– Тупоголовые свиньи! – закричал Ягер.
Однако «тигру» удалось попасть в бронетранспортер с первого же выстрела – он остановился, из него повалил дым. Ягер услышал, как экипаж «тигра» вопит, точно пьяные идиоты. «Наверное, – с горечью подумал он, – они и в самом деле напились».
Он нырнул в башню.
– Ящеры знают, что мы здесь, – тут же сообщил Грилльпарцер.
– Да. – Ягер похлопал стрелка по плечу. – Удачи тебе. Теперь нам всем она понадобится. – Затем по внутренней связи он обратился к водителю. – Внимательно слушай мои приказы, Иоганнес. Возможно, нам придется быстро уносить отсюда ноги.
– Jawohl, Herr Oberst!
У него хороший экипаж, быть может, не такой, как во Франции – Клаус Майнеке был гениальным стрелком! – но Ягер мог на него положиться. Интересно, поможет ли это на сей раз? Произошло то, чего он больше всего боялся. Вместо того чтобы спокойно мчаться к Бреслау, подставив фланги под прицельный огонь немецких танков, ящеры получили возможность атаковать его группу в лоб. Ни «тигры», ни «пантеры» не могут пробить лобовую броню вражеских танков, даже если произвести выстрел в упор, не говоря уже о дистанции в тысячу пятьсот метров.
Бронетранспортеры ящеров между тем начали отходить назад. Ягер передал приказ по общему каналу связи:
– Они знают, что мы здесь. Pz-IV, сосредоточьте огонь на бронетранспортерах. Мы еще сумеем выбраться отсюда живыми, да поможет нам Бог!
Или хотя бы некоторые из нас.
Многие останутся здесь навсегда.
Pz-IV открыли ураганный огонь, причем они стреляли не только бронебойными, но и осколочно-фугасными снарядами, чтобы поразить ящеров, выскакивающих из машин. Приказ Ягера был результатом холодного расчета. Pz-IV обладали самыми слабыми пушками и самой легкой броней из всех машин боевой группы. С одной стороны, им по силам справиться с бронетранспортерами, с другой – их потеря будет наименее чувствительной.
Ягер рассчитывал, что танки ящеров сразу же пойдут на штурм их позиций, ведя огонь на ходу. Русские постоянно повторяли эту ошибку, да и с ящерами такое бывало много раз. Необдуманное наступление позволит «пантерам» и «тиграм» вести прицельную стрельбу по боковой броне вражеских танков.
Однако ящеры научились делать выводы из своих ошибок. Их экипажи уже принимали участие в военных действиях и знали, что может принести успех. У них не было необходимости идти в атаку; они могли вступить в перестрелку с дальней дистанции. Даже с расстояния в полторы тысячи метров попадание их огромного снаряда может покончить с немецким танком – и тут же один из Pz-IV вспыхнул, как спичка. Ягер сжал кулаки. Оставалось лишь надеяться, что экипаж танка погиб, не успев понять, что произошло.
К тому же бронетранспортеры ящеров были снабжены не только легкими пушками, но и ракетами, установленными на специальных салазках. Эти ракеты, как и те, которыми пользовалась пехота ящеров, легко пробивали танковую броню.
– Отступаем! – приказал Ягер по общему каналу связи. – Пусть они нас преследуют.
Двигатель его танка взревел, они покатили назад.
– Интересно, успеем ли мы занять новую позицию прежде, чем они начнут нас расстреливать? – прокричал Грилльпарцер.
«Интересно» – совсем не то слово, которое употребил бы Ягер, но он не стал подыскивать другое. Проблема заключалась в том, что танки ящеров не только имели более мощные пушки и надежную броню, но и двигались заметно быстрее. Генерал Гудериан не шутил, когда говорил, что двигатель танка – такое же важное оружие, как его пушка.
«Тигр», находившийся в пятистах метрах к северу, всего за несколько мгновений до того, как скрыться под защитой соснового леса, получил прямое попадание. Башня вспыхнула, словно дьявол прикурил сигару, в небо взметнулись оранжевое пламя и темный дым – пятеро человек экипажа сгорели заживо.
Грилльпарцер сумел сделать удачный выстрел в один из танков ящеров, однако броня выдержала удар. Ягер увидел огненный след, который оставляла за собой пущенная пехотинцем-ящером ракета, – через мгновение загорелся Pz-FV. Один за другим открылись люки, экипаж успел выскочить наружу. Двоим удалось добежать до леса – остальных скосил автоматный огонь.
В наушниках Ягера слышались крики:
– Они обходят нас с фланга, Herr Oberst!
– Два вражеских танка прорвали линию обороны! Если они зайдут к нам в тыл, мы покойники!
– Нельзя ли вызвать подкрепление, господин полковник?
Если ты командуешь боевой группой, не следует рассчитывать на подкрепление: такие соединения формируются из последних резервов. Однако люди Ягера были правы: если ящеры зайдут в тыл, им конец. У него не оставалось другого выбора.
– Отступаем, – приказал он по общему каналу связи. – Мы займем оборону только в окрестностях Бреслау.
Три линии обороны окружали город, стоящий на берегу Одера. Если ящеры не сумеют их преодолеть, Бреслау сможет сопротивляться еще долго – как Чикаго в Соединенных Штатах. Хотя у Ягера имелись дальние родственники по другую сторону Атлантики, он придерживался не слишком высокого мнения об американских солдатах – Первая мировая война не смогла поколебать его уверенность. Однако оборона Чикаго заставила его задуматься – возможно, он ошибался. Впрочем, Чикаго далеко. А до Бреслау осталось всего несколько километров пути. В городе множество мостов, и если успеть их взорвать, ящерам будет непросто форсировать Одер. Тут только Ягер понял: он не верит, что вермахт сумеет удержать Бреслау. Но если они не остановят врага здесь, тогда где они сумеют одержать победу?
* * *
– Итак, вы меня понимаете, генерал Гровс… – начал Йенс Ларссен.
Прежде чем он успел продолжить, Гровс посмотрел на него, словно толстый старый бульдог, готовый зарычать на чужака.
– Я понимаю, профессор, что со мной говорит человек, который ничего не хочет слушать. Мы не намерены собирать вещи и переезжать в Ханфорд – все. Меня тошнит от вашего нытья. Солдат, заткнись и исполняй свой долг. Вам ясно?
– О да, я все понял, вы… – Ларссен захлопнул рот, чувствуя, как алая пелена ярости застилает ему взор. «Ты проклятый, свиноголовый сукин сын».
Дальше его мысленные проклятия стали еще более изобретательными. Хотя ему никогда не приходилось видеть взрыва атомной бомбы, вспышка внутри его мозга показалась Ларссену почти столь же яркой.
– Вам платят деньги вовсе не за то, чтобы меня любить, – продолжал Гровс. – Вы должны выполнять приказы. Возвращайтесь к работе. – Начальник Металлургической лаборатории поднял руку. – Нет, считайте, что сегодня у вас выходной. Поезжайте в Лоури, отдохните и обдумайте ситуацию. А с завтрашнего дня, надеюсь, вы начнете работать в полную силу. Вы все поняли?
– Да, понял, – сквозь стиснутые зубы ответил Ларссен.
Он вышел из кабинета Гровса и спустился вниз. Закинув на плечо оставленную здесь винтовку, он собрался выйти на улицу, но к нему обратился стоявший на посту Оскар:
– Вам вовсе не обязательно таскать эту штуку с собой, сэр. Вы ведь не служите в армии.
Напарник Оскара, деревенщина с оттопыренными ушами по имени Пит, расхохотался, и его заостренный кадык заходил взад и вперед.
Йенс ничего не ответил. Подойдя к ряду стоявших велосипедов, он взял свою машину и собрался ехать в Лоури-Филд, как ему приказал Гровс.
– Куда вы, сэр? – долетел до него голос Оскара. – Реакторы в другом месте. – И он показал в сторону стадиона.
«Уж лучше бы ты помалкивал, любопытная задница», – мысленно огрызнулся Ларссен.
– Генерал Гровс приказал мне взять выходной и обдумать ситуацию в своей комнате, поэтому сейчас я не поеду к реакторам.
– А, понятно. – Но вместо того чтобы оставить Ларссена в покое, Оскар обменялся несколькими репликами с Питом, а потом заявил: – Пожалуй, я поеду вместе с вами, сэр, чтобы, не дай бог, ничего не случилось.
«Точнее, чтобы убедиться, что я выполняю приказ». Оскар ему не доверял. Никто ему не доверял. Начиная с сотрудников Металлургической лаборатории и кончая полковником Хэксхэмом все объединились, чтобы окончательно испортить ему жизнь, а теперь еще и не доверяют ему! Ну, как такое можно терпеть?
– Делай что хочешь, черт бы тебя побрал! – ответил Ларссен, сел на велосипед и нажал на педали.
Как и следовало ожидать, Оскар вскочил на свой велосипед и покатил за ним. По Университетскому бульвару до Аламеды, а потом на восток, в сторону военно-воздушной базы и здания, где находилась его комната. Йенс не считал это место подходящим для серьезных раздумий, но он воспользуется выходным, чтобы хорошенько поразмыслить над происходящим. Возможно, потом он сумеет взглянуть на вещи иначе.
День выдался холодным, но ясным. Длинная зимняя тень Йенса бежала рядом с ним, по волнистым сугробам на обочине дороги. Следом мчалась массивная тень Оскара, а он сам, словно кровосос, вцепился в Йенса и не отставал.
