правда, уже в догон и на пределе дальности, так что какому-то фашисту повезло… но, судя по переговорам советских авиаторов, волну которой постоянно держали в кабине дальнего локатора, повезло ненадолго: группа уже советских бомбардировщиков «решила проводить агрессоров до дома». Миша не знал, сколько их было в небе… точнее, знал, что «много», просто считать их на экране локатора не стал. Не до того было: он «в уме» уже сочинял отчет о боевом применении зенитного комплекса. И думал он не о «несомненном успехе», а о «замеченных недостатках и способах их устранения»: ему вдруг пришла в голову очевидная, казалось бы, идея, что если попробовать использовать более узконаправленные излучатели, а на ракетах в одной установке ставить приемники с различной частотой… дальше мысль пока не продвинулась, ну так чего еще ждать-то в четвертом часу ночи?
В три часа сорок пять минут за Бугом раздались первые пушечные выстрелы и несколько снарядов разорвались на окраинах Бреста. Судя по всему, это была лишь пристрелка: ни один снаряд не ударил по крепости. А через несколько секунд со двора новенького спиртозавода поднялись «огненные стрелы» и за Бугом началось рваться так, что даже в крепости в окнах некоторые стекла лопнули. Прогрохотало там недолго, минуты три — но обстрел Бреста прекратился. Зато со дворов форта А и Пятого форта теперь раздавались очень гулкие выстрелы: две батареи гаубиц явно снарядов не жалели…
А в четыре утра из ворот крепости вышли первые части отступающей… нет, конечно, передислоцирующейся сорок второй дивизии. И хотя Иван Сидорович все еще опасался новых обстрелов или налетов авиации, пока все шло исключительно спокойно. Можно даже было сказать «мирно», но генерал понимал: началась война. Всерьез началась…
В «ничьей квартире» в Боровичах все внимательно вслушивались в сводки, поступающие по каналам спецсвязи. И вроде пока ничего катастрофического не происходило. Даже кое-что выглядело куда как лучше ожидаемого:
— Ну что, товарищи кровавогэбнисты, — подвела промежуточный итог услышанному Ира. — Под Гродно наши самонаводящиеся ракеты показали себя во всей красе, так что кто-нибудь быстренько напишите представления к орденам на всю команду разработчиков. Список у Рожанского уточните, и самого его не забудьте.
— А сама? — поинтересовалась Света.
— А я сейчас буду сильно занята. Кстати, опять с изделием Дмитрия Аполлинариевича: он телекамеру довольно неплохую все же сделал.
— Какую-такую телекамеру? — встревожено спросила Гуля. — Ты это куда собралась?
— В Восточной Пруссии аэродромами занимаются — уже занимаются — летуны Жикарева. А вот насчет того, что подальше…Есть мнение, причем, надеюсь, не только мое, что немцам нужно очень наглядно объяснить, в чем они неправы и что им следует ждать в обозримом будущем. Но, хотя бомб Аниных у нас уже три, довезти хотя бы одну могу только я. Просто нет у нас других пилотов, умеющих дозаправляться в воздухе.
— Ир, ты с ума сошла?
— Гуля, я мечтала об этом с того момента, когда поняла, куда мы попали. И все, что я делала, я делала именно для этой цели. А теперь я просто обязана положить Анину бомбу во внутренний дворик Рейхстага! Именно я, лично! Я заслужила это право!
— Конечно заслужила, — негромко сообщила Аня. — Только во внутренний дворик бомбу класть не надо, там воздуха мало. Бомбу надо положить не ближе метров пятидесяти от ступенек, а лучше метрах в шестидесяти.
— А Рейхстаг после этого останется?
— Надеюсь, что нет. А еще надеюсь, что ты все же не одна полетишь.
— Конечно не одна, я лечу только чтобы сначала машину дозаправить, а потом чтобы бомбу сбросить и навести ее в нужное место. А остальное… все же штатный экипаж Пе-8 состоит из девяти человек.
— А сопровождение? Я имею в виду истребители.
— Ты это всерьез спросила? Нам полторы тысячи километров в один конец лететь, какой в жопу истребители? Я уже не говорю, что скорость у Пе-8 слегка даже за семьсот километров…
— Ир, ты все слишком сильно к сердцу принимаешь, волнуешься очень. И потому головой думать перестаешь. В Гродно аэродром в каком состоянии? В идеальном. Так что сначала ты отправляешь туда дюжину новеньких самолетов Архангельского, они в Гродно баки под завязку заливают, к твоему пролету мимо поднимаются — и сопровождают тебя до цели. Там же и восьмисот километров не будет, они спокойно долетят. И быстро, ты же сама говорила что у них скорость тоже в районе семисот, так?
— Оказывается и у химиков иногда умные мысли в голове рождаются. Скорость у них, конечно, поменьше, но если их на Берлин направить группами с интервалом минут в пять… Валя, звони на Кудыкинский аэродром, пусть поднимают все свободные машины. Пока я туда доеду, пока в воздухе заправлюсь — как раз успеют. Пусть летят группами по шесть машин. И с полной загрузкой бомбами: в Берлине и кроме Рейхстага много замечательных мест.
В районе половины десятого в кабинет Сталина вошел Шапошников.
— Борис Михайлович, какова текущая ситуация? А то товарищ Жуков лишь что-то невнятное бормочет.
— Обстановка тяжелая, но большей частью управляемая. На северо-западе относительно тихо, финны пока воевать не начали. В Западном военном округе можно сказать вообще все хорошо, а вот на Украине и в Молдавии радоваться точно нечему: идут тяжелые бои, и чувствуется серьезное преимущество германцев и румын. Исключением тут будет разве что Крым: попытку авианалета удалось пресечь. По имеющимся данным, в налете участвовало около пятидесяти бомбардировщиков и до тридцати истребителей. Бомбардировщики практически все были сбиты летчиками шестого учебного полка НКГБ, летающими на самолетах Лу-7. Так же ими же уничтожена и половина истребителей, а остальные добиты истребителями береговой охраны ВМФ. Отмечу, что из двадцати четырех истребителей Лукьяновой при этом сбиты четыре, двое летчиков погибли. А из шестидесяти МиГов, сбивших четырнадцать фашистов, потеряны тридцать девять. То есть Лукьянова относительно боевого качества самолетов была права. И относительно И-180 тоже права: в боях над Белоруссией ими сбито почти сто восемьдесят вражеских самолетов при собственных потерях чуть меньше девяноста. Это на девять утра данные.
— Значит, напрасно Анастас обижался. Но про авиацию ясно, а что по земле?
— Были радиоперехваты, в районе Бреста немцы буквально в панике: мол русские какое-то страшное оружие применили, убивающее всех на сотню метров вокруг. По крайней мере, судя по этим перехватам их потери под Брестом исчисляются многими тысячами. А судя по тому, что на Брест никто не наступает и его даже не обстреливают, паника у них не на пустом месте возникла. По всей белорусской границе у фашистов практически никаких успехов нет, на Псковщине картина аналогичная.
