Денежная система Аргентины (ретроспектива) и инфляция
За рассматриваемый в книге период в стране несколько раз проводилась денежная реформа, как правило вызывавшаяся нараставшим обесценением денежных знаков. Впервые общенациональная денежная единица – песо – была введена 5 ноября 1881 г. и просуществовала рекордно долгий срок – вплоть до начала 1970 г. За это время крупнейшей (по номиналу) выпущенной единицей была банкнота в 10 ООО песо. 1 января 1970 г. в соответствии с законом № 18.188 в оборот был выпущен новый песо (так называемый «песо-закон»), равный 100 старым. Из-за усилившейся инфляции обесценение новых денег произошло «ударными» темпами, и в самом начале 1980-х гг. в обороте уже находились купюры достоинством 1 ООО ООО песо. С 1 июня 1983 г. «песо-закон» по обменному курсу 10 000:1 сменил «песо-архентино», просуществовавший всего два года (в данном случае крупнейшая банкнота имела номинал в 10 ООО). 15 июня 1985 г. на смену «песо-архентино» в соотношении 1000:1 пришел аустраль – единственная за всю историю денежная единица Аргентины, стоившая (по обменному курсу) дороже доллара США. Самая крупная купюра была 500 ООО аустралей, что вполне адекватно отражало чудовищные размеры инфляции, поразившей экономику страны в 1989 г. Согласно закону от 27марта 1991 г. аустраль был заменен свободно конвертируемым песо по обменному курсу 10 000:1. Новый песо, в свою очередь, вплоть до января 2002 г. сохранял паритет с американским долларом, а после девальвации на несколько лет «закрепился» на уровне порядка 3 песо за 1 доллар. Не сложно подсчитать, что за период с 1881 г. агрегированная инфляция в Аргентине составила, ни много ни мало, 30 ООО ООО ООО ООО % тридцать триллионов процентов. Как видим, эта цифра на порядок отличается от упомянутой выше оценки «Брадеско» (256 трлн), что можно объяснить различиями в методологии подсчетов. В любом случае речь без преувеличения идет о колоссальном обесценении национальной аргентинской валюты.Именно историческая память «кошмарит» аргентинские власти и общество в целом, делая их особенно чувствительными к любой угрозе очередного инфляционного всплеска. В попытке не допустить его администрации Н. Киршнера и К. Фернандес де Киршнер фактически встали на путь таргетирования инфляции (inflańon targeting)5S3 постепенного снижения ее до уровня 3–4 %. Этот шаг был не случаен. В последние годы режим денежно-кредитной политики инфляционного таргетирования многими специалистами принято считать наиболее эффективным инструментом в борьбе с инфляцией [86] . Указанный режим, как правило, предполагает следующее:
♦ наличие среднесрочного целевого ориентира уровня инфляции;
♦ приоритетный статус сохранения ценовой стабильности по сравнению с иными целями и задачами, стоящими перед финансовыми властями;
♦ поддержка антиинфляционного курса на всех уровнях государственного управления;
♦ доверие экономических агентов к политике правительства;
♦ информационная открытость, прозрачность решений и действий Центробанка.
Особенно важно доверие населения к денежным властям и проводимой ими политике. Это является важнейшим условием успеха, поскольку эквивалентно формированию и сохранению низких инфляционных ожиданий.
С конца 2005 г. сердцевиной антиинфляционного курса Розового дома стало сочетание политики сдерживания роста тарифов и цен (в частности, путем соглашений с производителями и торговыми сетями, охвативших порядка 500 базовых продуктов) с мерами по ограничению экспорта отдельных продовольственных товаров. В итоге правительство получило так называемый «эффект кобры» — результат, прямо противоположный ожидаемому584. Предложение целого ряда товаров сократилось, а цены продолжали расти. В этих условиях власти пошли по пути наименьшего сопротивления: работу INDEC поставили под правительственный контроль, а сама методология подсчета динамики потребительских цен была изменена таким образом, что, по свидетельству специалистов, стала невозможной более или менее реальная оценка темпов инфляции585. Официальные цифры роста цен стали все больше отличаться от независимых экспертных данных и – главное – от непосредственных ощущений потребителей, утративших доверие к денежным властям.
В апреле 2008 г. Министерство экономики разработало комплексную программу антиинфляционных мер, включившую в себя ряд противоположных по своей направленности предложений. Например, предусматривалось повышение тарифов на электричество, газ и транспорт; сокращение государственных расходов на создание объектов инфраструктуры; поддержание текущего обменного курса песо; фактическое замораживание заработной платы; поощрение конкуренции на рынках потребительских товаров; стимулирование роста срочных банковских депозитов; обеспечение независимости INDEC; ограничение сверхприбылей крупнейших торговых сетей (в Аргентине уровень их прибыльности в 2–3 раза превышает среднемировой). Кроме того, в целях укрепления доверия к стране на международных финансовых рынках предлагалось ускорить достижение договоренности с Парижским клубом586.
Реализация указанной программы могла привести к торможению экономического роста, что шло вразрез со стратегией Н. Киршнера и К. Фернандес де Киршнер и потому вызвало недовольство Розового дома и стало одной из причин отставки министра экономики Мартина Лусто. Новый глава ведомства – Карлос Фернандес – фактически положил программу своего предшественника под сукно, но от этого острота ситуации не спадала. «С уходом Лусто, – отмечалось в исследовании консалтинговой компании «Эколатина», – проблемы никуда не делись»587. Как бы подтверждая эту оценку, в августе 2008 г. руководство Аргентинского индустриального союза оценило уровень инфляции в стране в 25 % и потребовало «срочной нормализации» работы INDEC588.
Расхождения по вопросам антиинфляционной политики отразили тот факт, что форсированное снижение инфляции в условиях экономического подъема было затруднено в силу ряда объективных (внутренних и внешних) факторов. В том числе:
♦ двойственности целей кредитно-финансовой политики, которая, с одной стороны, в условиях быстрого хозяйственного роста призвана «насытить» экономику ликвидностью, а с другой – не должна «разогнать» инфляцию путем чрезмерного увеличения денежных агрегатов;
♦ высоких цен на основные товары аргентинского экспорта, оказывавших повышательное давление на внутренние цены и, как следствие, на темпы инфляции в реальном секторе экономики;
♦ сравнительно низкой сберегательной активностью населения, полностью не избавившегося от синдрома «загончика» и других правительственных мер, в недалеком прошлом не раз замораживавших банковские депозиты;
