– О, миледи… – ответила Агата. – А что скажете Вы?
Леди остановилась и посмотрела на неё. Служанка была худой и темноволосой. Она говорила вкрадчивым голосом, но черты её лица и выражение глаз не менялись. Леди показалось, что невольная улыбка скользнула по губам Агаты. Леди топнула ногой, подняла руку и закричала:
– Что? Неужели ты думаешь, что ты ему ровня?!
Она поймала служанку за складки платья над грудью, но Агата посмотрела ей в лицо с наивной детской улыбкой:
– Неужели Вы думаете, что Вы – ровня ему, миледи? Он невольник, а Вы так велики!
Леди отпустила служанку, но лицо её запылало от гнева, и она вновь топнула о землю ногой:
– Что это ты имеешь в виду? Что я не настолько велика, чтобы брать всё, что хочу, если это ещё и лежит близ моей руки?
Агата снисходительно взглянула на госпожу, а потом тихо произнесла:
– Так протяните руку.
Леди сурово посмотрела на неё:
– Я понимаю твою колкость. Ты хочешь сказать, что я не трону его сердце, ведь он такой красивый и даже больше, чем просто красивый. Ты хочешь, чтобы я избила тебя? Нет, я пошлю тебя к Белому столбу, когда мы вернёмся в замок.
Служанка вновь улыбнулась:
– Миледи, Вы можете послать меня к Белому столбу, или Красному, или Чёрному, но все эти наказания никак не исправят Вашего положения: ни делу не помогут, ни страх в Вашем сердце не уменьшат, ведь он уже не ребёнок и наверняка любит кого-то. Впрочем, он подчинится любому Вашему приказу и даже ляжет с Вами в постель, ведь он невольник.
Леди уронила голову, но Агата продолжила тем же ласковым голосом:
– Милорд не обратит на это внимания и ничего не скажет, пока Вы не рассердите его чем-нибудь другим, или пока он сам не решит найти повод для ссоры и не сделает наживку из этого юноши, но это всё вряд ли произойдёт, и Вы знаете, почему. Вы знаете, как сильно он влюблён в свою новую невольницу, ту, что назло ему Вы оставили дома. Один её пальчик нравится ему больше, чем всё Ваше тело, Ваша белая кожа и милые ножки. Нет, я думаю, этот дар сделан для того, чтобы остановить все ссоры с Вами, чтобы заставить Вас замолчать… Что же Вы будете делать, миледи? Ведь он могущественный лорд!
Леди подняла голову. Лицо её покраснело со стыда, и в то же время она улыбалась, хотя улыбка эта и была горькой. Она сказала:
– Итак, ты уверена, что если я накажу тебя, это будет напрасной тратой времени. Но ведь ты не знаешь моих мыслей.
– Не знаю, госпожа, – ответила Агата, пытаясь скрыть улыбку. – Вероятно, так.
Леди отвернулась от служанки, отошла в сторону и, сев на табурет, какое-то время ничего не говорила. Закрыв лицо ладонями, она покачивалась взад-вперёд, а Агата лишь стояла и наблюдала за ней. Наконец, леди сказала:
– Послушай, Агата, я расскажу тебе о том, что сейчас гложет меня, пусть ты и старалась уязвить мою душу. Ты своевольна, несдержанна, но тебя нельзя назвать некрасивой, так что ты способна полюбить, и тебя саму раньше любили. Но ты так лукава и хитра, что можешь и не понять того, что я хочу сказать. Любовь к этому юноше внезапно проникла в моё сердце, так что я тоскую по нему сейчас больше, чем даже минуту назад, а в следующую минуту я буду тосковать ещё больше. И хочу, чтобы он любил меня, а не только доставлял мне удовольствие.
– Может быть, это возможно и без особых усилий, – ответила Агата.
– Нет, – возразила леди, – нет. Моё сердце подсказывает мне, что это не так. Я видела его – он выше нас. Словно бог спустился на землю, не пожелав отдать свою любовь богине. Такой отвергнет любовь глупой земной несовершенной женщины…
И слёзы брызнули из глаз госпожи. Агата же посмотрела на неё с едва заметной улыбкой:
– О, миледи! Вы же видели его всего несколько мгновений! Хотя мне понятны Ваши чувства. Правда, в том, что касается богинь, я ничего не смыслю, но многие, увидев Вас, светловолосую, с белой кожей и пышной грудью, восседающую в золотых одеяниях на престоле из слоновой кости, скажут, что Вы сами похожи на богиню. Ведь и этот юноша вполне может так подумать. Но, как бы то ни было, я скажу кое-что ещё (а ведь Вы знаете, что я говорю Вам правду – почти всегда, – хоть я и лукава). Послушайте меня. Хоть Вы и обращаетесь со мной, как с невольницей, впрочем, я и есть невольница, я считаю, что Вы совсем не плохая женщина. Вы, скорее, даже чересчур хороши для замка Аттербол и для его тёмного лорда.
Леди вздрагивала от рыданий и всё время, пока говорила служанка, безостановочно всхлипывала. Когда же Агата договорила, леди подняла голову и произнесла:
– Нет, нет, Агата. Это совсем не так. Сегодня взгляд моего мужа был, словно свеча, осветившая всю меня, какая я есть. Я знаю, что хотя я и госпожа, хотя я и красива, я в то же время грубая и вздорная. Я гневаюсь по каждому пустяку, я вспыльчива, строптива, упряма и лжива, если что-то заставит меня лгать. Я терплю, что мой муж ходит по другим женщинам, и эту новую невольницу буду терпеть, ведь тогда я сама смогу беспрепятственно получать удовольствие от тех мужчин, которых я не очень-то и люблю. Да, я глупа, пуста и бесстыдна, и всё это мой муж видит сквозь мой титул, моё золотое одеяние и мою белую кожу.
Агата посмотрела на госпожу с любопытством, смешанным с насмешкой, и сказала:
– Так что же Вы намерены делать? Или Вы хотите, чтобы я придумала за Вас?
– Я не знаю, я не знаю, – шептала леди между всхлипываниями. – Если бы я только могла оказаться в таком положении, чтобы он пожалел меня. Может, тогда он не заметит мои дурные качества.
Она поднялась и быстро заходила взад и вперёд:
– Если бы он мог причинить мне боль, а я бы всё равно любила его…
Агата холодно произнесла:
– Миледи, я лукава не просто так. Кажется, я всё же догадываюсь, о чём Вы думаете, и Ваши мысли не так уж и дурны. Более того, сдаётся мне, я могу в какой-то степени помочь Вам. Через несколько дней Вы поймёте, что я гожусь на что-нибудь ещё, кроме дурных слов и побоев. Только Вы должны обещать мне, что в любом случае будете слушаться меня. Несмотря на то, что я невольница, а Вы миледи, Вы отдадите право решать мне.
Леди ответила:
– Это легко обещать. Сама я ничего не могу сделать.
Агата задумалась на некоторое время и, наконец, произнесла:
– Во-первых, Вы должны добиться того, чтобы милорд выслушал, что я ему скажу. И пусть поклянётся, что не накажет меня, что бы я ни сказала и ни сделала.
Леди сказала:
– Это легко. Что ещё?
Агата продолжила:
– Для Вас будет лучше не ходить на турнир. Вы слишком несдержанны и обнаружите свою любовь, когда этому юноше будет угрожать опасность, а если Вы открыто, перед народом посрамите лорда, он не выполнит Вашей просьбы и жестоко обойдётся с Вами и Вашим возлюбленным. Вы не должны выходить из шатра до тёмной ночи. Допустим, скажетесь больной на это время.
– Я и не сказавшись буду больна, если не смогу взглянуть на своего возлюбленного, на то, как он справится с бедой. Это само по себе сложно, но пусть будет так. Мне хватит и того, что ты придёшь и расскажешь, как всё прошло.
– О, конечно, – согласилась Агата, – расскажу, если Вы так хотите, но не беспокойтесь, с ним всё будет в порядке.
Миледи возразила:
– Ах, ты же знаешь, как часто наносятся случайные удары! Копьё проникает туда, куда и предположить было нельзя…
– Что Вы! – возразила Агата. – Какая может быть случайность, когда юноша хорошо знает своё дело? А его противники, наоборот, бездари в этом. Это такая же случайность, как если бы менестрель Джеффри играл бы в шахматы с Чёрным Ансельмом, и Ансельму поставили бы мат ещё до того, как он придумал бы свой четвёртый ход. Я уж разбираюсь в таких вещах, миледи. Теперь о другом. Мне нужно Ваше позволение на то, чтобы разместить Ваших служанок вокруг места, где должны быть Вы, а кого-то посадить на Ваше место, пусть бы даже и меня.
Леди ответила:
– Хорошо, садись туда, если хочешь.
– О, горе мне! – засмеялась Агата. – Зачем же мне туда садиться? Неужели я похожа на Вас?
– Да уж, – сказала леди, – как лебедь на гагару.
– Хм, – ответила Агата, – кого из нас Вы назвали лебедем, а кого гагарой? Ладно, ладно, не волнуйтесь так. С позволения милорда я посажу на Ваше место Джойс. Она высока и мила собой и немного похожа на Вас.
– Зачем тебе это? – удивилась леди. – Зачем невольнице сидеть на моём месте?
Агата сказала:
– О, долго рассказывать, но я хочу сбить с толку этого юношу. Пусть он немного изменит своё представление о Вашей внешности. Если, конечно, он смотрел в Вашу сторону при первой встрече, что весьма сомнительно…
Леди вздрогнула от внезапного гнева и закричала:
– В таком случае ей лучше не быть похожей на меня и не пытаться вызвать его благосклонный взгляд, или я отмечу её клеймом, чтобы мы различались с нею. Пусть только посмеет!
Агата заботливо посмотрела на госпожу:
– Миледи! Вам, простодушной женщине с нежной кожей, не следует гневаться на людях. Нескрываемая ярость сильно портит Вашу красоту. Оставьте сердитые и раздражительные взгляды тёмненьким. Они могут хмуриться, не становясь похожими на трёхмесячного ребёнка, у которого болит живот. Сейчас это последний мой совет. Кажется, я слышу трубы, возвещающие о начале турнира. Мне надо идти и присмотреть за тем, как всё пройдёт. А Вам следует остаться здесь. Вечером постарайтесь умилостивить милорда. Упросите его выслушать меня, и сами тоже внимательно выслушайте всё, что я ему скажу. Если я встречу его на турнире, а скорее всего, так и будет, я попрошу его прийти к Вам. Расскажите ему о Джойс, о том, что она должна занять Ваше место. А его самого попросите, как он прибудет на турнир, сразу же сесть на своё место. Сдаётся мне, он не захочет ссориться ни с Вами, ни со мной только из-за того, что рядом с ним во время турнира вместо Вас будет сидеть другая красивая женщина.
