«Дыши, Ричард!»
«А еще не забывай моргать!»
Веки резало, но нельзя было отвлекаться. Лицо Эйдана текло, трансформировалось, преображалось как кубик Рубика, распадалось на мелкие черты и собиралось вновь. Нетронутыми оставались только глаза, смотрящие то в зеркало, то на фотографию. И Ричард сконцентрировался на них, борясь с накатывающей тошнотой.
В конце концов Эйдан вынул руки из собственной шкуры и провел по волосам, забирая отдельные пряди в горсти. Там, где перемазанная кровью и черным кожа касалась их — они становились каштановыми и завивались кудрявыми локонами, как у вдовы. Когда под рваными движениями сменила цвет последняя прядь, Эйдан потянулся и оторвал еще кусок от рулона с салфетками. Тщательно вытер лицо, прошелся по волосам, убирая с них грязь и влагу. А когда он закончил, голубые глаза Эйдана глянули на Ричарда с незнакомого, юного, нежного лица.
— Думаю, должно хватить, — сказал напарник. Повернулся к зеркалу одной щекой, потом другой. — Не один в один, но сходство есть. Кроме глаз, но их я поменять не могу, все же зеркало души.
Эйдан стащил сумку с поверхности и принялся сгребать в нее перемазанную превращением бумагу.
— На этом остановимся или, думаешь, тело тоже того? Я просто перепачкаю тут все.
— Нхе, — голос пропал, во рту было сухо как в пустыне, — не надо, должно хватить. Что дальше?
— Переодевание, — подмигнул напарник.
Зацепил пальцами майку на спине и потянул вверх, стягивая ее через голову, обнажая сухую мускулатуру тела и полосы ребер. Сняв почти до конца, он тормознул и спросил:
— Все ок?
«Все не ок! Все совсем не ок!» — подумал Ричард, внутри которого творился полнейший раздрай: дурнота плескалась щедро размешанная напополам с вожделением. Пять минут назад он почти блевал, вживую наблюдая конструктор из мяса. А сейчас любовался падшим ангелом, сошедшим с полотна Кабанеля.
И сделать с этим ничего не мог.
Или мог. Наверное — мог, и поэтому вслух сказал:
— Мне надо идти готовиться, не забудь про главное.
— Не забуду! — Эйдан бросил стянутую майку на пол и взялся за пуговицу джинсов. — Можешь идти, я тут справлюсь. — Он потянул штаны вниз, обнажая светлую полоску курчавых волос и выступающие по бокам, чуть ниже пресса, косточки.
Ричард задержал дыхание, когда запоздало понял, что нижнего белья его напарник не носит.
И это было странно.
Не то, чтобы он никогда не видел голых мужиков: спортивная секция в школе, армия, в конце концов — душевая в участке. Но в первый раз голый мужик в глазах Ричарда стал чем-то настолько интимным, что все его действия эхом тянули к поверхности сладкую дрожь, которая, достигнув сознания, превращалась в изысканное мучение.
Ричард хмыкнул и внутренне дал себе оплеуху: «Он же инкуб, не отвлекаемся!» Опустил взгляд и секунду рассматривал темный пол. Что-то звякнуло, послышался мягкий шелест ткани. Ричард понял, что промедли он еще секунду — и все, он останется. Поэтому, не поднимая головы, двинулся к выходу, не оборачиваясь. Оказавшись в коридоре, выдохнул и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Тем же утром, когда они все вместе решали ход операции, Каранга спросила: а кто будет подстраховывать? И как? Эйдан, конечно, начал хорохориться, убеждая всех в своей абсолютной силе и непобедимости, но сержант возразила:
— Нет, — ответила она, — так не пойдет. Мы не можем рисковать тобой и не можем допустить суда Линча.
— Убийца… — начал Ричард.
— Он еще никого не убил, — перебила его Джесси, — он соучастник. Убийца — его партнерша. Попробуем поймать живьем, чтоб выиграть пару очков в глазах общественности. Нужен суд, прецедент, а не второй труп на руках.
— А если Эйдан не справится? — извернулся с вопросом Ричард, игнорируя возмущение на лице напарника.
— Тогда будем стрелять, — хищно ухмыльнулась Джесси. — Аккуратно, стараясь его не прибить. Нам тут важно соблюсти очень хрупкий баланс, чтобы дело не вылилось в протесты и народные волнения.
— Нам нужен проверенный специалист, который не причинит вреда, — вкрадчиво вступилась Дакота, — желательно, кто-то из наших…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А кем ты был в армии, Рич? — перебил ее Эйдан.
— В армии… — повторил Ричард, думая, что отвечать.
Годы службы он старался особо не вспоминать, но поддерживал навыки, попав на гражданку. Со скрупулезной расчетливостью убедив себя, что жалко терять то, чему посвятил много лет. Он молча выдернул чистый лист из стопки бумаги, лежащей напротив. Скатал в трубочку, поднес к глазу и, поймав в «прицел» Эйдана, выдал:
— В армии… в армии я смотрел на людей.
***
Пост для Ричарда находился в здании напротив. На втором этаже в комнате, которая оказалась складом, который, в свою очередь, принадлежал ресторану. Сам ресторан располагался на первом этаже. Тайская кухня, понял Ричард, как только вошел. В носу засвербело от смеси запахов лемонграсса и, кажется, красного перца. Он чуть не чихнул, но смог сдержаться, не лучшее место для снайпера, но другого не было.
Оборудование доставили отдельно: прямоугольный железный ящик тускло бликовал эмалированным боком в углу возле окна. Ричард огляделся и заприметил массивный стол — весь в оранжевых и желтоватых разводах от фасовки специй. То, что надо. Он подцепил его и приподнял, зараза оказался тяжелым. Донес до окна и поставил вровень с подоконником, проверил, шатается ли, и удовлетворенно хмыкнул — стоял как влитой. На то, чтобы разложиться и подготовиться ушло с полчаса: длинный, во всю длину стола прорезиненный коврик, отливающие медью патроны, винтовка «Винчестер» 308-го калибра.
Ричард отщелкнул ножки и поставил ее на поверхность, дулом к окну. Шагнул назад любуясь черным корпусом оружия. Знакомое чувство собранности, четкого понимания, что делать, отработанная годами тренировок процедура — все это дарило ощущение чистого, глубокого удовлетворения. Он достал из кармана банку прохладной колы, которую купил по дороге, сел на угол стола и приготовился ждать. Время от времени прихлебывая пузырящуюся сладость.
Со слов Дакоты — ее вид был если не ночным хищником, то сумеречным точно. И суматохе дня предпочитал вечерний расслабон.
— Уставшие люди мягкие, податливые, пить их одно удовольствие, — облизнула она розовым языком пухлые губы, — наверное. Чисто теоретически. Не то чтобы я пробовала.
Она внезапно смутилась, заметив злобный взгляд Ричарда, которого заело неожиданно сильно. Он открыл было рот, чтобы извергнуть обвинения и рассказать Каранге о недавней сцене в комнате для брифинга, когда ему на плечо положил руку Эйдан.
— У нас мало времени, — одернул он его спокойным голосом.
И это отрезвило. Ричард захлопнулся на полуслове. Чернила на пальцах Эйдана, словно соглашаясь с хозяином, стекли на фаланги и застыли там восклицательными знаками.
Окна квартиры вдовы находились прямо напротив его убежища, дневной свет бликовал от заляпанных жизнью города стекол, а комната лофта чернела внутри. Ричард пил холодную колу не спеша, смакуя, и понял, что до головной боли всматривается в обрамленные белыми рамами проемы, только когда от напряжения хрустнул банкой и выронил ее от неожиданности.
День, между тем, медленно, но верно клонился к исходу, на улицу массово вывалил вечерний народ. Лучи солнца, последний раз лизнув стены домов желтым, скатились в зеленоватый спектр, плавно перешедший в голубовато-розовый. На измученный жарой город длинными алыми полосами лег летний закат. Ричард подошел к окну и сдвинул вверх нижнюю часть рамы: со стороны набережной потянуло прохладным ветерком.
Пора.
Еще в офисе он переоделся в мягкую, темную рубашку и не сковывающие движения штаны в тон. Оставалось всего ничего — надеть жилет, перчатки и темную, оставляющую открытыми только глаза, балаклаву. На это ушло минут десять.
Перед тем как занять пост, Ричард постоял немного, привыкая к относительной темноте, рассматривая лежанку. Городские огни подкрасили винтовку неоном, и он невольно залюбовался зефирными нотками, невинно украсившими черную, матовую смерть.
