наши разговоры, непонимание, непонимание…Он «с той стороны зеркального стекла» – а я с этой… Если женщина, то она должна отличаться одним качеством – пониманием....
Внезапный звонок вывел меня из оцепенения. Антон стоял на пороге весь какой-то всклокоченный.
– Привет, проходи, не стой, как памятник.
– Это… тебе, – протянул он мне какой-то жеваный букетик.
– А… спасибо. На клумбе, что ли, сорвал?
– Д-да… На клумбе. Садовник как раз отвернулся, – наконец-то он включился в заданный ритм ироничности, – Наташа…
– Что такое? Не узнал? В гареме меня не оставили – сказали, старовата уже. Вот я и вернулась.
Он неуклюже обнял меня одной рукой, закрывая дверь. Поцелуй как у телёнка – нежно-шершавые губы мягко скользят по щеке.
– Ну, мальчик…
Почему нет, рассуждала я, но рассуждать уже не хотелось. Жаркие страны разбудили мою чувственность, и нервное напряжение хотелось снять легко, без каких-либо угрызений совести…
Антон лежал на диване в гостиной, и я, по доброте своей душевной, разрешила ему курить.
– Наташа, я тебе хочу показать одну кассету. На нашу любимую тему, разумеется.
– Вот до чего натура дурацкая. Знаешь, мне наши друзья-эзотерики уже начали надоедать. Кстати, как там эта девочка, не нашли ещё?
– Н-нет, не нашли, – ответил он с запинкой.
– М-да… Видимо, в живых её уже нет.
– Никто ничего не может утверждать.
– Ладно, включай свою кассету. После грехопадения можно посмотреть что-то суровое. Суровое, не так ли?
– Напрасно иронизируешь.
… На кассете было знакомое уже нам место в лесу. Во дворе горели костры. Видеокамера освещает каждый метр двора, но издалека. Во дворе было человек десять, все в чёрных балахонах, с прорезями для глаз. Ку-клус-клан какой-то, поежилась я.
Тихо играла флейта, и в спокойную мелодию врывались звуки барабана. Как странно. В руках у одной фигуры (уж не Галицкая ли это?) что-то белое, не разобрать. Похоже на тряпку какую-то, или клок шерсти. Вот одна из фигур начинает двигаться по кругу, предлагая всем испить какой-то напиток из чаши. Неотчётливо слышны голоса, но камера далеко. Нет, это всё-таки Галицкая, чёрная фигура с белой тряпкой. Она идёт вслед за чашей и делает какие-то жесты, похожие на благословение. Ропот усиливается, и теперь слышно «Ясса, Ясса». Все идут в дом. Экран гаснет.
– А где же вторая часть марлезонского балета?
– Сейчас.
Антон вставил другую кассету. Храм освещён десятками свечей. Лики деревянных идолов хищно поблёскивают. Люди снова встают в круг, держась за руки. Кто из них Серёжа, есть ли он среди них? Люди шепчут что-то, но слов не разобрать. Периодически они поднимают руки с уже известным заклинанием. Вдруг в воздухе начинает проявляться голограмма, в точности, как её описывают писатели-фантасты. Только этот не фигура Шрайка, к счастью, а простого ящера, он совсем не страшный, даже милый…
Я смотрела кассету и чувствовала, что меня втягивают во что-то отвратительное, против чего я боролась так долго. Откуда эта запись у Антона?
Белая тряпка положена на камень. Теперь я разглядела, что это вовсе не тряпка, а коса, нормальная человеческая коса. Нет сомнения, что вся эта компания занималась здесь каким-то таинством. Но Антон-то? Он не так прост. Зачем он мне дал эту кассету? Мне стало жутко.
Наш милый просмотр прервался требовательным телефонным звонком.
– Да.
– Наталья Владимировна? Следователь Зарубин. Извините, что так поздно. Когда Вы вернулись домой?
– Сегодня. Извините, что сразу не позвонила.
– Вы ничего не вспомнили? Хотя, я понимаю, Вам было не до того, всё-таки отдых.
– Нет, ничего.
– Я хотел Вам сказать, что мы обнаружили труп Шуваевой. К сожалению, он очень обезображен, понимаете… Труп долгое время пролежал в воде.
– Она утонула?
– По всей вероятности, да. Но это ещё не окончательно. Многие детали остаются невыясненными. Кстати, эта информация пока не афишируется, так что будьте осторожнее с её разглашением. По-прежнему, Ваш сын видел её последней. А машину видели в городе несколько человек. Так что, скорее всего, это будет его алиби. В общежитии он ночевал, но никто не помнит, когда он пришёл.
– Да, конечно, поняла, – ответила я, и вдруг почувствовала, что за спиной стоит Антон, причём очень близко.
– Кстати, Вы не знаете, где находится Ваш сын? И Ваш муж?
– Н-нет… Я только что приехала, понимаете, может быть, они на даче, а у нас там связь неустойчивая… Я в ближайшее время поеду туда…
– Хорошо. Как появится, пусть придёт ко мне. Спокойной ночи.
– До свидания.
Антон обнимал меня, прижимаясь всем телом.
– Ну, погоди....
– Кстати, кто это звонил?
– Так…
– Следователь?
– С чего ты взял?
– А кто утонул?
– Антошка, а этого тебе знать не положено, – попыталась отшутиться я, но Антон стал каким-то мрачным.
Я боялась спрашивать его, откуда у него кассета с записью языческого обряда. Впрочем, это вряд ли был языческий обряд. Современная история практически ничего не знает про обряды. Книжные полки заполонили новейшие исследования, но… Интернет забит лозунгами неоязычников. Красиво…Но…
Все эти исследования я отнесла бы скорее к разряду научно-фантастических, чем исторических. По всей вероятности, новое учение Галицкой – ещё одно «откровение».
Интересно, почему Антон так заинтересовался моим разговором? Вероятней всего, он слышал весь разговор, потому что я давно чувствовала, что за мной кто-то наблюдает…
Коса… Уж не пропавшей девушки ли это коса? Если это коса Лады, то кто же её отрезал? Серёжа отправил её домой и поехал к ребятам в общежитие… Володя был на даче…
Кто её мог убить? Следователь ничего не сказал, была ли в её легких вода… Ведь её могли убить, а потом накачать водой и бросить в реку. С чего бы это девушка стала купаться ночью? Умела ли она вообще плавать?
Неожиданно я вспомнила, что Лада говорила, что хочет научиться плавать, и поэтому записалась в бассейн… Тогда, весной, у меня их дружба ещё не внушала таких диких подозрений. Научилась ли она? Всё равно, если человек только-только научился держаться на воде, он не станет лезть в воду ночью…
А где был в эту ночь Антон? Эта странная дикая догадка сковала моё тело, в то время как Антон целовал меня в шею. Неужели я занималась сексом с убийцей? Не может быть… Однако… Зачем он мне дал посмотреть эту кассету? Теперь мы повязаны этой тайной, словно крепкой верёвкой.
А вдруг он хочет подставить моего сына? А что, если он вообще сообщник Галицкой? Они обложили нашу семью, как волков на охоте красными флажками…Где же Володька? Он мне сейчас так нужен…Может… Он спит с Галицкой?
– Отстань, я устала.
– Наташа, что с тобой?
Я взглянула на него с ненавистью.
– Уходи, я устала.
Глава 11
Наутро я пошла к Зарубину. Фотографий он мне не показывал, сказал, что тело сильно обезображено, но вот интересная деталь – на правой руке остались фрагменты ромбических узоров. Засеянное поле, помните, ромбик такой с точками. Знаете, Наталья Владимировна, следствие склоняется к мысли, что это было либо самоубийство, либо убийство. Только мотивы непонятны. Никто
