Нет.
Нет! Нет! Нет!
Она должна была жить! По-настоящему жить!
Любой ценой. Он сказал, что защитит ее любой ценой.
Он был Кощеем Бессмертным, самым могущественным колдуном в трех мирах, и неужели ему не дано было обойти смерть?
Ладонь все еще кровоточила, и горячая кровь капала на пол, смешиваясь с уже засохшей кровью Василисы. Прямо ею Кощей начертил на полу руну призыва. С трудом зашевелил пересохшими губами, плетя заговор.
— Чернобог… Взываю…
Один раз у него уже получилось призвать его. Значит, выйдет и в этот. И неважно, что именно Чернобог потребует взамен. Неважно, сколькими жизнями ему придется расплатиться за ее жизнь. И неважно, что после этого она откажется даже смотреть на него. Но она будет жить.
Это не Волк убил ее. Ее убило его — Кощея — прошлое. Вся ее кровь была на его руках. И он же все исправит.
— Взываю! — взревел Кощей, вкладывая в свой призыв всю силу, что у него была. Руна на полу просияла рубиновым светом и померкла.
— Не зови брата, он не придет, — снова раздался голос позади Кощея. — Сегодня моя очередь говорить с тобой.
Глава 12.
— Не зови брата, он не придет. Сегодня моя очередь говорить с тобой.
Первым побуждением Кощея было снова призвать Кладенец. Но он сдержался. «Не зови брата…» И, еще не повернувшись, уже понял, кто ответил ему. Встал с колен, чтобы предстать перед гостем на ногах и одновременно заслонить собой тело Василисы. Почему-то показалось, что Белобог явился ради битвы.
От старца у окна, от его седых волос и белых одежд исходил ровный теплый свет. Смотрел он без всякого осуждения. И явно не собирался драться.
— Почему? — спросил Кощей.
Почему Белобог, а не тот, к кому он взывал. Договориться с Чернобогом было бы куда проще.
— Потому что таков был уговор, — ответил Белобог и как ни в чем не бывало прошелся до лавки, на которой до этого сидел Слав, опустился на нее. С сожалением взглянул на тело, лежащее на полу. Потом снова повернулся к Кощею.
— Оставь ее на время, — предложил он, кивнув на Василису. — Ты сам знаешь, что ее тут уже нет, и это лишь оболочка. А я скажу тебе, что там, где она есть, ей хорошо. Так что не о чем тревожиться.
— Верни мне ее, я заплачу любую цену, — быстро проговорил Кощей.
Ему казалось, что он в шаге от помешательства. Это не было похоже на приближающийся срыв. Он просто утрачивал разум.
— Любую? — задумчиво приподнял брови Белобог.
— Все, что угодно.
Старец кивнул.
— Что ж, мы еще вернемся к этому. Но сначала все же поговорим. А то ты все бежишь, бежишь. Почти тысяча лет прошла, а ты так и не научился останавливаться. Садись, Любомир.
Имя, когда-то данное матерью, резануло слух. И оно же сыграло роль пут. Против своей воли Кощей дошел до лавки и сел на нее. И вроде бы действовал сам, но все равно казалось — довели. Белобог был несоизмеримо сильнее его, и впервые с момента получения силы Кощей почувствовал то, что должны были чувствовать остальные, когда он появлялся рядом: чужое превосходство. Это было давно забытое и крайне неприятное чувство. Но сейчас Кощей заставил себя проигнорировать это. Было к лучшему, что Белобог был сильнее его. Это значило, что он мог совершить невозможное и обратить смерть Василисы вспять.
— Ты порадовал меня, — между тем улыбнулся Белобог.
Улыбнулся словно ребенку. Кощею подумалось, что, возможно, он все-таки сошел с ума, и все происходящее ему лишь мерещится. Он снова взглянул на Василису. Это отрезвило.
— Не надо, — покачал головой Белобог. — Не запоминай ее такой. Помни ее живой. Теплой. Радостной. Ты подарил ей много моментов куда лучших, чем этот. Так зачем же запоминать плохое, коли есть столько хорошего.
— Ты издеваешься? — просипел Кощей.
Он уже совсем ничего не понимал.
— Всего лишь хочу сказать, что смерть — это не повод перечеркнуть все, что было, — спокойно ответил старец. — Ну же, Любомир, ведь когда ты думаешь о матери, ты представляешь ее в лесу, молодую и здоровую, а не то, как она кашляла и металась в бреду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прекрати, — почти беззвучно взмолился Кощей.
Это было выше его сил. У его матери была пневмония. Он узнал об этом в этом мире. И в этом мире, в этом времени ее можно было спасти. Ей бы помогла упаковка антибиотиков, которые уже во второй половине прошлого века можно было купить здесь в любой аптеке. Кощей понимал, что это глупо и бессмысленно, но это знание мучило его все эти годы.
Белобог улыбнулся.
— Мой брат мне проиграл, — доверительно сообщил он Кощею. — Он полагал, что за это время в тебе не останется ничего человеческого. Но он ошибся. Вы, люди, куда глубже, нежели это может показаться богам. Возможны, вы бездонны.
Что?
— Что значит «проиграл»?
Даже сейчас в бреду ужаса и боли это слово зацепило и отчего-то испугало его.
— Ах это… — старец улыбнулся немного смущенно. — Видишь ли… Много лет назад мы с братом поспорили, что в человеке сильнее — свет или тьма. Мы стали наблюдать, но человеческая жизнь оказалась слишком короткой, чтобы сделать окончательный вывод. И тогда мы решили выбрать одного и дать ему силы и бессмертие, и по ходу его жизни подкидывать ему задачки. Договорились, что будем ходить по очереди. Кинули жребий. И быть первому выпало моему брату.
Кощей попытался что-то сказать, но воздух застрял в горле.
— Мы подошли к выбору кандидата крайне основательно, — продолжил Белобог. — Не стали торопиться. И ты понравился нам обоим. Мальчик, достаточно дерзкий, чтобы призвать самого Чернобога. И вместе с этим в тебе горел огонь, который пришелся мне по душе. Ты не хотел мести. Ты хотел справедливости. Ты просто хотел жить. Тогда мой брат сделал свой ход. Предложил тебе сжечь родную деревню. И ты согласился. Следующий ход сделал я. Позволил твоей матери приходить к тебе во снах. Так и повелось. Иногда мы добавляли на доску игроков. Брат привел к тебе Марью. Он был уверен, что так одержит надо мной победу. Но твое решение воссоединиться со своей душой после плена у нее изменило все. А следующий ход был за мной. И я привел Василису к Яге, зная, что вы встретитесь. А потом довел до Баюна.
— Довёл…
— Да ладно тебе, Любомир. Ты ведь и сам задавался этим вопросом: почему Лес вывел её именно туда. Тебе и самому казалось, что это не могло быть простым совпадением.
— То есть… Ты подкинул ее мне? И она со мной только потому, что…
Вот теперь он точно был на острие, служившим границей помешательству. Еще немного, и он свалится в эту пропасть.
Белобог недовольно покачал головой.
— Не говори глупостей. Почти тысяча лет, а все ещё мыслишь как мальчишка. Боги постоянно сталкиваются людей. Тасуют, что ваши колоды. А дальше уже только вы сами решаете, что принять за шанс и как его использовать. Василиса полюбила тебя по собственной воле.
Это прозвучало неубедительно. Получалось, что все, что произошло с ним после смерти матери, произошло по чьей-то воле. Кто-то решил, что он вполне сойдет за живую игрушку. Кто-то вертел им как хотел, пока он — Кощей, — был уверен, что нет никого, кто имел бы над ним власть.
— Но выходит, что вся моя жизнь — всего лишь игра двух скучающих богов?!
Наверное, Белобог как-то сдерживал его от срыва. Иначе прямо сейчас это бы произошло.
— Конечно, нет, — нахмурился старец. — Ты сам принимал все решения. Сжечь свою деревню. Жениться на Марье. Похитить Василису. А потом дать ей свободу и оберегать ее. Ты сам ушёл в Навь. И потом сам вернулся к людям. Нет, Любомир, это ты превратил свою жизнь в то, что она есть. А иначе, если бы все за тебя решили мы, какой бы был смысл в нашем споре?
— А моё бесплодие?.. Это тоже ваши происки, или я родился таким?
Белобог мелко пожал плечами.
— Кто знает. Но если дети — способ обессмертить себя, то зачем они бессмертному? Удивительно, что это волнует тебя. Особенно после того, как ты выдумал для себя сказку, в которой лишил себя права любить и быть любимым.
