— Софа…
Она еще могла стать прежней, он верил. Просто дать ей отдохнуть. Ее бы и правда в Лес. Лес сам по себе умел целить, и не только физические раны, но и душевные. Но чтобы черпать из него силу, нужно было быть магом. Да и не могли люди удержаться в нем.
— Софа…
— Моя смерть будет на твоей совести, — процедила она, а потом добавила, едва шевельнув губами, так тихо, что мог расслышать разве что оборотень. — А я так и не вышла в море…
Волк закрыл глаза. К Горынычу все. Он обрек на страдания единственную женщину, что сумел полюбить. Как он будет жить, если она и правда покончит с собой? А она ведь решится… Она уже все решила… Нет. Хватит с нее. Хватит с них обоих.
Слав сделал шаг назад, перекатился, оборачиваясь зверем.
— Садись, — рыкнул он. — Держись за шерсть и держись крепко. Если боишься, закрой глаза.
Софья не стала закрывать глаза. Наоборот, смеялась от восторга всю дорогу. Не испугалась, и когда Волк неожиданно нырнул в заметную лишь проводникам прорезь между тканью миров и выпрыгнул уже в Нави, оказавшись под темно-серым небом в обманчиво мертвой тишине среди темных махин деревьев.
— Быстрее! — в исступлении выдохнула Софья ему в шерсть. — Быстрее же!
И он побежал так быстро, как не бегал еще никогда.
Кощеев замок встретил их холодом и тишиной. И сразу было видно, что хозяин давно не появлялся в своих владениях.
— Как думаешь, куда он пропал? — шепотом спросила Софа, широко раскрытыми глазами оглядывая сводчатые потолки коридора, по которому они шли.
Слабый терпкий запах ее страха мешался с куда более острым запахом ее возбуждения. И было что-то нездоровое в лихорадочном блеске ее глаз и в порывистых движениях.
— Никто не знает, — так же шепотом ответил Слав.
Секретный ход к лестнице, ведущей в подземелья, он нашел довольно быстро. Оттуда так и разило магией, а Волк был чуток к разного рода секретам и тайнам, ощущал их за версту и всегда знал, как их выведать. Спускаясь по крутой лестнице, Софья то и дело принималась тихонько посмеиваться. Волк пару раз протянул ей руку, но она не приняла. Он освещал ей путь зажженным факелом и с нарастающей болью смотрел на то, как огонь высвечивает безумие в ее глазах. И не мог понять, зачем тянул столько лет. Только потому, что она принадлежала не ему? Почему ему ни разу не пришла в голову мысль, что она могла бы принадлежать самой себе?
Огромные двери были приотворены. В заставленной постаментами зале было холодно, темно и сыро.
— Не трогай ничего, — прошептал Волк. — Не прикасайся, пока я не проверю на магические ловушки.
— Нам нужна только шкатулка, — возразила Софья, окинув безразличным взглядом ряды артефактов, за которые Лебедь, Волк был в этом уверен, многое бы отдала. А может быть не дала бы ничего, постаравшись отнять силой: всем было известно, как глубока неприязнь царицы к Кощею.
— Тогда ищем шкатулку.
Однако сделать это оказалось не так просто. Они бродили среди постаментов, и Волк то и дело принимался оглядываться. Все его инстинкты требовали немедленно уходить, и он не мог понять, почему, ведь охранной магии он не чувствовал. Наверное, с тех пор как Кощей исчез, некому было подпитывать охранные заклятья, и они истлели.
— Вот она! — внезапно воскликнула Софья. — Вот же!
Волк бросился к ней. Софья стояла возле простой грубо сколоченной деревянной шкатулки, не смея приблизиться. Вся ее свобода была на расстоянии вытянутой руки!
— Проверяй скорее! Ну же, Слав, — взмолилась она.
Волк склонился над шкатулкой, пытаясь разглядеть нити заклинаний, и ничего не увидел. Но это не успокаивало. Он нутром чуял: зря они сюда пришли. Хотелось верить, что это связано лишь с тем, что он точно знал: то, что столько пролежало в Нави, не могло принести счастья. Но в подобных вещах Волк не привык себя обманывать. Дело было не только в этом.
— Ну? — повторила Софья. Взглянула ему в глаза. В них было столько надежды. Он не мог ей соврать.
— Можешь взять, — ответил он, стиснув зубы от ощущения, что они совершают страшную ошибку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Софья протянула вперед дрожащие руки, благоговейно коснулась пальцами крышки, а потом схватила шкатулку и прижала к себе. Она тяжело дышала, словно долго бежала, и за чернотой зрачка не видно было радужки. Попыталась открыть и не смогла, словно крышка была прибита к стенкам намертво.
— Так-так-так, — раздалось вдруг эхом над сводами зала, и Волк с Софьей замерли. — Вижу, гости решили не дожидаться хозяина и развлечь себя самостоятельно. Но я, пожалуй, все же присоединюсь к веселью.
Чувствуя, как шевелятся от ужаса волосы на затылке, Волк обернулся. Медленно, словно прорастая из теней, клубящихся за его спиной, к ним шел Кощей. И даже сквозь пелену страха Волк не смог не отметить, как сильно изменился хозяин Нави и как плохо он выглядел. Резко постарел, черные волосы, до этого много веков не знавшие седины, мерцали серебристыми прядями, одежда висела на нем, словно под ней и впрямь остался скелет. Движения его были тяжелы, и было видно, что каждый шаг давался ему с трудом. Пахло кровью. Волк ощутил ее резкий пряный запах даже на таком расстоянии. Кощей поднял руку, и Слав увидел, что запястье у него обмотано какой-то тряпкой, насквозь мокрой и красной… С тряпки капало. Со вторым запястьем творилось то же.
Но даже несмотря на то, что Кощей выглядел так, будто находился на грани смерти, Волк не питал иллюзий. Они попались. Попались в последнем месте, где это стоило сделать.
Кощей не дошел до них шагов десять, остановился.
— Хороший выбор, — уважительно кивнул он, глядя на шкатулку в руках Софьи. — А как вам все остальное? И где же ваша тележка? Или может быть во дворе стоит телега? Как будете увозить ворованное? Тут много, на спине не унесешь.
В голове Волка стремительно мелькали один за другим планы побега. Но каждый он отметал, потому что каждый из них означал бы — бросить Софу. Одному у него был шанс сбежать от Кощея. С Софой на спине — нет.
— Ну что ж вы остановились? — притворно удивился Кощей. Пересохшие губы растянулись в подобии улыбки, больше похожей на разрез. От этого движения нижняя губа в одном месте лопнула, и Кощей слизал языком кровь.
Волк напряг слух, пытаясь понять, откуда доносится барабанная дробь. Но это были не барабаны, это было сердце Софы.
— Что ж, поиграли и будет, — решил Кощей и резко выбросил руку вперед.
Шкатулка вылетела из рук женщины, со свистом пронеслась по воздуху и очутилась в цепких пальцах царя. Он откинул крышку, словно она и не была закрыта до этого, осмотрел содержимое, потом снова закрыл и поднял на них мертвые глаза.
— Нехорошо, — прошептал он, и шепот тысячу раз отразился от невидимых стен и зашелестел по залу, становясь громче, вместо того, чтобы затихнуть.
«Нехорошо, нехорошо, нехорошо»…
— Но сегодня я слишком устал, — продолжил Кощей, — а ты мой старый знакомый, Слав, и я накажу только одного из вас. Выбирайте сами, кого.
Волк сглотнул и, наконец, посмотрел на Софу. Та смотрела на Кощея широко распахнутыми глазами, но в них был не ужас. В них была боль, ведь у нее отобрали то, за чем она так долго шла.
— Но прежде чем ты решишь пожертвовать собой, — усмехнулся Кощей, снова обращаясь к Волку, — было бы правильным сообщить тебе, о каком наказании идет речь. Тебе ведь это нравится, Слав, обращаться, перекидываться… А мне нравятся мои артефакты. Будет справедливо, если взамен того, что ты едва не украл у меня, я украду то, что дорого тебе.
«Бежать, — мелькнуло в сознании. — Бежать!»
— Она или ты? — гулко спросил Кощей, и Волк понял, что игры закончились.
— Давай договоримся, — прохрипел он.
— Поторопись с выбором, пока я не сделал его за тебя, — нахмурился Кощей.
— Слав… — раздался срывающийся шепот за его спиной. Он не стал оборачиваться. Как бы он посмотрел ей в глаза?
— Магические кандалы, — сказал Кощей. — Пожизненные.
«Нет», — произнес Волк одними губами прежде, чем сумел остановить себя. Он не собирался этого говорить. Не хотел даже этого думать. Но Кощей уже увидел и снова изобразил улыбку.
