– Цезарь по-прежнему олицетворяет собой угрозу для Папы. – Жоан, задумавшись, грустно улыбнулся. – Если бы король Фернандо поверил в то, что все те преступления, которые приписываются герцогу, на самом деле были совершены, он давно казнил бы его. Думаю, что на самом деле короля мало интересует то, кого в реальности мог убить Цезарь Борджиа. Он ограничился тем, что заключил герцога в тюрьму в Испании, подальше от понтифика, но одновременно напомнил Папе о существующей угрозе. Это своего рода гарантия, которая заставит Папу выполнять данные им обещания.
– Ты прав в своих умозаключениях, – прервал Бартомеу Жоана. – Но дело в том, что этот индивидуум – матрос, бывший тюремщиком Цезаря во время морского путешествия, считается жертвой проклятия.
– Проклятия?
– Да, проклятия, которое Цезарь, герцог Романьи, преданный Испанией, обрушил на Изабеллу и Фернандо, а также подданных их королевств.
– Какая глупость! И вы… верите в это проклятие?
– Я не знаю, было это проклятием или нет, но факт остается фактом: этот бедолага мертв.
– И врачи госпиталя Святого Креста говорят, что он умер от проклятия? – спросил Жоан со скептической улыбкой на губах.
– Нет, они этого не говорят. В действительности официально они ничего не говорят, ибо пока это тайна. Я имею конфиденциальные сведения только потому, что госпиталь подчиняется Совету Ста, а я являюсь его членом.
– И что же они говорят? От чего он умер?
– От бубонной чумы.
Улыбка стерлась с лица Жоана, а глаза округлились от ужаса.
– Бубонная чума! – пробормотал он после паузы, с трудом обретя дар речи. – Да поможет нам Господь!
107
По мере того как распространялась эпидемия, распространялись и слухи о ней. В глазах горожан читался страх, люди старались избегать зловонные места, хотя таковых в Барселоне имелось в изобилии. Тошнотворные запахи отхожих мест и сточных колодцев были непереносимы. Однако именно сточных ям и не хватало в городе: нечистоты скапливались на улицах и, несмотря на усилия Совета Ста, по приказу которого периодически производилась чистка, источали жуткую вонь. Смрад был еще более невыносимым там, где жители держали животных, в особенности свиней, употребление которых в пищу служило противоядием от другого вида чумы – инквизиции. Ко всему этому букету надо было добавить дурно пахнущие места работы кожевенников, использовавших мочу и экскременты для обработки кож, которые они вывешивали на улице. И хотя их мастерские располагались в малонаселенных районах, эти запахи подпитывали зловоние, миазмы и чуму, витавшую в воздухе в конце того лета.
– Традиционное толкование по Гиппократу объясняет, что чума появляется из жидкостей, выделяемых землей, – объяснял Абдулла Жоану. – Эти выделения могут быть следствием сернистых газов, стоячей воды или продуктов разложения растений и животных, независимо от того, будут это экскременты или гниение трупов. Взаимосвязь, образующаяся между смрадом и болезнью, является причиной, по которой эту болезнь и называют чумой или мором.
– А черная чума?
– Она так называется, потому что под кожей зараженных проглядывают черные пятна, – разъяснил мусульманин. – И бубонной ее зовут по той причине, что на телах больных появляются бубоны – небольшие опухоли, заполненные гноем, которые иногда вскрываются, а иногда нет. Бубоны и черные пятна в виде сыпи обычно появляются одновременно.
– Когда я чувствую отвратительный запах, то стараюсь не дышать. – Жоан, скривившись в гримасе отвращения, покачал головой. – Я чувствую, что этот воздух может заразить меня.
– Именно это пытается делать наш организм. Однако известно много случаев, когда человек вдыхает кошмарные выделения и не заболевает.
– Что вы хотите этим сказать?
– Возможно, причиной этой болезни являются не зловоние и смрад, а что-то другое.
– Что же?
– Я не знаю, сын мой. – Абдулла грустно улыбнулся. – Я уже очень стар, а с тех пор как покинул Гранаду, всегда сам себя врачевал. Я не доверяю христианским коновалам. Единственное, что я знаю, – это то, что люди заражаются чумой и в относительно чистых местах, где есть свежий воздух и отсутствует зловоние. Кроме того, если бы эскулапы были правы, то почему за тысячу лет не изобрели эссенцию, которая бы ограждала от чумы?
Жоан согласно кивнул. Он подумал, что, как и всегда, его учитель прав. Трудно было найти более смердящее место, чем галера. Он по собственному опыту знал это. Но почему же матросы, солдаты и гребцы, постоянно жившие на галерах, не заболевали чаще, чем все другие люди?
По всему городу разносился погребальный звон колоколов кафедрального собора. В последние дни это происходило довольно часто. Только в этот раз промежутки между ударами были иными, одновременно трогательными и трагическими. Казалось, они извещали о краткости момента и самой жизни. Это был исполненный трагизма звон, от которого сжималось сердце. Жоан знал, что только его брат, мастер колокольного звона, был способен заставить колокола звонить подобным образом, ибо он обладал уникальным даром.
В молчании, прерывавшемся только песнопениями монахов и послушников, процессия медленно продвигалась по городским улицам. Хоругвь с образом святой Эулалии – большой вертикальный флаг с изображением покровительницы Барселоны, который горожане поднимали во время войны и к которому прибегали в тяжелые времена, – несли во главе шествия, в котором приняли участие самые видные жители города. Это было коллективное воззвание к Господу с просьбой освободить город от страшной эпидемии, накрывшей его. Епископ шел позади дарохранительницы, в которой находилась священная реликвия – тело Христово, и благословлял собравшихся людей, которые вставали на колени и осеняли себя крестным знамением во время прохождения процессии. Рядом с дарохранительницей шли многочисленные церковники, многие их которых держали в руках кадило и направляли ароматизированный дым в сторону толпы. Мужчины и женщины жадно вдыхали эти священные ароматы, заполняя ими легкие. Эти ароматы были полной противоположностью чуме, и люди, вдыхая их, чувствовали в этот момент как благословение Божье, так и его покровительство. Жоан, Анна, Педро, Мария и их мать Эулалия наблюдали за процессией, находясь среди толпы на площади Сант Жауме; они стояли на коленях вместе со всеми остальными, умоляя Господа о помощи в борьбе против этого невидимого врага, который нес с собой смерть.
– Мой сын умирает! – в отчаянии выкрикнула какая-то бедно одетая женщина, голова которой была покрыта платком. Она находилась чуть впереди семьи Серра и стояла на коленях, как и все остальные. Рядом с ней не было никого из близких, и ее одиночество бросалось в глаза. Женщина протянула руки к епископу, когда он проходил мимо нее. – Смилостивьтесь! Помогите мне! – И она разрыдалась. – Ему только пять лет!
Жоан задумался, обращалась ли она к епископу или это была мольба к Господу, высказанная в полный голос? Детская смертность во время эпидемий была таким обычным явлением, что эскулапы даже не включали детей в свои списки актов гражданского состояния. Они считали только взрослых.
Епископ бросил на нее сострадательный взгляд и, не останавливая медленного марша процессии, осенил крестным знамением, нарисовав в воздухе символ креста, а один из священников направил в ее сторону немного ладана.
– Ему только пять лет, и он единственный, кто у меня остался! – рыдала женщина, обхватив себя руками.
Процессия продолжала свой путь, а люди, находившиеся неподалеку от несчастной, мгновенно отошли от нее, оставив отчаявшуюся женщину наедине со своим горем.
– Вот что такое чума, – прошептал Жоан на ухо Анне. – Люди бегут от чумных. Некоторые даже бросают своих родителей и детей.
– Я никогда не брошу вас, – сказала Анна. – С чумой и без нее. Со страхом заразиться или без него. Я никогда не брошу ни вас, ни детей. Если страх овладеет нами, надо будет его преодолеть.
– Я тоже никогда не покину вас. Никого из вас, – сказал Жоан в волнении и повторил: – Никогда.
Они посмотрели друг другу в глаза и взялись за руки, чтобы передать силу своего чувства. После представителей Церкви в полном молчании шли длинными рядами граждане города во главе с губернатором и офицерами короля, за ними следовали члены каталонских Кортесов и Совета Ста. Среди них находился Бартомеу, который, как и все прочие, нес в правой руке большую зажженную восковую свечу. На его лице, обычно улыбчивом и приветливом, застыло скорбное выражение, и когда он встретился взглядом с Жоаном, то лишь слегка склонил голову в знак приветствия.
За городскими властями шли кающиеся, которые надеялись получить милость Божью через свои страдания. Среди них находились флагелланты с обнаженными спинами, которые бичевали себя короткими семихвостными плетками. Некоторые бичевали друг друга. Кровь текла по их спинам, заливая панталоны, и за ними по земле уже тянулся кровавый след.
