Так закончилась жизнь одного из наиболее зловещих деятелей Третьего рейха, который до последних часов своего существования пытался расколоть антигитлеровскую коалицию и даже начать поход войск США, Великобритании и Германии против СССР.
Смерть рейхсфюрера СС не положила конец попыткам сохранить в неприкосновенности те силы в Германии, которые могли быть использованы против Советского Союза. В английской зоне оккупации солдаты и офицеры немецких войск по-прежнему не были на положении военнопленных, а во Фленсбурге сохранялось правительство Дёница. 14 мая У. Черчилль направил меморандум в министерство иностранных дел Великобритании, в котором предлагал использовать правительство Дёница в интересах держав Запада.
Советское правительство решило положить конец вопиющему нарушению условий капитуляции. Г. К. Жуков вспоминал, как в середине мая он был вызван к И. В. Сталину. Маршал писал: «В кабинете Верховного кроме него находились В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов. После взаимных приветствий И. В. Сталин сказал: «В то время как мы всех солдат и офицеров немецкой армии разоружили и направили в лагеря для военнопленных, англичане сохраняют немецкие войска в полной боевой готовности и устанавливают с ними сотрудничество. До сих пор штабы немецких войск во главе с их бывшими командующими пользуются полной свободой и по указанию Монтгомери собирают и приводят в порядок оружие и боевую технику своих войск. Я думаю, англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы использовать их позже. А это прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск».
По словам Жукова, Сталин потребовал «ускорить отправку нашей делегации в Контрольную Комиссию, которая должна решительно потребовать от союзников ареста всех членов правительства Дёница, немецких генералов и офицеров». На это В. М. Молотов сообщил, что «советская делегация завтра выезжает во Фленсбург».
Генерал Н. М. Трусов рассказал писателю В. В. Карпову о том, как выполнялись эти указания И. В. Сталина. По словам Н. М. Трусова, «15 мая 1945 года маршал Жуков вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что надо выехать во Фленсбург, и что Верховный Главнокомандующий утвердил меня от советской стороны для ареста правительства Дёница… Далее Жуков приказал подобрать группу в 20–25 офицеров по моему усмотрению, 17 мая быть во Фленсбурге и в возможно короткий срок выполнить это задание».
Н. М. Трусов вспоминал: «Оказавшись за Кильским каналом, мы как бы попали в довоенную фашистскую Германию: всюду видны старые названия улиц, фашистские указатели, кругом свастики, фашистское приветствие поднятием руки и масса немецких военных в сухопутной, эсэсовской и морской форме, все при орденах, со знаками различия. Было очевидно: здесь в полной мере продолжали существовать гитлеровский порядок, действовали фашистские законы… Во фленсбургском порту находилось много немецких вооруженных военных кораблей. Экипажи этих кораблей жили обычной жизнью, уходили на берег, возвращались из городского отпуска. На кораблях отбивались склянки и развевались немецкие флаги со свастикой. Во Фленсбурге находилось и продолжало функционировать верховное командование фашистской Германии (ОКВ) во главе с генерал-полковником Йодлем – начальником штаба оперативного руководства». (Бывший начальник ОКВ В. Кейтель был к этому времени уже арестован.) Когда Н. М. Трусов вошел в кабинет Дёница, то увидел «на стене портрет Гитлера. При нашем появлении Дёниц встал из-за стола и пытался приветствовать нас традиционным жестом гитлеровцев».
Н. М. Трусов возмущался: «Как будто не было ни поражения, ни подписания 8 мая акта о безоговорочной капитуляции. Нам тогда показалось, что нацистам оставлена эта территория преднамеренно, дается возможность сохранить кадры, переждать «ненастье».
По его словам, Н. М. Трусов «понимал: пока у Дёница и Йодля существует опора на реальную вооруженную силу, проведение нашей операции может не состояться. Поэтому я стал настоятельно требовать выполнения союзниками положений, зафиксированных в акте о безоговорочной капитуляции гитлеровцев, то есть разоружить их воинские части и корабли здесь, во Фленсбурге. После настойчивых и неотступных наших требований английская сторона всё же приступила к разоружению фашистов».
23 мая, в тот день, когда был схвачен Гиммлер, члены правительства Дёница во главе с гросс-адмиралом, а также Йодль и другие были арестованы. Н. М. Трусов констатировал: «В целом, операция была проведена по намеченному плану и успешно. Правда, из-за невнимательности английской охраны адмирал Фридебург, уже после ареста, попросившись в туалет, отравился бывшей при нем ампулой с цианистым калием».
Попытки гросс-адмирала удержать на плаву остатки гитлеровского наследия провалились. Арест наследника Гитлера Дёница и членов его правительства положил конец существованию последнего обломка Третьего рейха.
Эпилог
Однако и после ликвидации правительства Дёница английские власти не прекращали попыток держать часть немецких войск наготове, чтобы их можно было повернуть вместе с англо-американскими против Красной Армии. Об этом свидетельствовал, в частности, примечательный обмен репликами между Сталиным и Черчиллем, состоявшийся на Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа 1945 г.).
В ходе обсуждения темы о нехватке угля и нехватке рабочей силы для его добычи в Западной Европе, Сталин сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных для работы в шахтах, а затем заметил: «400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила».
Осознав истинный смысл заявления Сталина, Черчилль тут же стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их. Я не знаю точно, каково там положение, но этот вопрос был урегулирован верховной ставкой союзных экспедиционных сил. Во всяком случае, я наведу справки».
Однако Сталин не ограничился своим замечанием, а в конце заседания передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии не разоруженных германских войск. Черчилль вновь стал оправдываться: «Но я могу дать заверение, что нашим намерением является разоружить эти войска». Ответ Сталина («Не сомневаюсь») был, очевидно, произнесен с ироничной интонацией, а потому вызвал смех. Продолжая оправдываться, Черчилль заявил: «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить их из рукава. Я тотчас же потребую доклада по этому поводу». Лишь через 10 лет, когда Черчилль вновь стал премьер-министром, он признал, что он лично отдал распоряжение не разоружать часть немецких войск, а держать их готовыми на случай возможного вооруженного столкновения с СССР в Европе летом 1945 года. На конференции Сталин нашел наиболее удачный способ объявить союзнику о том, что он знает о его вероломных действиях, и вынудил Черчилля фактически признать факт нарушения Англией союзнических обязательств.
Обладая разнообразной информацией, Сталин умело пользовался ей, исходя, прежде всего, из того, в какой степени имеющиеся у него сведения могут пойти на пользу дела. Когда было нужно, он мог резко отчитать Рузвельта за тайные переговоры американцев с немцами в Швейцарии. Однако на Потсдамской конференции Сталин думал прежде всего о необходимости сохранить единство трех великих держав. Поэтому он не стал гневно обличать Черчилля за сохранение англичанами не разоруженных немецких дивизий, а ограничился метким заявлением, которое било не в бровь, а в глаз.
Зная от наших разведчиков о создании американцами атомного оружия, Сталин понимал, что теперь союзники попытаются использовать эту козырную карту для пересмотра итогов Второй мировой войны. Об этом свидетельствовало и сообщение Трумэна об успешном испытании атомной бомбы, которое американский президент сделал Сталину в перерыве конференции в присутствии Черчилля. В то же время Сталин знал, что американцы еще не уверены в том, что с помощью атомной бомбы они поставят Японию на колени. А поэтому Трумэн каждый день свои встречи со Сталиным начинал с вопроса о том, когда СССР объявит войну Японии. Ведь трехмесячный срок для начала войны с Японией после капитуляции Германии, определенный Сталиным в Ялте, истекал в ближайшие дни после завершения Потсдамской конференции.
Лишь получив окончательное подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии, Трумэн в письме своей жене написал, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.
Но Сталин понимал, что после завершения войны с Японией, прочность союза трех великих держав подвергнется суровому испытанию. Поэтому на Потсдамской конференции он не раз ставил вопросы, решение которых могло способствовать продолжению сотрудничества между тремя державами. Он говорил об угрозах всеобщему миру, которые сохранялись и после разгрома Германии. Он подчеркивал важность демилитаризации Германии, говорил о той опасности, которая исходит от франкистской Испании, являвшейся пособницей гитлеровской коалиции.
