Через пять минут, отправив в подвал техников в сопровождении Ветра и Лебедя, Батя подошел к сенсам. Мужчины стояли в кружок, пыхтя сигаретами и опасливо поглядывая на Олесю, которая глядела в стену и даже ногой не притопывала. И только-только Батя вознамерился шепнуть ей на ухо что-нибудь хорошее, как Олеся схватилась за голову и сказала:
— Ой, мама!
В подвале в этот момент творился форменный кошмар. Уверенно выйдя к «дырке», Ветер и Лебедь осветили ее фонарями и встали по обе стороны от техников, примерявшихся к чуть колышащемуся иссиня-черному зеркалу со своей пушкой. Техники с натугой подняли ствол лучемета, и в этот момент «дырка» звонко чавкнула и раскрылась. Взорам собравшихся предстали клубы темно-синего тумана, из которого появились четыре оскаленных черепа.
Техники, как и следовало ожидать, повели себя адекватно: уронили оружие и бросились наутек. Два здоровенных кобеля, рыча, подскочили к «дырке», отсекая врага от хозяев. Ветер мгновенно пристрелил двух тварей, они даже толком высунуться не успели и рухнули обратно в туман. Но остальные две выпрыгнули в подвал, одна Ветру навстречу, а вот другая, что гораздо хуже, — в боковой проход, в котором и скрылась с удивительной прытью. Действие развивалось уже целые секунды две, а Лебедь все не стрелял. У него вдруг заело пульсатор — видимо, запал контакт. Поэтому он бросил оружие на пол и, запустив руку за воротник, тянул из-за спины обрез помпового ружья — непременную аварийную деталь охотничьей амуниции.
Еще одну тварь собаки повалили и вскочили на нее сверху. В «дырке» клубилось синее и тошнотворное. Ветер, не раздумывая, метнулся в боковой проход. Он знал, что перед ним окажется длинный коридор, который тварь проскочить еще не успела. Он выстрелит ей в спину, потом развернется и прикончит эту — как раз собаки ее отпустят и уйдут в сторону. А вот и спина твари маячит впереди. Все нормально. Тут Ветер запнулся о невысокий порожек и полетел вперед носом. Однако даже в такой ситуации он поступил как настоящий охотник. Заорав: «Бля-я!» таким дурным голосом, что Батя наверху схватился за сердце, Ветер нажал в полете на спуск, попал убегающей твари четко промеж лопаток и вонзился лбом в кучу битого кирпича.
В этот же момент Лебедь трижды выстрелил «своей» твари в пах, развалив ей пополам таз и фактически лишив возможности пользоваться ногами. Тварь на спине отъехала к «дырке» и отчаянно заскребла когтями, пытаясь встать на четвереньки. Как только она перевернулась, Лебедь в два приема отстрелил ей голову и, не отводя взгляда от бьющегося в конвульсиях тела, начал перезаряжать ружье. Запихивая очередной патрон в магазин, он услышал, как державшиеся поодаль собаки разразились лаем, поднял глаза на «дырку» и остолбенел. Из потусторонней синевы на него таращился пустыми глазницами целый десяток черепов.
— Ну! — сказала Олеся своей бригаде. Они стояли, взявшись за руки, образовав кольцо, внешне спокойные, с закрытыми глазами и расслабленными лицами. Сбоку донесся стон — из подвала за ноги волокли техника, зажимающего руками лицо. Из-под перчаток обильно текла кровь. Этот человек только что оказался на пути штурмовой команды, бежавшей к «дырке». Судя по рваному комбинезону, его успели даже покусать. Вавилов осторожно разжал впившиеся в разбитое лицо пальцы, и стон перешел в отчаянный крик. Но крик этот вдруг прервался.
Сначала возникло тихое гудение, от которого хором взвыли собаки. Очевидцы говорили, что гудение это не было, собственно, звуком — ты просто чувствовал, что гудит. Как невидим луч пульсатора, но ты все-таки замечаешь голубую молнию… Потом гудение перешло в скрежет, потом в свист, по ушам очень резко и больно ударило ультразвуком, пятиэтажное здание натужно заскрипело, и все уцелевшие окна рассыпались в прах, усыпав охотников мельчайшей стеклянной крупой. Еще через мгновение шерсть у собак встала дыбом, и они замолчали так резко, будто им повернули выключатель, а люди ощутили, как их тела пронзает странная, ни на что не похожая вибрация. Как уверяли потом охотники, источник трясучки был не снаружи, казалось, он сидит где-то внутри тебя. Из подвала донесся оглушительный — не рев, не крик — хрип, такой, что совсем заложило уши. И все кончилось.
Сенсы разомкнули круг и безвольно опустили руки. Олеся медленно подняла голову, открыла глаза, и Батя потихоньку отступил за угол, потому что смотреть в эти глаза было в тот момент, по его словам, «ну просто невозможно». Несколько минут никто не в силах был пошевелиться, и тут заскрипела подвальная дверь. Из нее поползли собаки, вывалив языки, опустив хвосты и ошалело мотая головами. Штурмовая команда Пушкина, отдуваясь и пряча глаза, вынесла на руках наверх бесчувственного Ветра, уже с забинтованной наспех головой. Физиономии у охотников были здорово перекошенные.
— Это ты устроил? — заплетающимся языком спросил Батю Пушкин, и по его выражению лица Батя сразу понял, о чем речь.
— Пошел ты… — уклончиво ответил он.
— Да уж не откажусь… — Пушкин безумным взглядом обвел пейзаж и объяснил: — Очень эффективная тактика, старший. Поздравляю. Только вот с непривычки можно выпадение прямой кишки заработать. Иди, тебя там Лебедь ждет…
Лебедь уютно полулежал на куче мусора в углу, откинувшись на стену и пожевывая сигаретку. Серый с черными подпалинами Хант сидел рядом, и только по тому, как плотно хозяин обнял пса за плечи, можно было догадаться, насколько Лебедю не до шуток. У его ног стоял, ярко освещая помещение, мощный универсальный фонарь, оставленный командой Пушкина. От стены неподалеку шел синий дымок — верный признак свежезаглушенной «дырки».
Батя пнул башмаком расстрелянную Лебедем тварь. Плечи у нее были в порядке, то есть она вполне могла ползти на руках, ан нет — не ползла.
— Круто? — спросил Лебедь.
Батя кивнул. Более или менее он уже догадался, что тут происходило и какую роль в разгроме играли сенсы. Пушкин вышел к «дырке» явно с опозданием, и эту тварь не добивали из пульсатора. Ее просто что-то убило.
— Сама подохла? — спросил он.
— Сама, — кивнул Лебедь. — Только я ей башку снес, а она взяла и скопытилась. Дернулась, и все. Там, в коридоре, еще одна валяется, но ее, похоже, Ветер пришиб.
— «Дырку» ты глушил? — кивнул Батя на оставленный техниками лучемет.
— Не-а, — улыбнулся Лебедь.
Батя посмотрел на стену — дымок становился все жиже. «Дырка» у человека вызывает совершенно четкие реакции — легкий озноб и сухость во рту. От заглушенной «дырки» идет неприятный холодок, постепенно ослабевая, вот как сейчас. Здесь была «дырка», без всякого сомнения. Именно тут ее сенсы и засекли, именно сюда шли Лебедь и Ветер.
— Она сама затянулась, — объяснил Лебедь. — Из нее торчало с десяток тварей, я уж думал, нам хана. Слышу — Пушкин мчится, так ведь далеко, не успеть… И тут по ушам ка-ак шарахнет! И твари все разом ка-ак захрипят да ка-ак затрясутся! А потом «дырка» — хренак-с! — и нету ее… Я знаю, это Леська устроила. Я ее голос слышал.
— Голос? — Батя присел на корточки и посмотрел Лебедю в глаза. Лебедь был Батин ровесник, чуть старше тридцати, и в Школу пришел в самом начале. Галлюцинациями не страдал. Картина происшедшего вырисовывалась у Бати в голове все яснее.
— «Дырка» открылась внезапно, да? — спросил он. — Из нее полезли твари… У технарей с непривычки очко сыграло… Когда ты слышал ее голос и что она сказала?
— Она маму позвала. Вот через секунду после того, как «дырка» открылась. А у меня пульсатор заело — ничего себе, да? Ветер просто молодец. Чудо парень. И собачки молодцы. Вообще все мы классные ребята… Только вот что, начальник… — Лебедь замолк и сморщился.
— Ты долго был в активной зоне? — с тревогой спросил Батя. — Что ж ты молчишь, дурила!
— Я не был в активной зоне, — с трудом выдавил Лебедь. — Вообще. Но ощущение такое, что был… Прости, старший. Что-то мне хреново… — с этими словами Лебедь закатил глаза и мягко рухнул набок. Батя рванул из кармана рацию, совершенно забыв, что она еще не должна работать. И только вызвав Вавилова, осознал, что эфир чист как стеклышко. Остаточный фон «дырки», обычно по полчаса, а то и по часу намертво блокировавший радиосвязь на верных полкилометра вокруг, в этот раз исчез напрочь.
Лебедь оклемался за неделю и вернулся в группу. Ветер отлеживался две, отпустил челку подлиннее, чтобы не видно было шрама, и в промежутках между облавами бегал на процедуры в Институт красоты. Мастер в Штабе закатил сцену, требуя в сотый раз схему пульсатора и собственную «техничку». Вместо этого Школе увеличили финансирование. А Олеся со своей бригадой просто исчезла. «Куда ты ее подевал? — спросил Доктора Мастер. — Тут ей ребята хотят щенка подарить». — «У нее не будет времени на собаку», — холодно ответил Доктор, и Мастер понял: действительно не будет. И еще он почувствовал: выручив охотников, Олеся что-то сделала не так, и это ей даром не прошло.
