Прошло уже больше двух недель, а друзья всё ещё не уехали. Судна всё не оказывалось попутного, а ехать на лошадях слишком хлопотно и опасно. С некоторых пор на дорогах стали пошаливать беглые рабы и прочие любители лёгкой наживы.
Но тут Хуан как-то купил карту острова и удивился, что до его долины не так уж и далеко. Он даже поведал о том Пахо. И тот удивлённо вскинул голову, устремил глаза на карту, словно мог в ней что-то понять.
– Понимаешь, Пахо! Я прикинул по карте и понял, что до нашей долины всего-то миль около пятидесяти. Разве это расстояние? Столько же было от Понсе до наших гор. Стоит подумать, разузнать дорогу на юго-запад.
– Это было бы лучше, чем качаться на судне, – откровенно признался Пахо.
Хуан понял, что негр до смерти боится моря и судна. Понять того вполне можно после пережитых ужасов и смертей товарищей.
Хуан тотчас стал собирать сведения о внутренних горах острова. Узнал, что за невысоким хребтом Сьерры-де-Лукилло тянутся лесистые холмы и горы почти до самого Понсе, где они резко повышаются, венчая себя горой в четыре тысячи футов высотой. При желании можно заметить этот ориентир с большого расстояния и по нему найти нужную долину.
Однако прошли не менее десяти дней, прежде чем Хуан решился на путешествие. Нашёл и попутчика, который ехал миль на двадцать в асиенду своего отчима принимать управление.
Знакомый был лет сорока, немного сутуловат, с робкими глазами, длинными беспокойными руками и большими серыми глазами под тёмными бровями.
Его звали дон Колмонеро де Серпа. Ехал верхом со слугой негром и двумя мулами, нагруженными разным товаром и вещами личного порядка.
Они познакомились в порту, когда Хуан искал попутное судно. Дон Колмонеро только что сошёл на берег и искал место для ночлега. Они поселились рядом, когда Хуан узнал, куда тот едет.
– Буду вам признателен, дон Хуан, за путешествие вдвоём. Это меня как-то обнадёживает. Я плохо ориентируюсь здесь, хотя дорогу уже однажды проходил, но это было года... – дон задумался, улыбнулся, добавив: – Года три, а то и больше. Да и вообще, дон Хуан, я плохо приспособлен к лесу, горам. Мне они кажутся суровыми, неприветливыми, коварными.
– Ту можно с вами спорить дон Колмонеро, – улыбнулся Хуан. – Многие не считают так. Жаль, что мне намного дальше. Но и двадцать миль с вами я проеду с удовольствием. Вы получили образование, дон Колмонеро?
– Получил, дон Хуан! Окончил университет в Сарагосе. Предлагали карьеру духовника. Отказался. Занялся строительством, да вот пришлось ехать в это захолустье. Наша матушка давно овдовела, теперь стара и, естественно, больна. Вышла замуж за здешнего плантатора и по её приглашению я вынужден был появиться здесь опять. Превратности судьбы.
– Вы же бывали уже здесь, сеньор де Серпа?
– По приглашению матушки. Она уже тогда просила меня заняться хозяйством, да мне это не подходило. Теперь просто вынужден ехать.
– У матушки имеются дети от второго мужа?
– Один я, сеньор, остался, – со вздохом ответил сеньор де Серпа. – Вот основная причина моего приезда.
– Печально, сеньор, – согласился Хуан. – Я вот никак не могу выбраться с этого острова, да теперь ещё обязательства меня связывают, к которым я, собственно, никакого отношения не имею.
Сеньор де Серпа глянул на Хуана, понял, что дальше тот говорить не хочет, и не стал настаивать. Он вообще удивлял Хуана своей щепетильностью, воспитанностью и учтивостью даже к нему, грубому и довольно дикому человеку.
Он стал присматриваться к этому несуразному человеку. К тому же он и семьёй до сих пор не обзавёлся, что было совсем странно и непонятно.
Они выехали через четыре дня. Торопиться не стали. Дон Колмонеро трудно переносил путешествие в седле. Поэтому в первый день сделали всего не больше семи миль. К тому же дорога была здесь довольно хорошая.
Заночевали в асиенде знакомого дона Колмонеро. Хозяин был любезен, хорошо знал и мать сеньора, и отчима, дона Регаладо де Корсо.
– Уважаемый дон Хуан, – с печальным лицом молвил дон Колмонеро ранним утром, когда собирались уезжать дальше. – Дон Регаладо настаивает погостить у него. К тому же я полностью разбит вчерашним переездом, – и сеньор де Серпа просительно посмотрел своими большими серыми глазами на Хуана.
– Право, дон Колмонеро, – с неуверенностью проговорил Хуан, – мне не удобно пользоваться гостеприимностью дона Регаладо. Что он подумает обо мне?
– Ничего плохого, дон Хуан! Он сам просил вам передать его приглашение остаться ещё хотя бы на один день. Не огорчайте старого одинокого сеньора, мой друг! Прошу вас.
Хуан не стал настаивать. К тому же дом сеньора был обширен, места хватит всем. И Хуан остался, тем более, что особой причины спешить не было.
Дальше дорога шла по долинам, где изредка попадались хуторки и даже отдельные крохотные асиенды. Бедные, заброшенные, они представали печальными, убогими, скорее похожие на разорённые деревушки. И рабов здесь почти не попадалось.
Пахо быстро подружился со слугой дона Коломеро. Того звали Тробо, что было скорее кличкой, чем именем. Но тот отзывался только на неё, и его хозяин так обращался к нему. Он был уже в годах вывезен из Африки, и в Новом Свете ещё не бывал. Звание он имел странное, как и его хозяин. Тот никогда не кричал на него, не ругал, относился как к равному, но это Хуана никак не удивило, помня странность хозяина.
Ночевали в такой бедной усадьбе, где кроме хозяев-испанцев трудились метис с женой и тремя детьми. Почти весь день шёл дождь. Путники промокли, устали, были раздражены, но дон Колмонеро никак не выразил своего настроения. А Хуан заметил:
– Вам бы хорошо выпить горячего вина с корицей, дон Колмонеро. Можете заболеть от такого несносного дождя. Глядите, все продрогли.
Испанец глянул на Хуана, спросил с интересом:
– Вы знакомы с англичанами, дон Хуан?
– Почему так решили?
– Предлагаете чисто английские рецепты. Или я не так понял?
– Нет, сеньор. Вы правильно поняли, – усмехнулся Хуан. – Я побывал у англичан. А вы наблюдательны!
– Приходится, – улыбнулся испанец одними глазами.
И здесь пришлось задержаться на целых два дня. К тому же и второй день был дождливым. Продолжать путь по раскисшей тропе не стоило.
До усадьбы отчима сеньора де Серпы оставалось всего шесть миль. Этот путь решили проделать за один день. Животные торопливо перебирали копытами. Тропа была ещё скользкой, но сносной.
За одним из поворотов их встретили трое мрачных мужчин, не то испанцы, не то метисы. Но все они были в засаленных одеждах, с бородами, выглядели внушительно и решительно.
– А ну стоять, сеньоры! – Поднял руку старший из них.
– Чего вы хотите, сеньоры? – тут же спросил дон Колмонеро решительно, но натянул поводья и остановил коня.
– Выкладывайте монеты и можете ехать дальше, сеньоры.
– Это же грабёж! Что вы себе позволяете?
– Сеньор видно ничего не понял, – хохотнул первый и повернулся к товарищам, ища поддержки его веселью.
Вдруг он хрюкнул, повалился на шею мула, а Хуан стремительно вонзил шпоры в бока животного, выскочил вперёд с уже обнажённой шпагой, рубанул первого попавшегося бандита по шее. Второй успел рвануть мула в сторону, обнажил мачете, но поспешил хлестнуть животное и ускакал назад, подняв брызги грязи и листьев.
– Господи! Что такое? Дон Хуан, что произошло? – Сеньор де Серпа вытаращив в ужасе глаза.
– Погодите, сеньор! Тут не всё закончено! – вскричал Хуан, наклонился к раненому шпагой, стащил с седла и бросил на землю. – У этого голубчика ещё спросить надо кое-что.
Хуан упёр шпагу в живот бандита, лежащего на земле. Тот зажимал рану, бросился молить простить его необдуманный поступок, вращая глаза от одного сеньора на другого.
– Ты метис или мулат? – спросил Хуан свирепо.
– Метис, метис, сеньор! Отпустите меня, умоляю! У меня дети с голоду пухнут, сеньор! Я больше не буду!
