Очень удачно отработала в своем регионе группа, которая базировалась в «Мирном». Экипажи Ил-14 «на отлично» решили свою основную задачу — обеспечение всем необходимым станции «Восток», а также участие в разгрузке морских судов, подходивших к припайному льду в районе «Мирного». Столь успешной работе группы помогло то, что в этот раз Антарктида будто решила передохнуть и дать возможность летчикам полетать в весьма благоприятных условиях. Морозы держались весь сезон, что исключило интенсивное таяние снега и позволило держать ВПП «Мирного» и «Молодежной» в хорошем рабочем состоянии. Уже первым рейсом Ил-14 доставили на «Комсомольскую» группу специалистов под командой руководителя полетов Юрия Колтового. Они сумели подготовить и поддерживать там в эксплуатации взлетно-посадочную полосу, что значительно облегчило работу экипажей Ил-14 на трассе «Мирный» — «Восток». С «Комсомолки» также постоянно шла информация о состоянии погоды в этом районе полетов. В течение сезона ВПП «Комсомольской» удлинили до 2300 метров, хорошо замаркировали, на подходе к ней сделали «усы», что дало возможность быстрее находить станцию в ледовой пустыне и облегчало посадку самолетов Ил-14. Слаженность в работе, взаимопонимание всех служб и летного состава, обеспечивавших жизнедеятельность «Востока», позволили в конце февраля, когда туда подошла уже очень низкая температура, выполнить санрейс на «Полюс холода» и вывезти электромеханика Астафьева, у которого развился острый высокогорный отек легких. Если бы мы могли знать, что та же участь вскоре постигнет еще одного из «восточников»?! Но, об этом речь впереди...
А пока группа «Мирного», выполнив все работы, 7 марта перелетела в «Молодежную». Один Ил-14 они законсервировали на зиму, второй разобрали для погрузки на корабль и доставки на капитальный ремонт.
Чем больше авиационного народу собиралось в «Молодежной», тем легче у меня, как командира отряда, становилось на душе. Настал день, когда в автономном режиме осталась работать лишь группа вертолетчиков В. Воробьева, но от него постоянно шли настолько четкие, лаконичные телеграммы о сделанном, о состоянии экипажей и авиатехники, что не оставалось поводов для беспокойства об этой группе. И не случайно после окончания экспедиции я получил немало самых лучших отзывов от руководства САЭ, начальников станций, капитанов кораблей о работе наших вертолетчиков.
Единственное, что омрачало нам настроение, было происшествие, случившееся в дежурной группе «Молодежной». При складировании грузов авиатехник Земсков, оступившись, упал в снежную воронку, которая образовалась зимой вокруг авиационной мастерской под действием ветра. Он получил тяжелую травму — открытый оскольчатый перелом правого бедра. Однако на Родину его смогли вывезти лишь 23 февраля.
Помимо чисто производственных задач отряду удалось решить еще одну, очень важную — подготовить мощный костяк для Антарктического летного отряда из летчиков, отработавших в экспедиции. Допуски к самостоятельным полетам с правом подбора площадок с воздуха получили командиры экипажей Ил-14 Владимир Дяблов, Вадим Аполинский, Василий Ерчев, прошел стажировку Валерий Сергиенко. На самолете Ан-2 прошли стажировку Николай Богоявленский и Анатолий Груненышев. Получил допуск к самостоятельным полетам в Антарктиде и с палубы морского судна командир вертолета Ми-8 Виктор Иванов, а с правом подбора площадок в горах до высоты 2000 метров — Михаил Хренов, Александр Кузьменко, Олег Горюнов. Олегу, кстати, пришлось оказывать помощь английской экспедиции, находившейся на судне «Брэнсфидд», попавшем в ледовый плен. На Ми-8 он вместе с капитаном корабля искал выход из западни и нашел.
Отлично отработал в этом сезоне пилот-инструктор самолета Ил-14 Александр Федорович.
В общем, я еще раз убедился, что не зря оставил руководству МОАО и УГАЦ свои предложения по организации специализированного Антарктического летного отряда, основу которого должны составлять подготовленные для работы в Антарктиде экипажи. Часть их уже есть, а вскоре сможем создать полноценный отряд, обладающий резервом нужных специалистов.
В этой экспедиции для плановой доставки и вывоза ее участников использовались тяжелые самолеты Ил-18Д на колесном шасси. Впервые в истории САЭ более трети личного состава экспедиции перевезено этими самолетами. Они выполнили один рейс по маршруту Ленинград — Мапуту — «Молодежная» и два рейса по маршруту «Молодежная» — Мапуту — «Молодежная». А ведь расстояние от Мапуту до «Молодежной» над океаном составляет 4835 км — это восемь-девять часов беспосадочного полета, без возможности вернуться назад со второй половины пути из-за резкого ухудшения погоды в «Молодежной», что здесь не редкость.
Антарктическая легенда
... Экспедиция близилась к завершению, и чем меньше оставалось работы, тем, как ни странно, неуютнее становилось на душе — уж больно благополучно складывались дела в отряде: ни одного авиапроисшествия или предпосылки к нему, план полетов перевыполнен, все люди живы и здоровы... «Нет, что-то здесь не так, — думал я, просыпаясь по ночам, — Антарктида должна быть себе верна, и если она не подкинула нам больших неприятностей в начале экспедиции, надо ждать их в конце».
Но дни шли за днями, завершили работу обе группы, в автономном режиме с НЭС «Михаил Сомов» заканчивали свои полеты и вертолетчики. Когда авиатехники «законсервировали» последний Ил-14, я решил пройтись по аэродрому. Его укатывали уже не каждый день. Последний циклон притащил с собой мокрый снег и забил им эстакаду с запчастями, залепил топливозаправщик и машину подогрева. Казалось, зачехленные самолеты тоже готовились к длинной зимней спячке, и я неожиданно почувствовал, что на этот раз, действительно, мы, кажется, выскальзываем из Антарктиды без потерь.
Серые туши айсбергов залегли в заливе Алашеева, чистое темно-бирюзовое небо стыло надо мной. Но непривычная тишина, стоящая над аэродромом, вдруг стала оживать. Сугробы зашевелились, с тихим змеиным шипением по полосе поползли длинные косы колючего снега... «Ничья. На этот раз мы сыграли вничью, — сказал я самому себе. — Начинает работать «сток», пора уходить». И вдруг я почувствовал, что кто-то тяжело смотрит мне в затылок. Смотрит с какой-то злой иронией, будто прицеливается. Я вздрогнул. Все мое тело на мгновение будто омыло жидким холодом. Я отчетливо понимал, что кроме меня на аэродроме никого нет, но в то же время чей-то чужой, будто неземной взгляд с купола сковал затылок. Хотелось оглянуться, но что-то удерживало меня от этого.
Багровый горизонт затухал, словно крик. Ветер начинал реветь, толкать меня, хлестать режущим снегом в лицо. Снежный вихрь рванул капюшон «каэшки», и я, чтобы не упасть, сделал шаг вперед, потом второй и, не оглядываясь, пошел к Дому авиаторов.
