Потребовалось всего четыре залпа (стрела – клади – тяни – держи – стреляй) – и оставшиеся враги дрогнули и побежали, оставляя за собой свободный путь ярдов на сто. Темрая во главе отряда душил холодный гнев на мальчишку-капитана, чья ошибка стоила жизни многим бойцам. Но вождь подавлял ярость, тщетно пытаясь восстановить в памяти карту города – как расположены улицы, далеко ли до гавани, есть ли ответвления в стороны, где враг может поджидать их, чтобы напасть с флангов. Каждый раз, когда кто-то из его людей падал, Темраю хотелось броситься к раненому, защитить, вынести на руках из битвы – если остается хоть маленькая надежда, что тот жив. Но сейчас это было не в его власти, нельзя позволить себе демонстрировать тонкие чувства и душевное благородство не сейчас, когда ответственность за все происходящее лежала на нем. При всем желании Темрай не мог броситься в гущу битвы.
«Как будто я оправдываюсь», – усмехнулся он – хотя и знал, что это неправда».
Черт, куда же подевался враг? Они пересекли три площади, и никто не встал у них на пути, не пролетело ни единой стрелы – дорогу загромождали только перевернутые повозки и случайные торговые лотки. Ловушка? А может, враги где-то устроили общий сбор, отдан этот район города кочевникам на растерзание, чтобы успеть организовать оборону в другом месте? Где-то должна быть карта, но Темрай не помнил, у кого видел ее в последний раз. Он и без карты должен помнить…
Вождь обернулся и яростно закричал на своих воинов, не способных мало-мальски держать строй. Правый фланг отстал, центр, напротив, вырывался вперед. Боги, если бы на них сейчас напали…
– Сюда, – пробормотал Лордан себе под нос, про ходя мимо конюшен и кабачка, где пекли такие дешевые пироги с бараниной. – Так мы выйдем к дому гильдии кожевников, все правильно. Конечно, при расчете, что враг движется не быстрее, чем я предположил, и что я не пропустил в темноте нужный поворот.
Вот мы и пришли – но слишком рано. Ладно, пускай пока разбираются с отрядом, держащим арку свечников. Тогда навалимся на них с обеих сторон, не давая развернуться или использовать луки. По крайней мере такова теория схватки.
Отличная штука – теория.
Лордан остановился и поднял руку, и отряд, который он вел, послушно замер. Медленно он сосчитал до пятидесяти (почему именно до пятидесяти? Ладно, число не хуже других) и уронил руку, давая знак продолжать движение – за угол, на главный проспект, заполненный народом.
Это напоминало парад в праздник морехода, если смотреть сзади. Огромные волны людей накатывались друг на друга, поднимаясь и падая в некоем ритме. «В любом случае они от нас не ушли», – подумал Лордан, срываясь на бег и стремительно выбирая первого противника.
Кто бы это ни был, драться он не умел. Когда враг упал, Лордан перешагнул через него, а сзади катилась новая волна солдат, распространяясь по ширине улицы. Только несколько врагов успели обернуться, чтобы встретить их лицом к лицу, когда те приблизились на расстояние удара. Пришло время тяжелой работы – трудиться рукой, едва не вывихивая плечо, как при копании глубокой ямы в торфе или рубке дров. Можно было почувствовать носящуюся над схваткой панику, распространяющуюся к центру от краев, где люди Лордана рубили и кололи, прокладывая себе дорогу. В гуще схватки было так тесно, что в ряду копейщиков сталкивались локтями при попытке ударить копьем. Все это походило на что-то плавящееся, медленно становящееся из твердого – жидким.
«Боги, это-таки оказалась ловушка, и я дал себя поймать».
Темрай попробовал взглянуть назад, на источник неприятностей, но не разглядел ничего из-за многих голов. Все, что было видно, – плечи, головы и лес копий. Но он чувствовал страх, распространявшийся волнами по его войску; люди проталкивались вперед, стараясь оказаться как можно дальше от невидимой вождю опасности. Выхода видно не было; разве что остальная часть армии каким-то чудом узнает о происходящем и в мгновение ока примчится на помощь.
Перед внутренним взором Темрая проскользнуло жуткое видение – главный проспект, плотно набитый трупами, как бычья кишка – колбасой; трупы лежат слоями, лицами вниз, слой горожан перемежается со слоем кочевников – и только когда вся улица будет забита по самые крыши, по верху будут бежать, сталкиваясь в схватке, оставшиеся в живых.
Кто-то потянул его за рукав. Вождь обернулся.
– …через дома, – быстро говорил человек. – Сломать стены домов, они же деревянные…
Это прозвучало как дурная шутка, пока Темрай наконец не сообразил, что имеется в виду. Примерно напротив места, где они стояли, по левой стороне улицы шел целый ряд обветшавших особнячков. Он вспомнил – о них некогда говорили, что домишки предназначены на слом, что владелец купил их только ради выгодного расположения… Если он правильно помнил, по другую сторону домов была улица – длинная, выгнутая и обоими концами примыкающая к главному проспекту, как плечи лука соединяются с тетивой. Людей более чем достаточно, чтобы проломить деревянные стены и проложить себе путь наружу, и тогда – девяносто процентов, что битва будет выиграна. Могло даже появиться пространство для собственных маневров.
– Ломайте, – крикнул он, возвышая голос над общим шумом. – Возьмите столько людей, сколько потребуется, – и спешите, ради богов!
Без всякого специального оборудования или хотя бы представления, что именно происходит, они бросались на деревянные стены всем телом, вышибая ногами двери и ставни, всаживая топоры глубоко в дощатые панели. Когда стена начала поддаваться, толпа ломанулась вперед, как табун коней на равнине, испугавшийся грома. Несколько человек, может быть, дюжина, погибли под развалинами, остальные могучим потоком проложили себе и другим путь наружу. Как только люди начали выливаться с противоположной стороны, Темрай вздохнул с облегчением – для его войска нашелся выход из ловушки. У него не было выбора, кроме как последовать в общем потоке, размышляя на ходу, сколько его людей, брошенных позади, будет перебито в тщетной попытке бежать через дыры в стенах. Много, решил он, и оставил это как есть. Простая арифметика – не важно, что скажет численный результат, все равно ответ один: много.
Патриарх Алексий проснулся от криков и топота ног. Сначала он подумал, что в доме пожар – такое уже случалось не единожды, – но шум чем-то отличался от тех случаев. Патриарх попробовал разобрать среди криков какие-нибудь слова.
Что бы ни происходило, это казалось важным. Здравый смысл советовал встать и одеться, но по некоей причине Алексий остался лежать. Среди криков не получалось различить чего-нибудь осмысленного, кроме того, Патриарх проснулся с мигренью. Он прикрыл глаза на секунду…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
