Рэнсом умолк, потом добавил:
— Мистер Эллиот, я был бы очень признателен, если бы вы подтвердили, что слышите меня.
«Ну давай, скажи что-нибудь. Разродись!»
Дейв нажал на кнопку и произнес:
— Рэнсом!
— Да, мистер Эллиот.
— Катись-ка ты колбаской!
Рэнсом резко выдохнул.
— Мистер Эллиот, мне начинает казаться, что вам не хватает зрелости, которой можно было бы ожидать от человека вашего возраста и вашего опыта. Тем не менее, невзирая на вашу неподобающую реплику, я собираюсь сообщить вам очень важную информацию. Мне не следовало бы этого говорить, но я все-таки скажу. Вы сейчас думаете, что наилучший для вас вариант — выбраться из этого здания наружу. Что ж, мистер Эллиот, должен вам сообщить, что это не лучший для вас вариант. На самом деле это наихудший для вас вариант. Если вы выйдете из этого здания, то, что произойдет, будет хуже всего, что вы только можете вообразить.
5
Рация, как и обещал Рэнсом, умолкла. Дейв пожал плечами, сунул ее в карман рубашки и взялся за телефон. Трубку сняли после первого же звонка.
— WNBS-TV, четвертый канал, «Горячие новости». Чем могу помочь?
Когда Дейв только-только обдумывал этот план, он решил было, что лучше говорить с акцентом — ирландским, арабским или легким испанским. Но чтобы это сработало, ему пришлось бы убедительно изобразить иностранца, а Дейв не был уверен, что справится с этим. Так что проще было говорить как самый обыкновенный псих. Ньюйоркцы к этому привыкли.
Дейв затараторил — так быстро, что у него начал заплетаться язык:
— Можете ли вы помочь мне? Нет. Но я могу помочь вам. Я могу помочь всем. И помогу. С меня достаточно. Достаточно! Теперь я собираюсь что-то с этим сделать. Помните этот фильм? «Я чертовски зол, и я не собираюсь больше этого терпеть». Ну вот и я не собираюсь больше терпеть. Потому они умрут!
— Сэр?
— Реки крови. Открывается седьмая печать. Зрите коня бледного, и имя всаднику его — Смерть. Я — Смерть, и я приду сегодня за нечестивыми. Сила обрушится на этот Вавилон, и не будет его боле! Я низведу огонь Господень этим утром и очищу землю от зла!
— Сэр, я не вполне вас понимаю.
— От псов, и чародеев, и блудниц, и убийц, и идолопоклонников, и всех, кто любит и творит ложь. Так я говорю, и говорю, что сегодня они пойдут в преисподнюю!
— Да-да, сэр, но могу ли я…
— Угол Пятидесятой улицы и Парк-авеню. Присылайте съемочную группу. Просто скажите им, чтобы снимали среднюю часть здания. Они все увидят. Этим утром. Скоро. Сатана и его легионы выйдут из дела. Они выйдут из дела с большим грохотом. Вы понимаете, о чем я говорю? С большим грохотом!
— Сэр! Сэр! Вы еще здесь?
— Я здесь. А их здесь не будет! Они будут в аду!
— Пожалуйста, можно мне задать вам вопрос? Всего один…
— Нельзя.
Дейв повесил трубку. И, не удержавшись, довольно улыбнулся.
6
Несколько минут спустя до него донесся шум эвакуации. Еще через мгновение кто-то забарабанил в дверь телефонной комнаты и крикнул:
— Эй, есть там кто-нибудь? Ау! Сказали, что здание заминировано. Всем велено эвакуироваться.
«Отлично сработано, — с гордостью произнес язвительный ангел-хранитель Дейва. — Телевизионщики позвонили копам. Копы прислали саперов. Рэнсом не сможет помешать им приказать эвакуировать здание, даже если и попытается. А он не посмеет пытаться — потому что такой человек, как Рэнсом, должен знать, что угроза может оказаться подлинной. Какой-нибудь псих ненормальный вполне мог подложить в здание бомбу. Шанс — один из тысячи, но возможно и такое. И вы должны знать, что если вы попытаетесь помешать эвакуации, а бомба все-таки сработает, то вы, человек, известный под именем Джона Рэнсома, погрузитесь в море скорбей».
В дверь еще раз постучали.
— Есть там кто-нибудь?
Дейв не отозвался. Он услышал, как стучавший заспешил прочь.
Дейв заставил себя подождать. Некоторое время спустя снаружи стало тише. Слышались лишь отдельные торопливые шаги. Затем стихли и они. Дейв отодвинул щеколду и отворил дверь. Он вышел в коридор и осмотрелся. Коридор был пуст. Дейв оглядел его, вплоть до дальней стены пересекающегося с ним коридора. Он прислушивался, не раздастся ли стук каблуков по линолеуму, не мелькнет ли чья-нибудь тень на фоне стены, выкрашенной бежевой краской.
«Вообще-то она не бежевая. Она скорее серо-коричневатая или цвета кофе с молоком, тебе не кажется?»
Да кого волнует, какого цвета эта стена?!
«Ну, я просто хотел помочь».
Убедившись, что все ушли, Дейв припустил бегом по коридору, свернул направо и промчался мимо кафетерия. Пусто. Никого нет. Следующая остановка…
Предбанник бухгалтерии. Пять тысяч квадратных футов офисного пространства, разделенные на крохотные, восемь на восемь футов, отсеки, серыми…
«Я бы скорее сказал, сизыми».
…перегородками. В каждом отсеке — небольшой стол, стул и шкафчик-картотека с двумя выдвижными ящиками.
Перегородки были достаточно низкими, чтобы Дейв смог оглядеться. Он поспешил вперед, заглядывая по пути в каждый отсек. Обитатель каждого отсека вносил в окружающую обстановку, спроектированную так, чтобы стереть всякую ивдивидуальность, какую-нибудь небольшую деталь, отпечаток собственной личности. Там на шкафчике восседал игрушечный кот Гарфилд; тут стояла ваза с букетом ирисов. И повсюду на серых или, скорее, сизых перегородках висели фотографии детей или их рисунки. Пара плакатов. Фотография замка в Баварии. Еще одна фотография: мужчина и женщина стоят на золотом песке пляжа и держатся за руки. Любительская картина маслом. Модель самолета. Рамочка с изречением, якобы вышитым крестиком: «Битье работников будет продолжаться до тех пор, пока не улучшится мораль».
Но Дейв никак не мог найти того, что ему было нужно. А время поджимало.
«Ага, вот! Блин!.. Нет, не годится. Это женские».
Дейв скрипнул зубами от бессильной ярости. Ну ведь такая простая вещь! Такая простая, но такая важная! Это не должно было стать проблемой. Всегда есть кто-нибудь, у кого…
«Ага!»
Очки. Мужского типа, в тонкой оправе, подходящего размера. Их дальновидный хозяин снял их перед эвакуацией. Большинство предупреждений о заложенной бомбе оказываются ложными. Хозяин очков не нуждался в них и не хотел тащить с собой вниз по лестницам. Он был уверен, что в ближайшее время вернется обратно.
Дейв надел очки. Окружающий мир сделался крохотным, наклоненным куда-то не туда и расплывчатым. Дейв снял очки и выдавил линзы. С расстояния никто не заметит — во всяком случае, Дейв на это надеялся, — что в оправе нет стекол.
«Это должно сработать. В толпе ты будешь всего лишь еще одним неуклюжим типом в очках. Без галстука, без пиджака, пояс для инструментов, очки и брюки цвета хаки, которые могут сойти за рабочие штаны, — да, ты прорвешься. Никто из них, не считая Рэнсома, не видел тебя лицом к лицу. Приятель, двигай-ка отсюда поскорее!»
И он действительно двинул прочь — через холл, по коридору, через пожарный выход, на лестничную площадку, и…
«А, ч-черт!»
На лестнице были люди — и не просто кто-то отставший. Обитатели верхних десяти этажей все еще шли вниз. Их были сотни. Лестница была забита.
«Сперва хорошие новости: возможно, некоторые из этих людей — с сорок пятого этажа. Среди них могут быть твои друзья. Теперь плохие новости: Берни и Гарри ты тоже считал друзьями…»
Дейв пробежался взглядом по лицам. Никого знакомого. Он шагнул в толпу. Нервный, весь на взводе, Дейв прислушивался к каждому голосу, пытаясь уловить, нет ли рядом кого-нибудь, кого он может знать или кто может узнать его.
— Наверное, опять арабы.
— Нет, я был в офисе, когда нам позвонили. Они думают, что это какой-то хренов придурок-ирландец.
— Я ирландец.
— Э-э… Ну, тогда…
Нет. Он никогда прежде не слышал этих голосов.
Прямо перед ним. Две женщины.
— …Так он сказал, что может перевести меня из общей группы по работе с документами, чтобы я работала с ним напрямую. Но я даже не знаю, он такой противный…
— Золотце, он же адвокат. Они от рождения противные.
Нет, никого из них он не знает.
Еще два голоса, подальше впереди. Дейву пришлось напрячься, чтобы расслышать их.
— …С официальным письмом через две недели. Только все равно они не примут наше предложение и не выплатят нам вознаграждение. Эта компания никогда так не делает.
— Но почему? Они же знают, что кому-то придется делать эту работу, ведь так?
На этот раз разговаривали двое мужчин, один постарше, другой помладше, оба в безупречной одежде и с дорогими стрижками. Дейв предположил, что это, должно быть, менеджеры-консультанты из фирмы «Маккинли-Аллан», занимающей тридцать четвертый и тридцать пятый этажи. Эта фирма брала за день работы своего специалиста по три тысячи долларов и выше и была если не самой высококачественной из фирм-консультантов, то уж точно самой дорогой.
