— Ладно тебе, Ромка. Ты же в седьмом классе совсем не учился. На кого обижаешься-то?
— Я и в шестом не учился. Но тогда я болел, и все меня жалели. А в седьмом придирались — каток им, видите ли, не нравился.
Лена вдруг погрустнела. Вспомнила Сережу. Он тоже учился с ней с первого класса, но его она совсем не помнила до той встречи в метро, весной. Каким он был в детстве? Наверное, и тогда занимался спортом. Он всегда занимался спортом. Это заслуживает уважения, если быть объективной. Но вспомнить о Сереже нечего. Если быть объективной.
Ромка и Лена подошли к белому дому с желтыми балконами.
— Я пришла, — сказала Лена.
— Салют, Лена. Я побежал, — и пустился рысью.
Как нелегко забыть о том, что знаешь о человеке с детства. Помнишь его круглым, с блестящими щеками. Трудно считать его особенным, необыкновенным, если учишься с ним в одном классе. Почему? Наверное, возникает привычка. Видишь его каждый день, и часто в невыгодном свете: ему в твоем присутствии ставят двойки, его ругают, могут выставить из класса. Как, например, забыть Ромкины уши врастопырку, толстые детские щеки и этот каток — смешное помешательство?
А вот Сережа — его никто не видит не на высоте. Он отчужденный, немного замкнутый, у него там, за стенами школы, другая жизнь — успехи, победы, свой мир. Может быть, Лена его идеализирует, Сережу?
Ромки и след простыл. Ромка совсем другой человек — веселый, сам к себе относится с юмором. Но Ромка понятен до конца — в этом его достоинство, в этом его недостаток.
Вот он догнал ее по дороге, спросил: «У тебя неприятности?». Он хотел помочь. Дружески спросил, почти по-родственному. И помог бы не раздумывая. Лена сразу поверила — Ромка готов взять на себя ее неприятности. Это, пожалуй, в первый раз в ее жизни — кто-то готов взять на себя ее трудности. Даже мама может сказать: «Со своими проблемами человек обязан справляться сам. Главное решить, чьи это проблемы». Мама все стремится закалить свою дочь в борьбе. А Ромка — нет, Ромка — сразу на помощь. Хорошо, что есть такой человек — Ромка.
На химии Нина Семеновна вдруг сказала:
— Что это ты, Лебедев, браслет надел? Вы можете с ума свести. Сними сейчас же!
Все обернулись к Сереже. Он был спокоен, как всегда.
Нина Семеновна ждала объяснений. Она неутомимо воюет со всякими «излишествами» по части украшений, это знает вся школа. Гоняет девочек смывать тушь с ресниц, велит снять брошку, убрать в портфель цепочку. И лак с ногтей заставляет смыть тут же, немедленно. Мальчишки обычно в стороне — какие у них украшения? А тут — Сережа Лебедев, который за девять лет получил минимум замечаний, вдруг попался. Браслет! Надо же. Все уставились на него. Какой браслет? Почему браслет?
Он вежливо и невозмутимо ответил:
— Это мне, Нина Семеновна, в спортшколе дали. И велели носить.
Сережа был так спокоен и уверен, что все поняли — он имеет право на этот никому из них не понятый браслет. Предмет из той жизни, которой живет он, Сережа, отдельный от всех человек.
На перемене к Сереже подошла Марина.
— Покажи, Сережа, браслет, — почти потребовала она.
Сережа протянул руку. На запястье была толстая цепочка из светлого металла. Между двумя ее звеньями прикреплена пластинка, на ней выгравированы латинские буквы, какие-то цифры.
— Это что? — спросила Марина. — Ну чего ты молчишь?
— Группа крови, — спокойно ответил Сережа.
— Зачем? — настаивала Марина.
— Мы теперь тренируемся на шоссе, а там машины. Международное правило: спортсмен на шоссе должен быть с браслетом. Мало ли что может случиться.
— Да ты что! — Марина широко раскрыла глаза. — Шоферы же вас видят! Ты что!
Сереже было приятно, что Марина так всполошилась. И в самом деле, в этом браслете было что-то суровое, мужественное. На шоссе машины, опасность. И ты шагаешь своим спортивным шагом, кому-то он кажется смешным, кому-то — некрасивым, развинченным. Но ты — спортсмен, и ты идешь, у тебя есть свои цели и свои задачи. А опасность — ну что же, если случится несчастье, оно предусмотрено, вот браслет, вот цифры, можно быстро сделать переливание крови и спасти жизнь спортсмена, который во имя Его Величества Спорта пренебрег опасностью.
Есть на свете вещи, о которых любой мужчина, от семи лет до семидесяти семи, говорит с уважением и гордостью. Опасность — как раз такая тема.
— Всякие бывают шоферы, — небрежно ответил Сережа.
Честно говоря, он ни разу не видел «всяких» шоферов. Все водители были корректны с их командой, объезжали идущих, сигналили. Иногда чуть насмешливо гудели в ухо. Иногда, опустив стекло, ругались весело — здоровые парни, лучше бы в футбол там или в хоккей играли. А то шастают по шоссе толпой, локтями машут, плечами двигают, ноги ставят чудно — диковатая картина.
О несчастных случаях на шоссе со спортсменами Сережа ни разу не слышал. Иногда проезжающий грузовик может обрызгать грязью с ног до головы. Мало приятного, начинаешь злиться. Сережа, правда, уже понял — такая злость, бесплодная, глухая, только мешает тренировке. Это не та спортивная злость, которой так хочет добиться тренер. И, может быть, главная задача тренировки на шоссе — научиться не замечать помехи, насмешки шоферов, грязь, летящую из-под колес.
— Ну скажи, скажи честно, — не унималась Марина. — Бывают несчастные случаи? Бывают?
— Я не видел, — сдержанно ответил он.
Почему-то хотелось, чтобы Марина сильно беспокоилась о нем, даже пожалела его.
А Лена стояла, как обычно, в стороне. Ей тоже хотелось подойти к Сереже, спросить про браслет. Но Марина как-то так стояла, что больше никому там, около Сережи, места не было. Марина умеет занимать позицию. И говорила Марина громко — больше никто не мог ни о чем спросить.
Лена осталась в сторонке — не продираться же, в самом деле, локтями.
На прошлой тренировке Светлана Михайловна дала необычные мячи. Они были поменьше баскетбольных, но тяжелые. К тому же мяч не пружинил. Этот черный тяжелый мяч не рвался в полет. Он как будто прирастал к руке, и нужно было сделать усилие, чтобы заставить его лететь. Жесткий мяч был набит тряпками. Светлана Михайловна поставила девочек парами друг против друга.
— Будете кидать мячи друг другу.
— А как его ловить, такой каменный? — жалобно спросила Катя.
— Нечего, у вас теперь сильные руки. Поймаете.
Лена была рада, что оказалась в паре с Катей.
Вот Катя бросила Лене мяч, но он не долетел до Лены, тяжело бухнулся на пол. И не отпрыгнул от пола, не покатился в сторону — где упал, там и остался лежать. Как черная клякса. Лена посмотрела, как перекидываются мячами Марина с Галей. Сразу два мяча одновременно летят по воздуху, и Марина ловит Галин, а Галя — Маринин. Марина кидала легко, ловила легко. «Сейчас и я кину легко», — подумала Лена. Размахнулась, кинула свой мяч. Сразу стало ясно, что до Кати он не долетит — так непослушно, тяжеловесно он полетел. Неповоротливо ляпнулся в пол далеко от Кати, а Катин летел навстречу, и тоже упал на полпути.
Ничего не получалось. Потом их мячи столкнулись в воздухе и шлепнулись на пол вместе. Катя кидала изо всех сил, мяч долетал до Лены, но Лена не могла его поймать. Хорошо еще, что Катя ни капли не сердилась, шутила.
Только под конец стало что-то получаться. Лена додумалась:
— Знаешь что, Катя? Давай я буду поверху кидать, а ты понизу, чтобы они не сталкивались.
— А Лена-то молодец, — сказала вдруг Светлана Михайловна, — до этого обычно не сразу додумываются.
К концу тренировки у Кати и Лены мячи не падали, они ловили их цепко, кидали точно. Но получалось все-таки не так хорошо, как у Марины и Гали. Там все было легко и красиво. А здесь — только-только, на пределе, о легкости говорить не приходилось.
После этой тренировки Лена несколько дней помнила ощущение неповоротливого мяча в руках. Иногда ее общение с людьми бывает похоже на бросание вот такого тяжелого мяча. Усилие большое, а результата, понимания, контакта — почти нет. Она посылает человеку слова, мысли, но они не долетают, остаются на полдороге. Почему? Они не слушаются Лену, ее слова и ее мысли. Как часто она хочет подойти к кому-нибудь, но не может себя заставить, придумывает отговорки. Как будто бросает тяжелый мяч. Но ведь тяжелый мяч, оказывается, можно победить. Не сразу, не полностью, но ведь можно!
Лена решила пропустить очередную тренировку. Вдруг очень захотелось побыть дома, поваляться на диване. На тренировках ей все дается так трудно. Труднее, чем всем. И результаты, если говорить честно, хуже, чем у всех девочек. Правда, она уже не чувствует себя такой неуклюжей и скованной. Спасибо мячу. Но один-то раз можно пропустить тренировку?
Вот сейчас она медленно пройдется по бульвару, торопиться некуда, раз она не идет на тренировку. Потом она спокойно пообедает. Почитает журналы, которые лежат на столике возле маминой тахты. В последнее время Лена не успевает их даже раскрыть. И вообще — имеет человек право хоть когда-нибудь со вкусом полениться? Расслабиться? Ничего не брать на себя? Имеет или не имеет? И должен ли человек все время спешить и нестись как заведенный? Эти мысли приходили в голову, пока Лена брела по бульвару. Нет, не должен человек нестись, спешка унижает…
