от проблем внутреннего порядка, от разлада в душе, от общей дисгармонии…
– Откуда? – вскричала я. – Откуда у тебя какие-то мифические разлады в душе? Тебе что, сто лет? У тебя пять жен и десять детей? От чего ты устал? Какие у тебя страхи? Ты посмотри на себя. Ты стремился к чему-то. Ты имел цель. У тебя были какие-то планы. Вдруг ты перестал есть мясо. Ты стал бледным. Ты читаешь какие-то непонятные книги. Ты стал другим.
– Правильно, я стал другим. И теперь я понимаю, что многие из моих так называемых жизненных целей – они просто нелепы. Как тебе объяснить? Большинство моих сверстников делятся на две категории: одни пьют пиво, колются, тусуются, слушают все эти «ша-ла-ла» и «шуга-шуга». Вторая категория – рафинированные мальчики из хороших семей, которые делают карьеру. Мамы и папы пристроили их в институте, они учатся там с разной степенью успешностью, а их уже ждет теплое место в теплой конторе, и все расписано, как по нотам. И ты хочешь, чтобы я был среди них, среди цвета нашей молодежи? – добавил он насмешливо.
– Да, а что в этом плохого? Ты хочешь в первую команду? Никто не будет против – это твой выбор.
– Я хочу в команду номер «три». Меня не интересуют ни развлечения, ни карьера. Я вообще против стадности. А работой я могу заниматься любой, и не собираюсь лезть из кожи, чтобы угодить начальству и сделать карьеру любой ценой. Ты права – у меня свой выбор, и, знаешь… Ты воспитала меня так, что мне страшно не оправдать твое доверие. Ты уже все за меня решила, опираясь на свою мудрость, опыт, ты сделала культ своего мнения в семье.
– Да-да, спокойная работа за пару-тройку тысяч. Однако, милый мой, ты уже привык жить несколько иначе. Твой отец зарабатывает немного – зато я кручусь, как белка в колесе. И все для того, чтобы ты не жил впроголодь, был одет не хуже других…
– Я могу без всего этого обойтись.
– Кстати, на днях у меня пропала одна зелененькая бумажка. Ты не брал?
– Брал, – ответил он после некоторого молчания.
– Зачем, если не секрет?
– Я должен был заплатить Анне Васильевне за занятия. Я ей задолжал.
– Вот это новость! – притворно-удивлённо воскликнула я, для меня это, разумеется, не была новость. – Добрейшая Анна Васильевна берёт мзду за эксклюзивные знания?
– За всякое знание необходимо платить. Иначе оно не будет иметь ценности для тебя. Если ты затратил усилия или средства, тогда знание ценно…
Опять считывающая головка встала на нужную запись, мальчик мой говорит, не сбиваясь. Отлично сработано, госпожа Галицкая! За какие-то считанные месяцы какая-то в меру образованная тетка сумела превратить «человека мыслящего» в «человека-зомби».
– Что ты заладил – ценность, ценность! – пыталась я его сбить с заданной траектории, – если ты и дальше будешь так усиленно познавать смыслы жизни и себя, то тебе понадобится много денег. И это будет как наркотик – будешь деньги воровать, чтобы дозу принять.
Какая же я идиотка, ругала я себя, пытаясь расшевелить в его голове остатки логики, но мои слова разбивались о непреодолимую оболочку чужого и чуждого влияния. Словно сама Галицкая стояла за его спиной и ухмылялась каждый раз, когда я пыталась задать неудобный вопрос.
– На какое время тебе нужен учитель? Когда наступит тот светлый миг, после которого учитель сможет оставить тебя в покое?
– Учитель нужен всегда.
Вот заладил своё…Как же я ненавижу эту Галицкую! Стоп. Раз-два-три… Успокоиться.
– Хорошо-хорошо… В конце концов, учителя были всегда, это слишком древнее понятие, чтобы подвергать его критике… А папа тоже читает эти книги, вот видела у тебя, «Жизнь после смерти»?
– Читает, ради спортивного интереса. А вообще, Анна Васильевна хочет выпустить свою книгу. Я хочу сказать, что книги, которые ты видела, они имеют лишь косвенное отношение к учению. Папа читает, да.
– Он тоже ходит на занятия? – похоже, в моем доме целый филиал.
– Н-нет, – Серёжа сказал это очень неуверенно, и я поняла, что он всё-таки мне соврал; на его лице явственно отразилась работа по просчитыванию ситуации – о чём можно говорить, а о чем стоит умолчать.
– Хорошо-хорошо, – улыбнулась я, сделав вид, что поверила, – разговор наш затянулся, да, ещё, вот повестка тебе к следователю, он с тебя хочет взять подписку о невыезде. Я не сомневаюсь в твоей непричастности к исчезновению Лады, но, кажется, ты у Мюллера «под колпаком».
Теперь я наблюдала за его реакцией. Ни один мускул не дрогнул на его лице – так, кажется, обычно пишут в романах. Знает он, что с ней случилось, уверена. Выдержка как у железного Феликса. Он рассматривал повестку совершенно спокойно.
– Хорошо, дам подписку о невыезде.
– Вот и славно. Кстати, на следующей неделе я улетаю в Турцию на пару недель, обратно задержусь в Москве, у Валена… Валентина Николаевича. Надеюсь, за три недели здесь не произойдет ничего экстраординарного? Джину не забывайте выгуливать. Кстати, от каких страхов тебя вылечила Галицкая?
– Основной страх – это страх не оправдать твои надежды, – ответил он с напряжением.
– Что ты такое говоришь, разве я тебя когда-нибудь запугивала? Твой отец тоже не оправдал моих надежд – может быть, красный диплом, отличные перспективы – ну и что, мы ведь живём с ним столько лет…
– И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Кого ты пытаешься обмануть? Я уже вырос, мама. И, прежде чем искать проблемы в других, поищи их в себе. Я уже вырос мама, поверь.
– Верю. А где твой отец, кстати?
– На дачу собирался. Он тебе забыл сказать – их в отпуск без содержания отправили. Вот хотел заняться строительством.
– А, понятно. Я, пожалуй, не поеду. Нужно подготовиться к отпуску, в парикмахерскую, по магазинам. А он что, не на машине поехал? И почему мобильник дома оставил? – спросила я, вспомнив, что видела телефон мужа в прихожей.
– Я подробностей не знаю, может, там не заплачено?
– Хорошо, разберусь, отдыхай, – чмокнула я его в щеку и вышла из комнаты.
Глава 9
Последующие дни прошли в суете и сборах, честно говоря, мне было уже наплевать, что сказал следователь, где мой муж, почему были грязные чехлы, что за странные стихи я читала; в мыслях я давно уже лежала на горячем песочке, принимала ванны в источниках, где купались царицы, смотрела в бесконечно синее небо и источала улыбки таким же улыбающимся туристам. Вот что меня могло привести в равновесие – море, солнце, доброжелательность, комфорт. Какое мне дело до вечных духовных исканий моих мужчин? Пусть забивают голову себе всякой дурью.
Нет, это я себя просто успокаивала, чтобы не портить себе отдых. В Анталье я познакомилась с одной москвичкой, которая почему-то удивлялась, что в провинции ещё водятся такие сногсшибательные дамы.
