– Нет, но… – качает головой Акеми, немного пораженная скоростью событий.
– Син! – говорит Снежная Королева и я начинаю мерзнуть. Я поворачиваюсь к ней, делаю лицо из разряда «Тайчо знает, что делает, слушайся тайчо!» и добиваюсь кратковременного поднятия температуры окружающей среды. На два‑три градуса.
– Ямасита‑кун… – начинает Атсуши, пытаясь вновь взять события под контроль.
– Не, не, не, Мацумото‑кун. Твоя сестра выразила желание быть со мной, я тоже хочу быть с ней – все решено. Надеюсь, ты не будешь стоять между возлюбленными и их высокими чувствами. Акеми? Помочь раздеться?
– Но я не могу … так! – глас отчаяния раздается от нашей сладкоголосой Сирены и она инстинктивно закрывает руками грудную клетку, не хватает только крика «Насилуют!». Атсуши, так же инстинктивно выдвигается вперед и закрывает свою сестру от извращенца. Отлично.
– Куда же ты, красотка. Приходи на сеновал в три часа ночи. То есть не на сеновал, а в школу, да. Хорошо, в час ночи. Буду ждать. Только без брата, он нам всю малину испортит…
– Пожалуй… мы пойдем. Извините. – отступает Атсуши, на лице видна трудная борьба с самим собой.
– Извините. – кланяется и Акеми. Они стремительно удаляются, а я выдыхаю. Тяжко, аж до кругов перед глазами. Туц! – прилетает подзатыльник.
– И что это было? – спрашивает разъяренная Юки.
– Ох, дорогая, дай тебя обнять… прохладненько‑то как… – я обнимаю Снежную Королеву и прячу голову у нее на груди. Действительно, думаю я, температура ее тела всегда чуть ниже температуры окружающего воздуха, но это же разрушает все теории о преимуществах теплокровных над хладнокровными. Вот как она вообще зимой функционирует, не превращается в ледяную статую? Как у нее мозг работает, как кровь циркулирует? И кровь ли это. С точки зрения физики у нее в венах должен быть антифриз залит. А еще интересно, она меня прямо сейчас убьет, или все‑таки сперва помучает?
– Кьяя!!! – хором от двери. Сестрички Сато вернулись.
* * *
– Я не знаю, что это такое, но она – как‑то воздействует на человека. Все, кто ее видят – испытывают тягу. Не знаю, может ли она это контролировать, и как это происходит – лучи там какие, феромоны, воздействие на саму себя… точно могу сказать, что тут что‑то есть. Ты?
– Тоже почувствовала. – кивает Юки. Нас растащили, Юки успокоили, я вылечился от обморожения – мир, дружба, жвачка. Но Юки в гневе страшна, да.
Оказываются сестры Сато в курсе что она у нас Крио, и в курсе насчет ее дел с Мацудой – о договорном браке с семьей Мацумото. Они не в курсе за меня – это не ее секрет и Юки его хранит, пусть в остальном и делится всем со своими подругами. Думаю, что сестры Сато на самом деле в курсе и ее бедственного финансового положения – Ая с Мико приносят из дома суп для нее в термосах, и я ни разу не видел, чтобы они скидывались на все эти печеньки и газировку, которую они дуют без перерыва. Если так подумать, я не видел, и чтобы Королева Юки ела эти печеньки. Она только суп пьет, который ей близняшки приносят и от удовольствия жмурится. А что сказки про замок ее рассказывают – поддерживают реноме в школе. Такие у них тут дела.
– Что‑то есть в ней… странное. – говорит Ая‑чан. Она серьезная, редко такую Аю вижу – чтобы без обычного «да, Юки‑сама» и «конечно Юки‑сама».
– Есть что‑то странное… – по привычке поддакивает Мико. Вот она – типичный ведомый, а Ая тут – старшая сестра, с нее и спрос и ответственность. Потому своей головой думать умеет.
– Дядька … ну наш общий знакомый – жжет. Смотри, я думаю, что вся эта схема, когда на меня Акеми натравили – импровизация. – говорю я, думая вслух: – потому как на самом деле их задача – ну, ты в курсе.
– Мы тоже в курсе, говори как есть. – замечает Ая. Кивает Мико.
– Ну вот. Главная задача тебя к ним в клан притащить и желательно не насильно, потому как насильно их не устраивает. Наверное – поэтому. – я демонстративно потер обмороженные места, которые на самом деле уже зажили, но осадочек‑то остался. Между прочим, через верхнюю часть бедер и ягодиц проходят важные артерии и вены, так можно и помереть, что это за рефлекс – «заморожу‑ка я Сину задницу, все равно неважная часть тела». Важная! И с другой стороны там не менее важные … органы, вот. Пусть Юки совесть помучает, подумает в следующий раз, перед тем, как …
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да так тебе и надо. – не выдерживает Ая: – руки свои распускать вздумал. У тебя вон, Иошико каждый день на парте сидит и ножищами своими – туда‑сюда… и Акеми эта! Кобель.
– Мало тебе. – поддакивает Мико: – распускает он свои… грабли.
– Какие вы жестокие. – качаю головой я: – у меня может травма моральная после Акеми этой, вот …
– Хватит. – негромко говорит Юки и препирательства немедленно затихают: – что ты хотел сказать? Объяснись. – и это «объяснись» звучит как будто из уст самой Арии Т Лоак – «Explain yourself». Надо объясняться, а то и до глубокого вакуума вокруг станции Омега недалеко.
– Так вот. Ты сымпровизировала – поставила меня между собой и этим Атсушики.
– Атсуши. – машинально поправляет Юки.
– Неважно. Кстати – вообще‑то о таких вот вещах спрашивают. Я, конечно не против, но в механизм принятия решений меня включать надо. Хотя бы взглядом попросила согласия, а то… некрасиво. – я не стал говорить «из‑за тебя вообще‑то мы тут всей командой вписывались уже, и пусть ничего не добились, но вписались же» или «научись разделять свои проблемы и общественные» – все было ясно и так. Юки опустила глаза и неохотно кивнула, признавая мою правоту.
– Ну так вот. Ты сыграла меня, а этот Мацумотов сын – одним движением убрал меня с доски. Раз и все. На мне висит Акеми – думаю она тут как раз для таких вот случаев. Появится у тебя хахаль, и тут же на нем Акеми повиснет. На два‑три раза за глаза хватит, а тут рядом этот Атсуши…в общем и целом – не в меня эта игра идет, а по‑прежнему в тебя.
– Но если она на тебе висит уже – как она потом… – задумчиво спрашивает Ая.
– Ой, ну что вы как дети. – говорю я и понимаю, что дети. Все мы тут дети: – сегодня любит, завтра разлюбит, делов‑то. Это у меня будет разбитое сердце и прочая романтическая дурь, а у нее – как раз все ровно. Перепрыгнула, отряхнулась – в нового вцепилась. Нет, красавчик этот… дядька наш знакомый.
– Ну хорошо, – говорит Юки: – ну допустим. А ты то тут чего слюни распустил?
– Хм… это у нас принцип дзю‑до – поддаться, чтобы победить! – говорю я: – вот если бы я засмущался как у вас тут принято и стал бы отнекиваться, а на самом деле – жутко ее хотеть (Кьяяя! – от сестричек Сато) – все. Я в ее ловушке. Сам себя настрою. Сам себя накручу и сам же голову потеряю. Я просто поднял ставку и шагнул вперед, как видишь, она оказалась к такому не готова и потеряла инициативу. Но вообще, было … опасно, да.
– А если бы она… оказалась готова к такому? – спрашивает Юки и ее глаза сужаются. Вообще вот не понимаю японских девушек. Нет, девушек в принципе. Я ж свободный мужчина Востока, какая может быть ревность на пустом месте? Но нет, начинается тут. Думаю, это и не ревность даже, а разновидность доминации, проверка своих женских чар и соперничество между ними в перетягивании каната. А приз им нафиг не нужен, они тут … свои, женские разборки устраивают. То есть я тут не как объект сексуальных или матримониальных возжеланий, а скорее лакмусовая бумажка, которая должна показать, кто в этом социуме на данный момент «всех милее, всех прекрасней и белее». Тогда все становится на свои места – нет никакого «Сина‑милашки», которого все втайне хотят трахнуть и захомутать, а есть безжалостная конкуренция между девушками, а я в ней – лишь датчик, который степень воздействия «кавай» поля показывает. Ага, и стрелка у этого датчика есть. Внизу там.
Так что не стоит тут обольщаться, для Акеми я – объект которого надо убрать с доски, а для Юки – укол в самолюбие, как какое‑то «Синдзи‑кун» смеет при мне великой еще и реагировать на иные раздражители! На место! А то, обычно в таких случаях начинают о себе думать, что бога за бороду поймали, а потом жопу чешут, что же случилось‑то?
