Я остановился, чтобы поправить на спине рюкзак, потом повернул налево, потом – направо на Маркет-Мьюз. Остановился у открытой двери с табличкой «Модель 2 этаж» и стал подниматься по лестнице. Вверх по деревянной горе в графство Полового Акта. «Еще одна хорошая шутка, Джонни-бой». По пути наверх я помахал камере видеонаблюдения на стене и нажал на пластиковую кнопку звонка с надписью «Нажмите». Дверь открыла Рита – невысокая полная женщина с огромной обвисшей грудью, почти лысая, если не считать несколько пучков желтовато-седых волос. На ней были старые розовые тапочки и слишком большой спортивный костюм кремового цвета, поверх которого она накинула банный халат, бывший когда-то розовым. Рита – это горничная Вани, женщина, принимающая клиентов.
– Привет, Джонни, дорогой. Она сейчас с джентльменом, освободится минут через десять. Устроит?
– Отлично, – сказал я, снял рюкзак и устроился в гостиной на двухместной пенопластовой софе. В квартире имелась еще крошечная кухня с чайником и микроволновкой и маленькая спальня.
Телевизор был включен, и мы с Ритой стали смотреть новости по Ай-ти-эн. Сообщали о праздновании начала нового тысячелетия. Я открыл пачку «Мальборо» и достал оттуда косячок, Рита курила свои сигареты, «B & H».
– Похоже, на улице холодно, – сказала Рита, кивая на экран телевизора. Там показывали толпы людей вдоль берегов Темзы. Женщина встала и перевела термостат на сто градусов [12] .
– Да, – кивнул я, закручивая конец косячка перед тем, как закурить.
– Разве ты не участвуешь в шоу, дорогой? Я думала, что сегодня у тебя самая напряженная ночь из всех.
– Нет. Я мог бы поработать, но решил посмотреть «Реку в огне», – ответил я, наблюдая, как тлеет кончик косяка.
Я часто болтал с Ритой, пока Ваня была занята. Она считала меня обаятельным и пленительным, думая, что я – фокусник.
– Много работал? – спросила она.
Я рассказал ей о своем последнем представлении – рождественской вечеринке в фирме, предоставляющей бухгалтерские услуги. Меня пригласили вместе с иллюзионистом Дамоном Смартом развлекать персонал перед ужином. Мне и раньше доводилось работать со Смартом. На самом деле его зовут Дейв Смит. Дрянной тип, но опытный и умелый.
Мы подходили к группе из пяти или шести бухгалтеров, пока они наслаждались предбанкетным стаканчиком, и представлялись таким-то и таким-то, новыми сотрудниками фирмы. Через некоторое время Смарт начинал странно вести себя, гримасничать, держаться за живот и жаловаться на расстройство пищеварения. Он притворно страдал, изображая спазмы, а потом вытягивал изо рта нитку с нанизанными бритвами. Это было особенно клево! Да, вот такое дерьмо… После того как он заканчивал свой номер, я демонстрировал предметы, которые выудил у сотрудников, пока они наблюдали за номером Смарта.
– Мне кажется, это ваши часы, сэр…
Я ненавидел эту работу. Проклятая работа! Я ненавидел эту проклятую работу!
Рассказывать об этом я Рите не стал. Ей было радостно думать обо мне, как о каком-нибудь чертовом Поле Дэниелсе, поэтому я решил ее не расстраивать. Зачем? Толку никакого.
– В общем, получился хороший вечер, – соврал я и еще разок затянулся косячком.
– На следующий год тебя покажут по телевизору, – сказала Рита, показывая на ящик.
Мы еще минутку смотрели новости, потом Рита кивнула на дверь спальни.
– Пора, дорогой, – сказала она.
Она имела в виду, что мне пора удалиться в кухню. Следовало не показываться на глаза клиенту, чтобы он мог уйти, не смущаясь при виде еще одного мужчины в квартире.
Я не представляю, черт побери, откуда Рита знала, что пришло время исчезнуть, – я не слышал ни звука из другой комнаты, но ее детектор оргазма работал очень четко.
Я отправился в кухню и закрыл дверь, оставив маленькую щелочку, чтобы видеть, кто выходит, оставаясь при этом незамеченным. Мне всегда нравилось смотреть на типов, которые были у Вани непосредственно передо мной. Наверно, это просто естественное любопытство.
Через полминуты из спальни появилась Ваня и прошла в общий туалет на лестничной площадке.
Затем вышел он.
Я понял, что знаю его, как только он оказался в поле зрения. Кто-то знаменитый, но я никак не мог вспомнить, кто именно. Может, диктор последних известий на телевидении? Нет, лицо не настолько примелькалось. Член Парламента? Не уверен. Но точно большой человек…
Он взял пальто, которое лежало на небольшом диване, затем достал банкноту в десять фунтов стерлингов и вручил Рите.
Рита улыбнулась и взяла чаевые.
– Счастливого пути. На улице холодно.
– Мое пальто защитит меня от холода, дорогая, – сказал он. – И я буду смаковать ваш non sequitur [13] на протяжении всего беспечального пути домой.
И тут я вспомнил, кто это.
Я подождал, пока его шаги стихнут на лестнице, и только после этого вернулся в комнату.
– Ты знаешь, кто это был? – Я не стал ждать ответа. – Николас Монро. Адвокат. Он…
Ваня вернулась из туалета, покачиваясь на каблуках.
– Он знаменит. Ну, по крайней мере для адвоката…
– Знаменит? Кто знаменит? Фредерик? – спросила Ваня, забирая шестьдесят фунтов стерлингов, которые я приготовил для нее.
Я направился за ней в спальню.
– Нет. Да. Нет, его зовут Николас Монро. Он постоянно появляется в программах новостей. Он отмазал ту банду, которая убила чернокожего ребенка в Ист-Хэме пару лет назад. И гангстера из той же страны, откуда ты приехала…
– Из Хорватии?
– Что-то вроде этого, я не знаю точно. Может, из Албании. Это не имеет значения, – сказал я, закрывая дверь в спальню. – Дело в том, что он очень известен, черт побери, и имеет кучу денег.
– Он не из Хорватии, дурачок, он англичанин, – сказала Ваня. – Очень милый английский мужчина. Так что мы будем делать? Разговаривать или трахаться?
– Я имел в виду: что он здесь делал, черт побери? – спросил я, игнорируя ее вопрос.
Ваня упала на кровать и принялась изучать свои ногти.
– Если он хочет потрахаться, то может сходить в какое-то дорогое место в Кенсингтоне или еще где-то, где соблюдают конфиденциальность и умеют молчать. Почему он приходил сюда?
Она прищурилась.
– Я ему нравлюсь, – заявила она. – Ему нравится, как я говорю и как я…
– Что? Он и раньше здесь появлялся? Он – постоянный клиент?
– Да, конечно, – ответила она так, словно это было очевидно, а я – дурак. – Он приходит сюда почти каждую неделю. Я говорю с ним по-хорватски, ввожу палец ему в зад, а он…
«Черт побери!»
– Ты вставляешь палец ему в зад?
– Да, конечно. Это нормально, что в этом такого? Это плохо?
– Черт побери, Ваня, это не плохо, это как раз хорошо . Он богат. Он не может допустить, чтобы о его привычках стало известно. Он заплатит, чтобы мы молчали и никому не рассказали!
У Вани была привычка уходить от реальности, отключаться, словно ее здесь нет. Словно все – игра, и действие происходит в каком-то сюрреалистическом восточно-европейском детском фильме. Но теперь она стала серьезной и вернулась к реальности. Я почувствовал, как у меня екнуло в животе.
– Заплатит нам? Сколько заплатит? – спросила она.
– Этого я не знаю. Тысяч десять. Может, больше.
«По крайней мере пятьдесят».
– Это для него ничто, – продолжал я вслух. – Он эти деньги, вероятно, зарабатывает за неделю…
– За неделю? Nemoj me jebat !
– Вот именно. – Теперь я говорил спокойно, сильно снизив темп речи. – Но нам нужно все сделать правильно. Правильно спланировать…
Мне мало что было известно про Ваню, но я знал, что она стала проституткой не по доброй воле. Она не догадывалась, что именно ее ждет, когда ее привезли в Англию. А еще я знал, что и она, и Анна, и Катарина, проживавшие в квартирах этажом выше, получали лишь очень маленькую часть от тех пяти тысяч в неделю, которые зарабатывали для хозяев.
Она внимательно слушала, пока я излагал ей свой план, и медленно кивала, когда я показывал, как работает камера, где находится кнопка включения записи и как определить, включена камера или нет. Затем я выбрал точное место на шкафу, где следует поставить камеру во время следующего посещения Монро. Когда он уйдет, Ваня позвонит мне, я приду, заберу камеру, пленку и начну второй этап операции.
Я ушел через десять минут. Мы даже не трахнулись, но это не имело значения. «Это лучше, – думал я. – Гораздо лучше».
Выходя из здания, я заметил, что опять потеплело. Только теперь тепло распространялось по моей груди и рукам, спускалось вниз, к паху. Все правильно, теперь я чувствовал, как это происходит. Настоящее дело. Путь вперед. Сегодняшнее представление, имевшее место немного раньше, было только прелюдией. Токката к фуге, которую я сочинял.
Я отправился домой, но не мог заснуть. Только после шести косячков и бутылки вина я выключился.
* * *
Следующие несколько дней я провел в своей квартире в Кентиш-тауне, планируя вторую часть операции и раздумывая, что делать с деньгами. И чем заняться потом, каким будет следующее дельце. Может, какое-нибудь виртуозное мошенничество? Это должно быть что-то элегантное, стильное. Через несколько лет я уйду в отставку и напишу мемуары, а потом анонимно их опубликую. Откроюсь только нескольким избранным, моему маленькому магическому кругу.
