Таблица 12.3 Международные рейтинги экономических показателей (индексы развития)
Составлено по: World Economic Forum. – http://www.ger.weforam.org; http:// www.insted.edu/
Эта система имела негативные макроэкономические последствия. Во-первых, автоматически снижался объем частных капиталовложений в реальный сектор хозяйства, поскольку потенциальные инвесторы опасались за судьбу своих активов и сбережений. Отсюда – перманентная необходимость компенсировать нехватку предпринимательских инвестиций за счет государства и заимствований за рубежом, так называемого долгового финансирования. Во-вторых, острая потребность в растущих государственных расходах провоцировала власти на новые действия по насильственному перераспределению доходов и собственности (которая в результате оставалась юридически незащищенной), а также вела к повышению налоговой нагрузки на бизнес и на все население.
Налоговая система заслуживает отдельных комментариев. Изобретая способы «легального отъема» собственности, власти постоянно изменяли «правила игры», но одно оставалось неизменным – активное использование фискальных инструментов. Кто бы ни находился в Розовом доме, законотворчество в налоговой области не прекращалось ни на минуту.
В итоге сложилась невероятная, можно сказать, парадоксальная ситуация, которую любой заинтересованный читатель может оценить самым непосредственным образом. А именно: аргентинское издательство «La Ley» («Закон») под общим заголовком «HAЛOLH» опубликовало 25 томов по 1290 страниц каждый (всего 32 250 страниц!), содержащих материалы национальной налоговой системы [88] . Как подсчитал экономист Антонио Маргарита, даже для поверхностного знакомства со всем этим «интеллектуальным богатством» необходимо, по крайней мере, четыре года усердного чтения590. Мало этого. Неподъемным является и суммарный объем всех налогов (федеральных, провинциальных, муниципальных), которые, по идее, должен уплачивать средний аргентинец. По оценке того же А. Маргарита, этот показатель «зашкаливает» за 65 %591. Разумеется, ни один аргентинский гражданин, находящийся в здравом уме и твердой памяти, никогда в жизни такие налоги не платил и платить не собирался.
В 50—70-е гг. прошлого века процесс формирования новых институтов приобрел четко выраженный рентоориентированный характер, что привело к принятию неэффективных законов и постановлений «барьерного» характера, имеющих целью получение бюрократической ренты. Это обусловило резкий рост трансакционных издержек осуществления как отдельно взятых сделок и коммерческих операций, так и функционирования экономической системы в целом592. Нужно при этом заметить, что свой вклад в процесс бюрократизации хозяйственной жизни внесли практически все правительства, начиная с Х.Д. Перона и заканчивая военными режимами, а в 1980-е гг. – включая администрацию Р. Альфонсина. «Перегруженность» экономики административными барьерами повлекла за собой тяжелые общеэкономические последствия, ощутимо затормозившие хозяйственное развитие. В ряду факторов, блокировавших экономический рост, следует назвать:
нереализованный предпринимательский потенциал значительной части аргентинских граждан, которых высокие административные барьеры отпугивали и не давали заниматься легальным бизнесом;
«уход в тень» тысяч представителей предпринимательского класса (прежде всего малого бизнеса) из-за трудностей преодоления барьеров;
потери налоговых поступлений в бюджеты всех уровней, поскольку зачастую платежи за преодоление барьеров шли не государству, а в частные карманы тех, кто «снимал» бюрократическую ренту.
В итоге страна попала в так называемую «институциональную ловушку». В терминах неоинституционализма «институциональная ловушка» трактуется как эффект блокировки ( lock-in-effecl ), означающий, что однажды принятое решение трудно отменить593. Другими словами, «институциональная ловушка» – это устойчивая неэффективная норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживаюгцийся характер. К характерным для Аргентины «институциональным ловушкам» того времени относились: коррупция, уклонение от уплаты налогов, бартер, неплатежи и т. д.
Если посмотреть на аргентинскую экономику 1980-х гг. через призму неоинституциональной теории, то напрашивается вывод, что она стала заложницей системы «институциональных ловушек», явившихся результатом макроэкономической политики на протяжении нескольких десятилетий. Одной из главных ловушек была зависимость экономического курса от траектории предшествующего развития, заданной еще в период первого президентства Х.Д. Перона и окончательно сформировавшейся в 1970-е гг. Цепь «институциональных ловушек» привела к тому, что дальнейшее развитие происходило не в сторону рынка, а в направлении к псевдорыночным формам и воспроизводству нерыночных отношений. Зачастую неэффективные производства находились под опекой государства, тогда как эффективные предприятия вынуждены были от этого государства защищаться. Экономика оказалась в западне собственной неэффективности. Подтверждением тому, что аргентинская экономика была сплошной цепью «институциональных ловушек», являлось положение правительства Р. Альфонсина, которое само находилось в ловушке, пытаясь одновременно достичь трудно совместимые цели, например, сдержать инфляцию и снизить безработицу, удержать явно завышенный обменный курс аустраля и активизировать экспорт.
Лучше понять происходившее в 1980-е гг. помогает теория экономической дисфункции. Под этим углом зрения можно утверждать, что главной причиной негативных результатов развития аргентинской экономики в тот период была дисфункция (качественное расстройство) институциональной макроструктуры, которая характеризовалась потерей функционального наполнения практически всех ее работающих подсистем. Таким образом, из-за макроэкономической дисфункции хозяйственные институты испытывали угрожающую потерю качества и были не в состоянии выполнять изначально свойственные им функции. В стране образовался своего рода институциональный вакуум – недостаток формальных институтов, способных поддерживать осуществление сделок с наименьшими трансакционными издержками.
Неолиберальный эксперимент 1990-х гг. произвел революционные изменения, которые не подразумевали следования предыдущей траектории развития общества и сопровождались болезненной ломкой привычек, традиций, образа мышления – того, что принято называть неформальными институтами. В практике неолиберальных реформ возросшая рыночная эффективность целого ряда секторов оказалась не адекватной уровню общей социально-экономической эффективности (точнее – неэффективности). Революционные изменения привели к тяжелым социальным последствиям для многих групп населения. Пример Аргентины подтвердил ту аксиому, что те или иные экономические модели, имеющие успех в одних странах, могут терпеть крах в другой институциональной среде и привести к структурному кризису. Практика аргентинских реформ свидетельствовала: некоторые рыночные законы, эффективно действующие в развитых государствах и импортируемые в развивающиеся или переходные экономики, дают обратный результат. Во многом этому способствует неподготовленный должным образом импорт (трансплантация)594 того или иного института, то есть отсутствие необходимых адаптационных условий.
