Тот действительно сидел именно там.
Дейв прицелился, сделал вдох, нажал на спусковой крючок. Еще один удар кулаком по подушке. Второй. Третий. Звук был таким тихим. Лицо страхующего залил красный дождь. Он даже не успел поднять пистолет.
— Я тебя убью, мудак! Ты меня ранил!
— Заткнись! Чего ты орешь, как младенец?
Дейв еще раз перекатился и прицелился в Рэнсома.
— Да имел я тебя, сукин сын, мать твою!
Рэнсом согнулся, зажимая рану обеими руками. Он выкатил глаза, оскалился и здорово напоминал сейчас взбесившегося добермана.
— Хватит, Рэнсом! — с отвращением бросил Дейв. — Рана поверхностная. Я вряд ли зацепил больше миллиметра мяса. Ты в курсе, что́ я мог бы сделать, если бы действительно хотел причинить тебе вред.
— Мудак, мудак, мудак! Да как ты посмел стрелять в меня, мать твою!
Три стола — четыре, считая тот, за которым сидел Рэнсом, — были накрыты для завтрака. Кто-то проводил здесь утреннее совещание в тот момент, когда Дейв позвонил насчет бомбы. Дейв схватил с одного из столов ведерко с ледяной водой и выплеснул его Рэнсому в лицо.
— Рэнсом, возьми со стола салфетку, прижми к ране и заткнись. Ты так умрешь не от раны, а от инфаркта.
От воды волосы Рэнсома прилипли к голове. По щекам его потекли ручейки. Лицо у него сделалось такое, что Дейв содрогнулся. Так выглядело лицо первого сержанта Маллинса в последний момент его жизни. Рэнсом тихим ледяным голосом прошипел:
— Эллиот, дерьмо ты этакое, ты мог отстрелить мне яйца!
— Риск — издержки профессии, дружище. Кроме того, ты сказал, что читал мое личное дело. Ты должен помнить мои показатели в стрельбе.
— Я тебя за это прикончу.
Дейв вздохнул с раздражением.
— И что в этом нового?
— То, как я это сделаю, чертова задница. А насколько больно и насколько долго это будет — это и есть новое.
— Спасибо за то, что внес ясность в наши взаимоотношения. А пока что прекрати сидеть как идиот и заливать тут все кровью. Приложи к царапине кубик льда. Он уменьшит боль и ослабит кровотечение.
Рэнсом зарычал, поджал губы и развернулся, чтобы нашарить кубик льда в стакане с водой. И когда он повернулся спиной, Дейв врезал ему рукоятью пистолета по затылку. Рэнсом растянулся на столе и медленно сполз на пол.
Пауза во времени. Время полностью остановилось. В руке у него было заряженное оружие (привет, старина!). У его ног валялся в обмороке враг. Из чистого любопытства, без всякой злобы Дейв прицелился Рэнсому в основание черепа. Жест показался ему самому правильным и успокаивающим. Дейв взвел курок. Ощущения были еще лучше.
Да, это было бы очень, очень легко сделать.
Человека губят легкие вещи, а никак не трудные.
Двадцать пять лет назад Дэвид Эллиот, пребывая в тот момент не совсем в здравом рассудке, стоял в сердце ужаса и обещал Богу, что никогда, никогда больше не выстрелит в гневе. Он клятвенно обещал, что никогда больше никому не причинит вреда ни в порыве гнева, ни в насильственном деянии. «О Господи, я больше не буду воевать…»
И вот теперь, всего лишь за одно утро он убил двух человек. Это было легко — так же легко, как всегда, — и произошло совершенно машинально. Он ровным счетом ничего не почувствовал.
Однако теперь, в этот самый момент, стоя с пистолетом в руке и имея в поле зрения заслуживающую внимания мишень, Дейв кое-что чувствовал — ощущение завершенности, приятное чувство умелого человека, в совершенстве владеющего своими навыками. Теперь, с двумя свежими смертями на душе и запахом бездымного пороха на руках, Дейв знал, что изрядно рискует почувствовать себя хорошо, очень даже хорошо — и с каждой минутой чувствовать себя все лучше и лучше.
«Никогда больше, — подумал он. — Никогда». Он чуть не проиграл. Они чуть не выиграли. Теперь это произойдет снова. Если он это допустит. Но он не позволит, просто не может позволить себе снова превратиться в того человека, которым его когда-то хотели сделать.
Рэнсом ожидал иного. Рэнсом и его люди. Они думали, знают, что он станет делать. Возьмет одного-двух заложников из гражданских. Устроит засаду. Откроет счет потерям. Начнет стрельбу. Попытается прорваться из здания с боем.
Дейв мрачно улыбнулся. Он отвел пистолет, поставил его на предохранитель, медленно спустил курок и засунул оружие за пояс. Хотя он и знал, что враг его не слышит, он все-таки сказал Рэнсому:
— Сколько человек ты расставил у выходов, приятель? Двадцать? Тридцать? Больше? Сколько бы их там ни было, мне не полагается проскочить мимо них, верно?
Дейв посмотрел на свои брюки, порванные и грязные.
— М-да, ну у меня сейчас и видок. С таким видом они меня пристрелят просто из принципа. Но я выберусь отсюда, Рэнсом. Можешь в этом не сомневаться. И можешь также не сомневаться в том, что я это сделаю по-своему, а не по-твоему. Я лучше застрелюсь, чем стану действовать так, как ты.
3
Тут было темно, тепло, уютно и безопасно. Неподалеку успокаивающе жужжало какое-то оборудование. Воздух был немного затхлым, но — ничего. Дейв лежал на боку, удобно свернувшись калачиком. Желудок у него был полон, и Дейв был не прочь вздремнуть. Ему здесь нравилось.
«Что, приятель, всегда мечтал заползти обратно к мамочке в пузо?»
Идеальное укрытие. Дейв пришел в восторг, обнаружив его, хотя и был несколько удивлен. «Сентерекс» давно уже перевел свое отделение управляющих информационных систем в провинцию, в Нью-Джерси. И Дейв думал, что все остальные компании в Нью-Йорке, включая брокерские конторы на Уолл-стрит, проделали то же самое. Офисы на Манхэттене обходятся слишком дорого, чтобы занимать их площадь компьютерным оборудованием. Кроме того, программисты — существа нежные и функционируют успешнее, если избавить их от неблагоприятного воздействия городской жизни.
Однако как минимум одна нью-йоркская компания пока что никуда не перевела свои компьютеры. Это оборудование принадлежало дочерней фирме «Америкэн интердайн уорлдвайд». «Америкэн интердайн», виновник одного из величайших прецедентов разбазаривания государственных средств, действовала под покровительством судов, разбирающих дела о банкротстве, и одного особо маразматичного федерального судьи. Возможно, именно поэтому компьютеры компании до сих пор располагались на двенадцатом этаже чрезвычайно дорогого небоскреба на Парк-авеню.
«Кстати, а сколько тут составляет арендная плата? Плюс-минус сорок баксов за квадратный фут».
Компьютерный зал «Америкэн интердайн» был выдержан в монументальном старинном стиле: массивные ЭВМ, жужжащие периферийные устройства и мигающие консоли. Другие компании давно демонтировали свои громадные централизованные компьютерные империи, заменив норовистых айбиэмовских бегемотов стоимостью в пятнадцать миллионов баксов на проворные терминалы и высокоскоростную сеть для работы с клиентами. «Америкэн интердайн» этого не сделала. Ее компьютерный отдел занимал целый этаж, из которого четверть была отведена громоздким ЭВМ; большинство административных работников, и Дейв в их числе, считали, что подобные ЭВМ уже вымерли, как динозавры.
Впрочем, сейчас Дейв был счастлив видеть их. Самым лучшим в этих монстрах, на его взгляд, была их сложность и капризность. Эти избалованные гиганты требовали непрерывной заботы и ухода. Легионы высокооплачиваемых техников, чтобы нянчиться с ними. Изготавливаемые на заказ устройства питания. Мощные кондиционеры. Бесконечные ряды периферийных устройств. Особое оборудование для наблюдения и контроля.
И проволока.
«Множество проводов. Ты и представить себе не можешь, сколько их тут. Для установки большой ЭВМ требуется проложить неимоверное количество кабеля. И всю эту дрянь нельзя просто прицепить и забыть о ней. И не надейтесь. Вам постоянно нужно возиться с ними, пересоединяя порты и контакты. А еще устройства прямого доступа соединены с ЭВМ, а большие ЭВМ соединены с персональными компьютерами для предварительной обработки данных, а эти компьютеры соединены с мультиплексором, и се — внемлите слову Господню!»
А это означает, что приходится делать поднятые полы. В компьютерном зале «Америкэн интердайн», как и у многих других пользователей больших ЭВМ, полы были двойные. Под полом змеились провода и кабели. Пол состоял из отдельных панелей, так что электронщики могли поднимать их и соединять провода по-другому — а требовалось это часто.
Темно, тепло и уютно. Здесь, под полом, было по-настоящему спокойное местечко.
Дейв нуждался в покое. После того как он покинул клуб «Премьер-министр», он дважды чуть не наткнулся на полицейских из отдела разминирования. Если бы они увидели его… оборванного, грязного, воняющего блевотиной, с охапкой краденых продуктов и припасов, с парой явственно противозаконных пистолетов за поясом…
