Но она уже не стеснялась побежать через зал за мячом. Она сегодня смотрела не на себя, а на других. Вот, оказывается, в чем дело. Не надо все время сосредоточиваться на себе. От этого и скованность. Откровенно восхищалась сегодня Лена Мариной — так ловко и складно Марина все делает. И Катиным легким характером. Катя над каждым своим промахом так хохочет, как будто в цирке клоуна смотрит. И всем от этого легко и хорошо.
А больше всех нравится Лене Светлана Михайловна. Она мало говорит, но как-то все время руководит всем, что происходит. И всем своим настроением, взглядом поддерживает Лену. Напоминает — легче, легче относись. Ты пришла не на экзамен. Ты пришла играть, радоваться, двигаться. Баскетбол — игра.
И Лена сумела заняться не собой. Игрой, партнершами. Она бегала, прыгала под кольцом, носилась за мячом. Было радостно. Светлана Михайловна один раз сказала:
— Лена, хорошо! Прыгучая.
В другой раз, когда Лена с разбега проехала по залу, как по льду, и закинула мяч в корзину, Светлана Михайловна улыбнулась одними глазами. Лена чувствовала: тренер ее поддерживает. И была так благодарна за поддержку, за понимание.
А кто над Леной смеялся, кто все время видел ее недостатки и просчеты? А никто! И все это выдумки, мнительность дурацкая. Может быть, удастся навсегда от нее отделаться?
Лена шла домой веселая. Она верила, что всему научится.
Тренер остановил Сережу около душевой.
— Тебе, Сергей, надо будет перед соревнованиями тренироваться не через день, а ежедневно. Я даже готов приезжать к тебе в школу.
— Ну что вы, Валентин Петрович, — ответил Сережа. — Я сам буду приезжать.
— А не трудно? — Валентин Петрович не хотел, чтобы его ученики отставали в учебе. У Сергея Лебедева девятый класс, не пустяки. — Нагрузка порядочная, Сережа.
— Можно организоваться пожестче.
Сережа ответил так, как и должен, по его представлению, ответить настоящий спортсмен. Чего себя жалеть? Надо — значит, надо. В этом есть свой азарт — выдержать нагрузку, и еще добавить, и опять выдержать. А иначе весь этот спорт не имеет смысла. А бессмысленности Сережа не терпит ни в чем.
Сережа знал, что это значит — перейти на ежедневные тренировки. Весной он будет выступать в очень серьезных соревнованиях — вот что такое ежедневные тренировки. И это безусловный шаг вперед. И, главное, вверх. В таких соревнованиях Сережа еще не участвовал.
Он ехал в метро и думал, откуда возьмет время для ежедневных тренировок. Резервы кое-какие есть. Во-первых, можно отказаться от кино. Это проще всего. Марина? Да, он привык видеться с ней по вторникам, ходить с ней в кино. Ну ничего, в школе повидаются. Уроки можно делать в метро, даже письменные. А что? Решать задачи в блокноте, а дома останется только переписать в тетрадку. Как быть с подготовительными курсами? Спорт спортом, а химфак? Придется сделать так: в среду сразу после уроков мчаться на тренировку, а оттуда, тоже бегом, в университет. Напряженно, ничего не скажешь. Но не страшно.
Во вторник Сережа собирался сказать Марине, что сегодня не сможет пойти в кино. Но как-то не собрался. Несколько раз она проходила мимо него, а он на переменах готовил уроки на завтра — надо ведь хоть часть с себя скинуть побыстрее. А потом он забыл ей сказать. А когда вспомнил, она не попалась на глаза. Да ладно, он же ей ничего не обещал, в конце концов. У него есть свои дела, и отчитываться перед ней он не обязан. Слишком много жестких рамок в его жизни, чтобы считать себя должным еще и Марине. Догадается сама, что он занят, и все. И не надо усложнять. Не до того. Время, время.
Вечером, когда он, измочаленный, вернулся с тренировки, ему позвонила Марина.
— Сережа, что случилось? — тон требовательный.
— У меня теперь каждый день тренировки, — сказал Сережа ровно, не позволяя себе раздражаться. — Кино отменяю.
Марина не услышала в его тоне ни сожаления, ни вины. Надо экономить время, и он экономил на их встречах. Как все просто. Оскорбленная Марина тоже сдержанно ответила:
— Ну тренируйся. Желаю успехов.
Светлана Михайловна думала о Лене больше, чем о других девочках. Наверное, потому, что трудности Лены были видны сразу, с первой тренировки.
Теперь Лена не казалась Светлане Михайловне безнадежной. Появилась легкость, непосредственность. Лена теперь меньше была озабочена тем, какое производит впечатление. Ее занимала игра. Это была очень большая победа, и было важно, чтобы эти новые черточки характера остались навсегда. Что для этого сделать? Самое лучшее — ставить Лену тренироваться с кем-нибудь в паре. С кем же? Может быть, с Мариной? От Марины многому можно научиться, но характер у Марины неподходящий. Она Лену задавит. Чтобы у такой Марины что-то получить, надо иметь силу и уверенность. Иначе Марина делиться не станет ничем.
А кто же? Скорее всего, Катя. Кажется, они с Леной хорошо относятся друг к другу. Катя мало пока умеет, но она просто смотрит на мир, к неудачам относится легко. Она, видимо, добрая, Катя. Не злится ни на других, ни на себя. Этому Лене важнее всего научиться — не самоедствовать, не копаться в своих трагедиях, в большинстве выдуманных. А игре, точности, быстроте Лена и Катя будут учиться вместе. И Лена, очевидно, будет очень стараться, чтобы не подводить Катю. Самое важное — чтобы, соединяясь, люди были способны не опустошить, а обогатить друг друга. Получится ли так, как задумала Светлана Михайловна? Она сама сомневалась, но надо пробовать.
Лена вышла из школы и зажмурилась — так много света было вокруг. В сером доме, который стоял в начале бульвара, несколько окон были открыты, из них неслась музыка. Это, наверное, возвратились из школы те, кто живет ближе. Что делает обычно школьник любого возраста, входя в дом? Прежде всего? Ну, конечно, — включает музыку, и погромче.
Лена не спеша пошла по бульвару, музыка неслась вслед, а солнце светило в глаза. Когда Лена поравнялась со следующим домом, музыка снова приблизилась — в соседнем доме слушали ту же пластинку. Это роднит всех людей — пластинка, которую недавно продавали в ближайшем магазине «Культтовары».
Лену догнал Ромка.
— Привет, — сказал он. Его веснушчатое лицо было круглым, от этого он всегда казался Лене беззаботным. — У тебя что, неприятности?
— Нет, почему ты решил?
— Домой не спешишь, — ответил Ромка. — Я тоже, как двойку получу, так и плетусь нога за ногу.
Лена засмеялась.
— Нет, Ромка, просто гуляю.
— А дома по мозгам не дадут?
— За что?
— Найдут за что. «Мы тебя к обеду ждем, а ты шляешься неизвестно где», — передразнил Ромка родительские речи. — Сама не знаешь, что ли?
— У меня так не бывает. Правда.
— Ну! Повезло тебе.
— Повезло.
Не будет она говорить Ромке, что повезло ей только с мамой. Родители разошлись давно, Лена привыкла, что отца у нее нет. Но говорить об этом не хочется. Нет и нет. У многих в классе отцов нет, ничего — живут, не умирают.
Ромка шел рядом, он тоже не спешил, хотя дома его, по всей вероятности, ждал скандал. Лена молчала, и Ромка молчал, но молчать было легко. Лена всегда с трудом выдерживает молчание — лезет заполнять паузу, судорожно перебирает в голове темы для разговора. А тут идут и помалкивают. А контакт все равно есть. Хорошо. «Это потому, что мы знаем друг друга с первого класса», — подумала Лена. Вспомнилось, каким маленьким был тогда Ромка — уши розовые торчали, а толстые щеки почему-то блестели. Он был меньше всех в классе. А потом вдруг вырос, за одно лето, и всех догнал. Когда после каникул все пришли в свой шестой класс, Ромка вдруг появился высокий и похудевший.
— Ну чего уставились? — сердито сказал он. — Я за лето вырос на двенадцать сантиметров.
— Во дает! — сказал Сашка Капустин. — Акселерат!
Теперь Сашка стал самым маленьким. Ему это вовсе не нравилось.
А Ромка в ту зиму часто болел, почти не ходил в школу. Маленький круглый Ромка был теперь длинным, тощим и бледным, щеки уже не блестели.
Лена поглядела на Ромку. Он шагал своими длинными, как складной штатив, ногами. Немного кудлатый, курносый и не такой уж бледный — выровнялся. Он не кажется тощим, потому что стал ловким, а танцует как хорошо.
— Ромка, а помнишь, как ты в седьмом классе на каток ходил?
— Помню, — заулыбался Ромка, — чуть на второй год не оставили.
Ромка тогда вдруг взбесился с этим катком. Прибежит из школы, портфель бросит, коньки схватит — и несется. Обедал он уже на катке, в буфете. Уходил Ромка с катка последним. Весь класс знал, что Ромка проводит целые дни на катке, и учителя знали. Ребята сначала даже не верили, нарочно ходили на каток в самое разное время проверять — Ромка всегда был там. Что это было? Страсть, наверное.
— Чуть на второй год не оставили, — повторил Ромка таким тоном, как будто все были к нему безжалостны.
