— Единственно в данном случае возможным.
— Ты не могла бы объяснить?
— Недаром я просила тебя принести журналы с гороскопами. Все астрологи сходились в одном: Скорпиону со дня на день грозит опасность. Алеша ведь Скорпион.
— Скорпион, Скорпион. — Я поспешно закивала.
— Теперь выход один — умолить звезды.
— Ты разве знаешь, как это сделать?
— Нет, я не знаю. К счастью, в Юлином журнале был опубликован телефон. Хорошо, что я додумалась его записать…
— Чей телефон?!
У меня не хватало сил вести беседу в этом неживом, размеренном ритме, выдерживать паузы, которые, по мнению мамы, должны придавать ее словам особую значимость.
— Леонарды. Она может решить любые астральные проблемы, — продолжала мама все так же безэмоционально.
— И ты уже позвонила ей?!
— Я бы ей давно позвонила. Но эти люди из отделения отобрали у меня телефон.
— Из отделения? Из милиции?! — Я уже чуть не кричала. Невозможно выслушивать шизоидный бред и соглашаться с ним, как я решила это делать сначала. — Господи, мама, что ты говоришь?..
— При чем здесь милиция? — холодно отозвалась она. — Телефон у меня забрали эти садисты в белых халатах. Разреши воспользоваться твоим.
Пора брать дело в свои руки. Ведение переговоров с колдуньей-авантюристкой сейчас для меня недоступная роскошь. Музыкотерапевт назначил время — одиннадцать. Меньше чем через час я должна уже быть на работе! Однако если начать спор с мамой, она может упереться и вообще откажется переселяться в другую клинику.
— Я телефон в машине забыла…
— Тебе придется спуститься за ним.
— Хорошо.
Я выбежала в коридор, судорожно соображая, что делать… Лешка! Вот кто смог бы ее уговорить. Причем на логику уповать не надо… Преодолевая неприязнь, я набрала телефон брата.
— Натали! — обрадовался он. — Ты необыкновенно кстати. Ну что, посылочку мою получила?
— Какую посылочку?
— Я тебе все в лучшем виде отослал — деньги, доверенность…
— Что за доверенность?!
— Генеральную… Можешь начинать процесс против этого… Как его?.. Поджарова? Зажарова?
— Мажарова, — тихо подсказала я и, помолчав, добавила: — Леш, я не буду этим заниматься.
— Ты что?! Обалдела? Может, хватит играть в дурацкие принципы?
— Играть в принципы?! А ты знаешь, откуда я звоню?.. Из коридора психиатрической больницы!
— Психиатрической?! Подожди… Почему психиатрической?
— Потому что у мамы рецидив, и она лежит в психиатрическом отделении!
— Наталь… Честно слово, ведь не хотел… — Впервые я услышала в голосе брата нотки раскаяния. — Я не думал, что она так к этому отнесется.
— Ладно, Леш. Хотел не хотел — не имеет значения. Но ты теперь сам понимаешь, некогда мне заниматься твоими делами.
— Да чего ими заниматься?! Только адвоката найми… как мое доверенное лицо.
— Только нанять адвоката?..
— Я тебе и адвокатскую контору посоветую, которая на недвижимости специализируется.
— Ладно, попробую. Но учти, ничего не обещаю. Если от меня потребуют еще чего…
— Да не грузись ты досрочно, ничего не потребуют.
— Слушай, Леш, ты можешь поговорить с матерью?
— Когда?
— Да прямо сейчас! Скажи ей, что для успешного решения проблемы с квартирой она должна временно пожить на Любимовке.
— Чего-чего?
— Ну, понимаешь, она страшно переживает за тебя, собирается звонить каким-то колдуньям… Ничего не сделаешь, это болезнь. А мне надо, чтобы вместо звонков колдуньям она поехала со мной в клинику нервных болезней… помнишь, в ту, где она лежала в прошлый раз? Я уже с врачом договорилась, но боюсь, она меня не послушает. А ты теперь для нее авторитет.
— Еще раз: чего говорить?
— Что-нибудь в том смысле, что переезд в другую больницу поспособствует решению квартирного вопроса. Намекни, что там есть нужные люди.
— Где там?
— В клинике!
— Натали. — Мне показалось, Лешка даже развеселился. — Ты смеешься над матерью?
— Просто так легче ее уговорить. Законы мышления больного человека не подчиняются обычной логике. Я еще в прошлый раз заметила.
— Ну валяй, — согласился брат. — Попробую. Вернувшись в палату, я протянула маме трубку:
— Это тебя. Лешка. Говорит, что-то важное узнал.
Не давая Лешке слова вставить, мама принялась рассказывать о Леонарде как о последней инстанции в решении квартирного вопроса. Мол, только она может влиять на звезды. Братец, должно быть, опешил, и я испугалась, что их беседа закончится ничем. Но тут мерный мамин монолог оборвался.
— Куда переехать? — удивленно переспросила она. — Зачем? Там легче будет выйти на Леонарду? Кто знает ее домашний телефон?.. Так… и я могу у него сразу спросить! Пока спрашивать не надо? Алеша, почему ты не хочешь, чтобы я говорила по рабочему, для этого они и рекламу дают! — Мамина речь постепенно оживлялась. — Не доверяешь секретарям? Понятно. Пока не спрашивать про телефон? Ты сам спросишь? Хорошо. Когда мне тебя там ждать?
— Ну что? — Я с трудом дождалась окончания их странной беседы.
— Поехали! — Мама, еще несколько минут назад бледная и словно одеревеневшая, теперь буквально пылала энергией. — Едем скорее! Теперь я точно знаю, как ему помочь… — бормотала она безостановочно.
Наблюдая за тем, как мама переодевается, я отметила дрожь в руках и болезненную неточность движений. Пуговицы на блузке она застегивала со второго раза, с прической справиться не сумела — еще недавно казавшиеся платиновыми, а теперь седые пряди неопрятно повисли вдоль лица.
— И как ты ему поможешь? — угрюмо спросила я.
Уже не рада своей неумной затее с Лешкой.
— Поедем. — Мама взглянула на меня с досадой. — Когда у тебя самолет?
— Вечером.
— Значит, завтра Алеша будет в Москве.
Я не стала ни спорить, ни разубеждать, понадеялась на музыкального доктора…
Брат перезвонил после обеда, когда я уже приехала на работу:
— Тебе передали?
— Да, — подтвердила я, — передали…
…Не успела я войти в наш офис, как на меня налетели со всех сторон:
— Ну Наташка! Тихоня-тихоня, мама у нее, видите ли, и брат! А сама мужиков меняет, как перчатки.
Громче всех, естественно, кричала начальница — Любовь Петровна.
— Каких мужиков? — мысленно я еще беседовала с маминым доктором.
— Не прикидывайся, — засмеялась Катя Ястребова, Любашина заместительница, прозванная в коллективе Подпевала Номер Раз. — Кто это ждал тебя на синем «опеле» в последний предпраздничный день?
