— Виир, — вздыхает она и, поднявшись, идёт к нему. Садится на подлокотник его кресла. Здоровой рукой слегка гладит по щеке… — Ты говоришь, что я тебе симпатична, и в то же время просишь то, после чего меня точно убьют. И если я не соглашусь — тоже убьют. Не подставляй меня. Не надо.
Маг застывает на секунду под её лаской, затем цинично усмехается:
— Хорошая попытка, Арея. Но тебе ничего не грозит. Скажи только слово, и я всех их заберу. Всех тех, кто стоял сегодня вокруг тебя, собираясь отдать Тьме. Мне. И тех, кто заболел — тоже заберу. И не будет у тебя в королевстве ни эпидемии, ни свидетелей твоего сговора с Тьмой…
Арея хочет встать с кресла, но уже не может — маг разворачивается к ней, и тянет её к себе. Королева путается в платье и, как ей кажется, сопротивляется, но всё же обнаруживает себя, сидящей у мага на коленях, лицом к нему… и Виир, словно этого мало, двигает её к себе ближе.
— Вспоминала меня? — шепчет. Арея не знает, куда деть руки. Куда ни пристрой — всё нехорошо. — В постели… В омывальне…
— Нет, — врёт королева, и получается настолько неубедительно, что она сама собой недовольна. Кажется, переговоры стремительно свернули куда-то не туда.
— А я тебя вспоминал, — ничуть не расстроенно отзывается маг. И тут же его губы скользят от шеи к декольте. Оставив на секунду её талию, Виир тянет платье вниз, оголяя плечи и грудь.
— Отпусти! — требует королева, упираясь в мага ладонями, и чуть морщась от боли в проколотой руке. Впрочем, боли на удивление мало. Слишком мало, чтобы перекрыть удовольствие от близости и прикосновений. Вот ведь! — У нас с тобой переговоры, а не… — она замялась, подыскивая слово. Свидание — слишком романтично для того, что происходит, а всё остальное, что приходит на ум — слишком цинично, и королева такие слова знать не должна.
— Разве? — усмехается Виир. — А по-моему, это единственное, что ты сейчас можешь предложить. У тебя нет никакой реальной власти, за тобой никто не стоит… Чем ты собиралась платить за мою помощь, королева, когда использовала руну призыва? Неужели ты думала, что разок поиметь тебя — стоит усилий по спасению тысячи девиц?
Арея сама не знает как, но тёмный маг снова получил по лицу. Забывшись, она влепила ему пощёчину проколотой рукой, и теперь старается не шипеть от боли. Впрочем, слова мага делают куда больнее. Особенно потому, что в чём-то он прав. Пусть и не совсем осознанно, но она рассчитывала на его хорошее отношение к себе. И, кажется, именно это его и бесит больше всего.
— Хотя… — щурится маг, — в чём-то, может, ты и права. Одна ночь за одну жизнь, как тебе Арея? Может, терзания от измены мужу перевесит осознание, что ты тем самым спасаешь кому-то жизнь?
— Десять, — не веря, что это говорит, тем не менее, выдыхает Арея. — Десять жизней за одну ночь, маг. Всего сто ночей.
— Десять? — переспрашивает Виир. — Ну, что ж. Пусть будет десять. Но тогда не только за ночь. Ты позволишь мне делать с cобой всё, что я захочу, королева, и неважно день на дворе, или ночь.
Не то чтобы Арея всерьёз собиралась перехитрить тёмного мага, по крайней мере, не в тот момент, но называя “ночь”, она вовсе не вкладывала в это близость. Мало ли, как можно проводить ночи. Виир наверняка интересный собеседник, и с ним можно о многом поговорить… Да она даже готова сама ему рассказывать сказки.
Формулировка мага оставляла куда меньше простора для манёвра и вольного толкования.
— У тебя такие запросы, маг… — шепчет она, поправляя на себе платье, но не торопясь слезать с его колен. Ей есть ещё что сказать. — Я пришлю тебе лучшую куртизанку королевства на сто дней и ночей. Хочешь, у неё будут золотистые волосы?
— Кто сказал, что мне нужна куртизанка? — щурится маг. И снова тянет платье вниз. Арея, проклиная про себя фасон и швею, возвращает одежду на место.
— Ты сам сказал, маг.
— Я говорил о тебе, — усмехается он. — Ставишь себя на одну ступень с куртизанками?..
— Это ты ставишь меня на одну ступень с ними, маг. Или… может быть, в данном случае, речь не о покупке, а о насилии? — Арея позволяет платью чуть сползти в противовес к приподнятой брови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты хочешь меня, королева. Какое насилие?
Его самоуверенность раздражает неимоверно.
— Будь это так, разве тебе понадобился бы шантаж?
Она чувствует себя если не победительницей в данном споре, то почти на равных, наверное, целых десять секунд, пока Виир молчит, рассматривая её с непонятным ей выражением. А потом его рука оказывается под юбкой и, мучительно медленно проскользив по бедру, прикасается между ног. Даже сквозь бельё прикосновение ощущается очень явно. Слишком явно, чтобы остаться равнодушной и не сбиться с дыхания.
Теперь она пытается слезть, но второй рукой маг крепко держит её за талию.
— Отпусти! — требует она. Виир словно не слышит — притягивает её к себе ближе.
— Запомни, Арея, — шепчет он ей в губы, и она рада бы отвернуться, но теперь вокруг вьётся Тьма, которая прижимает её к магу. — Требовать, и тем более угрожать можно только когда у тебя есть сила. А у тебя, моя королева, силы нет…
Кажется, маг намекает на то, что надо просить, но почему-то она не может заставить себя выдавить “пожалуйста”. То ли слишком гордая… то ли слишком порочная.
Одной рукой маг так и гладит её там, всё ещё через бельё, а другой накручивает её волосы на кулак. Целует в шею, слегка прикусывает кожу, запуская сотни мурашек. Затем — очень нежно, едва касаясь, целует в губы. И когда она уже решила, что ничего не будет, слишком нежный и целомудренный получался поцелуй, тот становится сильнее и жёстче, а от одновременного проникновения языка и пальцев, она выгибается и невольно стонет. Проиграла. Снова ему проиграла… И в какой момент и как с неё пропало бельё, лучше не думать.
Как-то всё налаживается. Кажется, что само собой, ведь маг за затребованной, но так и не обещанной платой всё не приходит, а события идут одно за другим. Перестают появляться новые заболевшие. Тот самый служитель Света, что ещё недавно вёл толпу на расправу над ведьмой-королевой, славит её теперь чуть ли не святой. А в столице, говорят, на главной площади один из довольно известных магов в ярмарочный день принялся каяться — мол, знать не знал, ведать не ведал, что болезнь, по заказу короля изобретённая, так много народу заберёт, а всё потому, что королева — самим Светом благословлённая, самой Тьмой обласканная, куда ж какой-то магической болезни с ней тягаться… Говорят, заткнули его, хоть и не быстро. Стрелы стражи огибали мятежника, вздумавшего против короля злоумышлять, а сами солдаты никак не могли к нему подступиться… Чем взяли — неизвестно. Кто говорит, что самого Главу Магического Совета позвали, кто — что Служителя Света, а иные и вовсе шепчут — не достался маг человеческому правосудию, забрала его Тьма.
А после и заболевшие стали в себя приходить.
Тут уж Арея точно уверилась, что тёмный вот-вот явится и плату потребует, ан нет. Не шёл. И королева никак не могла признаться даже самой себе, что отчаянно по тёмному скучает. С ним весь мир становился другим. Волшебным. И хорошо бы, чтобы дело было только лишь в его тёмной магии…
Виир появился лишь в день последнего экзамена. Арея была не в духе, сильно не в духе. Если во время её учёбы преподаватели ещё как-то держались, демонстрируя почти равное отношение, то экзамен превратился в совершеннейший фарс. А ещё пора возвращаться во дворец, и от этого королеве неприятно. Да что уж там, страшно ей. Она понятия не имеет, с чего начать, и пусть и обзавелась относительно верными сторонниками, пока что ни у них, ни у неё нет реальной власти. Хорошо бы иметь своего человека в казначействе, и в верхушке армии, и в тайной полиции, не говоря уже о Совете Магов… последнее кажется самым недостижимым, как настоящая насмешка судьбы. Её отец — Глава Совета. Но он совершенно точно не её человек.
А ещё — Роберт просил её дозволения на брак. Арея отложила письмо, уткнулась в сложенные руки. Надо бы порадоваться за принца-регента, он хороший человек и заслуживает счастья, но было что-то эгоистично-приятное в том, что ты для кого-то особенная, пусть он и недостаточно особенный для тебя…
