Он повернулся к Ногалу:
— Я оставляю жену и дочь на тебя. Ты приведешь их и Куртиса, наследника Учайка, в Джарн с войском. Сейчас принц у Матаса, но Учайк уже послал за ним. Ты обеспечишь связь Куртиса и Хайдира. Вы вместе освободите Джарн. Потом, Ногал, я буду ждать тебя с докладом. Ты должен будешь сообщить мне или Стенли, что все готово.
Они потратили остаток дня на разработку мельчайших подробностей предстоящих планов. В планах приходилось учитывать, что прервавшаяся связь с Нартой, в последнее время казавшейся случайной и временной, была окончательной. Почтовые птицы Учайка уходили, но ответа не было. Из Нарты не прилетали голуби, не прибывали гонцы. И они даже не знали, доходили ли их послания до Иллара. Блокада Нарты была полной и каким-то образом осажденные лишились и связи.
За обедом, когда они опять собрались все вместе, Интар расспрашивал Раднира о его впечатлениях. Накануне Лайна и Овета, с согласия и с выделенным Учайком сопровождением, показывали юноше знаменитое тоготское оружие. Выплавку сплавов, процесс создания, закалку хотя и не знаменитых клинков, а обычных, повседневных, но ценимых не менее, чем самые дорогие. Раднир был потрясен, вопросы сыпались из него нескончаемо, отвечал уже не только Интар, но и Талина. О делах, о планах не было сказано ни слова.
Лишь в конце обеда Интар озвучил закономерный вопрос:
— Когда ты едешь, Раднир?
— Чем скорее, тем лучше.
— Я со Стенли и Тарлином выезжаю рано утром. До Илонии ты можешь ехать с нами.
Раднир наклонил голову.
— Меня это устроит.
— Ты будешь сражаться, брат? — как бы между прочим спросил Стенли.
— Как ты меня назвал? — Раднир впился глазами в невозмутимого племянника принца.
— Ты спас мою мать и моего отца. Как я ещё могу называть тебя?
Не спуская взгляда со Стенли, Раднир медленно произнес:
— Я никогда не бился в задних рядах.
— Если я встречу тебя в бою, мой клинок пройдет мимо.
— Ты сам недавно мечтал скрестить со мной меч.
— На тренировке, как сегодня утром — пожалуйста, сколько угодно.
— Раднир, — вступил в разговор Интар, — ты помнишь, что ты мне нужен живым.
— Помню, — обернулся к Интару юноша. — Я помню, что должен спасти твою дочь. Но вы не победите. И моего отца не убьете. Я не позволю. И если я встречу в бою любого из вас, — Раднир обвел всех взглядом, стараясь не встречаться глазами с замеревшей Оветой, голос его слегка дрогнул, — мой меч не дрогнет и не пройдет мимо. Я дал слово не убивать лишь принца.
— Твое право, брат, — пожав плечами, сказал Стенли, среди наступившей напряженной тишины.
Прервал молчание Стенк.
— Что, если отец тебе не поверит, парень? — Задумчиво спросил он.
— Что значит, не поверит?
— Насколько я понял, ты не выполнил его приказ. А Тайлис ты еще не готов ему предоставить.
— Я скажу ему, что у Дюртала не настоящая Тайлис.
— Он наверняка знает об этом.
— Я предупрежу его, что принц готов его убить.
— Ты уверен, что этого достаточно?
Юноша сверкнул глазами. Руки сжались, он поддался вперед.
— Вы не отговорите меня.
— Мы не отговариваем, Раднир, — вздохнул Интар. — Ты свободен и можешь поступать, как хочешь. Но… я должен тебе сказать. Помогая спасти Талину, ты помешал Дюрталу передать её Курхоту. Когда я появился в замке, Дюртал был готов взять в заложники и меня. Раднир, ты помешал своему отцу обменять Нарту на нас. Наш отец не допустил бы нашей гибели. Нарта и Илония пала бы.
— Без меня…
— Без тебя мы справились бы. Но это было бы трудней. Намного трудней. Твой отец не должен узнать это.
— Вы предлагаете обмануть его.
— Просто будь осторожен.
Над столом повисла тягостная тишина. Ее прервал вопрос Тарлина.
— Раднир, что если отец пошлет тебя убить Иллара?
Юноша выпрямился. На него смотрели несколько пар напряженных сосредоточенных глаз.
— Я выполню приказ отца, — в словах молодого капитана не было и намёка на сомнения.
Овета вскочила. Глаза, сквозь слезы, горели гневом:
— Папа, забери его обещание обратно. Я его ненавижу и никогда не приму его помощь. Если он убьет Иллара. Если он хотя бы ранит кого-нибудь из вас, я… я… тогда я сама его убью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она выскочила из комнаты. Лайна и Талина поднялись и торопливо выбежали за ней.
Раднир проводил их деланно равнодушным взглядом.
— Ты заберешь обратно свою просьбу? — Обернулся он к Интару, — может, — зло добавил он, — ты вдобавок заберешь и мою свободу?
— Не для того я тебе ее вернул, — вздохнул Интар, — все остается как прежде. Тебе не убить моего сына так просто, как ты себе вообразил. Он всегда был отличным бойцом, и ты слышал, что с ним не так-то легко справиться. Я не тревожусь о нём, не беспокоюсь о нас. Мы намного превосходим тебя, мальчик. Ты уже имел возможность убедиться в этом. Я волнуюсь о тебе, Раднир. Ты свободен, и волен делать всё, что считаешь нужным. Но я уже слишком хорошо знаю, что собой представляет король Курхот. Не думаю, что мои слова достигнут твоего разума. Ты предан отцу. Но хочу, чтобы ты был осторожней. И предпочёл бы оставить тебя с нами.
Остаток обеда прошел в тягостном молчании.
А следующим утром, как и планировалось, Интар с племянниками и Радниром отправились в дорогу. Путь в Вароссу был долог и предварительно Учайк послал гонцов на узловые почтовые станции для подготовки сменных лошадей.
Еще через несколько дней отправились в путь и все остальные.
Глава 28
Отец и сын
Под Торопом Раднир с облегчением расстался с принцем и его племянниками. Непринужденные в последнее время отношения стали натянуты. Ощущалось напряжение и, к злости юноши, он чувствовал от своих старших товарищей, даже от Тарлина, нескрываемую жалость. Интар напоследок пытался давать какие-то советы, но Раднир намеренно игнорировал их. И лишь старательно запоминал местность, количество и вооружение отрядов Хайдира, встречающихся на их пути. От их командиров они уже знали, что Джарн самостоятельно освобожден намного увеличившимся войском Хайдира. Что у того полно пленных. В основном наемники, но были и люди Курхота, пришедшие с ним с Ситарских островов.
Получив сопровождающих, чтобы одинокого всадника не подстрелили илонийские стрелки, Раднир через несколько дней был у Нарты.
Лагерь Курхота поражал размерами и запахом. Не первый раз шел Раднир в военный поход с отцом. Но всегда у них была небольшая, подвижная армия. Здесь же скопилось огромное войско. Он шел через лагерь, удивляясь множеству незнакомых лиц. И среди них невероятное количество не воинов, а простых людей — пронырливых торговцев, смеющихся распутных женщин, снующих среди взрослых детей, грязных забитых рабов.
Когда они шли через завоеванную Кордию, у них тоже были обозы, рабы, наложницы. Но они были немногочислены, они не задерживали войско. Все остальное можно было взять на захваченных землях. Обозы были нужны в первую очередь для награбленного добра. С войском Курхота всегда шли его доверенные, преданные люди, которые формировали охраняемые караваны и отправлялись с ними в порт, чтобы затем, на кораблях, доставлять добычу на острова. Отделяя для своего господина его долю, остальное отправляли тем, кто послал своих мужей и детей на войну.
Здесь, в этом лагере было что-то другое. Не собранность, а развязность. Не бравые выкрики, а пьяные песни. И запах… Запах не просто немытых тел и навозных лепешек. Воздух был насыщен парами нечистот и гнилых тел.
Изредка ему встречались свои. Распахнутые глаза, веселые приветствия, хлопанье по плечу и почтительные поклоны, если встречающийся был с его корабля. Вот его молодой матрос Прасит, открыв от удивления рот, кинулся куда-то прочь, а боцман, пожилой Нетр обнял, и, хохотнув, тут же всплакнул от избытка чувств, после чего последовал за ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У палатки отца его даже не задержали, знакомые отцовские головорезы лишь рот открыли от удивления и тут же распахнули полог.
