ботинки и последовал за Дасти.
Глядя, как он уходит, сердце Клариссы дрогнуло, что-то сдвинулось внутри нее. Что-то большое. Огромное. Грандиозное. И она продолжала чувствовать это, пока смотрела, как уходит ее отец.
И только когда Фин потянул ее за руку, а затем повел по коридору, ведущему к парковке, она поняла.
Фин отпустил ее руку, она почувствовала, как его рука скользнула по ее плечам, и он крепко прижал ее к себе. Ей нравилось вот так идти с Фином. Нет, ей сильно это нравилось. Его тело было твердым и теплым, он был идеального роста, его рука удобно обвивалась вокруг ее плеч, а ее — вокруг его талии, как только он притянул ее к себе, она тут же зацепилась пальцем за его боковую шлевку.
Они подходили друг другу. Казалось правильным, естественным. Фин, высокий, сильный и красивый, рядом с ней. Кларисса гордилась тем, что его рука обнимала ее за плечи.
И она поняла, что только что произошло.
Ее отец чуть-чуть отпустил свой контроль и передал его Фину, а Фин усилил свой контроль, Рис не говорила ни одной живой душе, что Фин обнимал ее за плечи.
Но между этими двумя мужчинами, которых она любила, оба так или иначе всегда держали ее под наблюдением, Кларисса Хейнс знала, что ее всегда поддержат.
И это казалось странным, будто потерянным, с одной стороны, и в то же время чувствовать себя найденной. От этого ей хотелось улыбаться и плакать.
Она не сделала ни того, ни другого.
Она просто шла рядом со своим парнем к его пикапу, забралась внутрь, он открыл для нее дверь, села, он обогнул капот и пристроился рядом на кресле.
Она усмехнулась, когда он почти сразу же пробормотал:
— Пристегнись, детка.
Повернулась, нашла ремень безопасности, все еще ухмыляясь.
Нет, после этого сумасшедшего дня, и того, как Фин защищал ее, а затем, как он сказал ей пристегнуться, чтобы ей ничего не угрожало, как только он сел в свой пикап, Кларисса Хейнс поняла, что она никогда не упадет, он ее всегда поддержит.
Никогда не упадет.
Никогда.
* * *
— Подожди секунду, — крикнула я.
Рис и Фин направлялись к черному ходу, Фин с сумкой Рис, перекинутой через плечо. Щека у него распухла, также покраснело под глазом. Но, как и любой горячий парень, получивший синяк, защищая свою девушку, по какой-то причине его «боевая рана» делала его еще сексуальнее.
Было восемь тридцать. Рис должна была быть дома к девяти. Фин всегда уводил ее около половины девятого, чтобы проводить домой, хотя дорога занимала пять минут. Достаточно времени, чтобы остановиться у задней калитки и поболтать или сделать другие вещи. Я не подглядывала. Была середина марта, дни становились длиннее, но, когда Фин провожал Рис домой, становилось уже темно. Я подозревала, что это было для них хорошо.
Они оба остановились и посмотрели на меня, когда я вошла на кухню.
Мой взгляд переместился на Фина.
— Могу я поговорить с Рис секундочку?
Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Рис и, наконец, кивнул в мою сторону.
Обращаясь к Рис, он пробормотал:
— Встретимся снаружи, детка.
Она улыбнулась ему и кивнула.
Фин снова посмотрел на меня, на этот раз более пристально, оценивающе, прежде чем выйти через заднюю дверь, закрыв ее за собой.
Я направилась к Рис.
Она склонила голову набок, и я подумала, что это мило.
— Все хорошо, Дасти? — спросила она.
Я остановилась перед ней и тихо сказала:
— Да. Просто хотела сказать, что те тако, которые вы с Фином приготовили на ужин, были очень вкусными.
Она широко улыбнулась, и мне понравилось. Когда я только познакомилась с ней, она почти не улыбалась. Теперь улыбалась часто.
— Спасибо, — тихо произнесла она.
— Также хочу сказать... — Я остановилась, сделав вдох, а потом решилась. Откинув ее прекрасные волосы с плеча, обхватила сбоку рукой ее шею и приблизила к ней свое лицо. — Не мое дело, ты не очень хорошо меня знаешь, но я все равно это скажу. Сегодня я гордилась тобой, Риси.
Ее губы приоткрылись, глаза стали огромными, и это тоже было мило.
— Гордилась?! — прошептала она.
— Потому что ты встала и высказала свое мнение, защищая моего племянника, — объяснила я, приблизив свое лицо и прошептав: — Да, горжусь.
— Я... э-э... — она запнулась.
— Ты не обязана ничего говорить, — быстро ответила я. — Просто знай. И знай, что я очень сильно ценю, намного больше, чем могу выразить словами, то, что ты помогаешь Фину. Понимаешь его. Заставляешь его улыбаться. Даешь ему какие-то положительные эмоции, если учесть, что он потерял своего удивительного отца. — Моя рука сжала ее шею, и я почувствовала, как на глаза навернулись слезы, но все равно продолжила: — Это много значит для меня, но еще больше значит для него. Я знаю, что ты каким-то образом влияешь на него успокаивающе, Рис. И я благодарна тебе за это.
— Мне кажется, мне нравится находиться с ним больше, чем ему со мной, — прошептала она в ответ.
Я ухмыльнулась.
— Тогда, милая, ты не видишь знаков.
Она прикусила губу, но я заметила, как в ее глазах вспыхнула надежда.
Я скользнула рукой к ее подбородку и придвинулась еще ближе.
— Наши мальчики, твои и мои, они сильные. Они парни. Любой, кто видит их, как они действуют, что говорят, знает, что они могут позаботиться о себе и о тех, кого любят. Но мы знаем, — мой большой палец погладил нежную кожу ее щеки, — мы знаем, что кто-то неявно должен присматривать за ними. Сегодня то, что ты сделала, не осталось не явным. Ты открыто присматривала за своим мужчиной. Ты заботилась о нем. И я поняла, когда ты сегодня выступала, что ты тоже присматриваешь за ним неявно. Любая хорошая женщина знает две вещи. Она знает, как позаботиться о себе, и знает, как позаботиться о тех, кого она любит. Сегодня ты продемонстрировала, что ты хорошая женщина, Рис. И для меня было честью находиться там, потому что это было зрелище, на которое стоило посмотреть.
Я увидела, как слезы заблестели в ее глазах, прежде чем она тихо спросила:
— Ты так думаешь?
— Нет, — ответила я, — я знаю это наверняка.
Ее рука протянулась и обвилась вокруг моей, той, которая не держала ее за лицо, и
