♦ ростом цен на мировых рынках на энергоносители и продовольствие, что порождало так называемую «импортируемую инфляцию».
Тем самым аргентинская инфляция подпитывалась множеством разнородных факторов, существенно затруднивших борьбу с этим опасным явлением. Говоря о перспективах эффективной антиинфляционной стратегии, следует иметь в виду, что она подразумевает взвешенное использование различных инструментов: монетарных рычагов контроля над инфляцией, таможенно-тарифных мер, кредитной и долговой политики. Эмпирические данные по разным странам показали, что наращивание инвестиций (преимущественно частных) и ускорение промышленного роста лучше, чем что бы то ни было, снижают инфляционный потенциал денежного расширения. Частные инвестиции, проходящие через рынок ценных бумаг и «оседающие» в реальном секторе экономики, – это именно тот механизм, который способен обеспечить решение стоящей перед аргентинским обществом двуединой задачи – увеличение капиталовложений с одновременным снижением инфляции.
Институциональные особенности, ограничения и риски
Рассматривая долгосрочные экономические изменения, происходившие на протяжении более чем столетнего исторического отрезка времени, нельзя не прийти к выводу, что стратегической задачей аргентинской нации и правящего класса было и остается построение эффективной хозяйственной модели с учетом траектории предшествующего развития общества ( эффект «path dependence»). В этой связи вновь возникает естественный вопрос, заявленный в начале книги: в чем главные причины систематических исторических провалов Аргентины, той череды экономических и финансовых кризисов и социально-политических потрясений, из которых страна не могла вырваться в течение долгих десятилетий?
Общественные процессы развиваются в конкретных институциональных условиях, которые, в зависимости от действия многочисленных разнонаправленных факторов, могут активно способствовать проведению тех или иных хозяйственных преобразований, а могут серьезно затруднять и ограничивать любые изменения исторически сложившихся производственных структур и отношений. Поэтому исследование экономических трендов неотделимо от анализа роли и значения национальных институтов, понимая под этим термином (в соответствии с неоинституциональной теорией) систему формальных правил и неформальных норм, определяющих взаимоотношения в обществе [87] .
Для понимания сути макроэкономических проблем и перспектив национального развития полезно использовать результаты сравнительного анализа разных государств, отраженные в международных рейтингах, которые по отдельным шкалам ранжируют подавляющее большинство стран. Эти рейтинги (при всей их условности и относительности) расширяют и уточняют представление о месте Аргентины в современном мире и степени развития ее институтов. Учитывая огромное количество существующих рейтингов, приведем лишь самые репрезентативные, дающие достаточно полную картину нынешнего состояния аргентинского государства и общества.
Case study
Аргентина через призму рейтингов
Рейтинг государственности. Охватывает 192 страны, из которых лишь 46 – «лидеры государственности», страны демократического выбора, относительно высокого качества жизни, низких внешних и внутренних угроз. Аргентина занимает 17-е место, что свидетельствует о самостоятельности, независимости, суверенности и относительной политической стабильности.
Рейтинг потенциала международного влияния. В данном случае Аргентина, занимая высокое 31-е место, не может, разумеется, «тягаться» с глобальными лидерами – США, другими членами «Большой восьмерки», Китаем, но входит в число региональных лидеров.
Сравнительный анализ (в частности, корреляция между индексами) показывает: международное влияние связано с уровнем государственности.
При этом создается впечатление, что совокупный потенциал аргентинского государства на сегодняшний день больше его международного влияния и используется не полностью.
Рейтинг качества жизни. 46-е место Аргентины можно считать сравнительно высоким – позади почти 150 стран, включая Польшу (48-е место), Саудовскую Аравию (56-е), Мексику (59-е), Малайзию (61-е), Бразилию (65-е), Россию (73-е). Качество жизни также в значительной степени связано с эффективной и состоятельной государственностью. Кроме того, значение имеют такие показатели, как продолжительность жизни, уровень смертности, расходы на здравоохранение.
Рейтинг институциональных основ демократии. И здесь позиции Аргентины выглядят неплохо. Она входит в число 30 (29-е место) стран с достаточными основами демократии, опережая Корею, Германию, Японию, Польшу, Бразилию (и все другие латиноамериканские государства), Украину, Россию и т. д. Аргументы для такого позиционирования: сравнительно продолжительная демократическая традиция, реальная конкуренция на президентских и парламентских выборах, отсутствие (в последние десятилетия) попыток неконституционной смены власти.
Рейтинг экономической свободы.
По этому индексу Аргентина в пост-кризисный период стабильно занимает места во второй сотне государств (в 2008 г. – 108-е место из 157), что свидетельствует о наличии серьезных проблем в таких областях, как внешнеторговое регулирование, налогообложение, кредитно-финансовая система, участие государства в экономике, иностранные инвестиции, права собственности, удельный вес неформального сектора. По степени экономической свободы страна уступает подавляющему большинству латиноамериканских соседей, в ряде случаев – разрыв огромный. Для сравнения: Чили занимает 8-е место, Сальвадор – 33-е, Уругвай – 40-е, Мексика – 44-е, Колумбия – 67-е, Бразилия – 101-е.Обратимся теперь к международным индексам, фиксирующим уровень развития Аргентины (и, для сравнения, Бразилии и Мексики) в конкретных областях хозяйственной жизни (см. табл. 12.3). Приведенные данные показывают, что в целом весьма благоприятные (внутренние и внешние) условия развития отнюдь не гарантируют стабильных экономических успехов. Очевидно, что в данном случае большую роль играют другие факторы, главные из которых – формальные и неформальные институты. По мнению ряда исследователей – прежде всего либерального толка – одна из причин экономических провалов Аргентины состоит в том, что, начиная с 1930-х гг., в стране сформировался такой формальный институт, как практика периодического «легального отъема» частной собственности. Он производился (в пользу тех или иных секторов населения или экономико-финансовых групп) путем прямого государственного вмешательства, осуществляемого разными способами и в различных формах, например «замораживание» или экспроприация банковских вкладов. Особое распространение такая практика получила в период первого правления перонистов, когда система «легального отъема» приобрела всеобщий характер и многие аргентинцы уверились в своем праве «отнимать» чужую собственность и претендовать на чужие доходы. «Культура честного труда с целью заработать на жизнь и улучшить свое положение была отодвинута в сторону и заменена оргией «легальных» грабежей и обманов», – отмечал Роберто Качаноски589. Зачем напрягаться и что-то производить, повышая эффективность и конкурируя, если можно (по закону!) получить требуемое от государства, которое приняло на себя функцию экспроприатора и распределителя.
