— Вы догадались о природе той войны?
— Исходя из других данных — возможно. В таком случае вы должны понимать, почему я не делюсь раньше времени своими предположениями. Итак, найдем ли мы свидетельства подлинной битвы?
— Не знаю. Мне это показалось бы невозможным.
— Некоторые вещи вечны, — тихо заметил доктор. — Насколько мы способны судить, жизнь, не исключено, нельзя уничтожить.
— Вам никогда не доводилось нюхать мертвого кита? — спросил приземленный капитан.
— Доктор имеет в виду совершенно другое, — запротестовал Оле, начиная краснеть.
— Я знаю, Оле. Я знаю, что имеет в виду доктор. Он говорит о душе. Но, доктор, видели ли вы когда-нибудь кита, обладающего душой?
— Не после смерти, — с улыбкой ответил доктор. — Однако я подразумевал совсем иное. Моя мысль была более прозаической и сводилась к вопросу энергии, клеток и прочих общеизвестных вещей.
— Клеток? — фыркнул капитан. — Дохлая рыба — это дохлая рыба, будь в ней клетки или нет.
— Совершенно…
— Заткнись, Оле. Доктор Лейн, я не такой дурак, чтобы спорить с вами на вашей палубе. Когда вы сможете показать мне мертвого кита, который не сгниет за три недели, я поверю в бессмертие жизни.
— Это…
— Заткнись, Оле. Ну, доктор, где ваш бессмертный кит?
— На небесах, — ответил Лейн, не моргнув глазом.
— Отец, — запротестовала Эдит, — это слишком.
— Не обязательно, моя птичка. Вспомни пророка из Ниневии[11]. Итак. Дрейк, какова ваша вторая теория?
— Что все это буквальная правда.
— Мне тоже так кажется, — сказал доктор.
— И мне, — эхом отозвался Оле, прежде чем капитан успел его перебить.
— Такого не может быть, Оле, — возразил доктор. — Вы человек плодовитый, спору нет, но по природе своей неспособны вообразить подобный кошмар.
Оле выглядел удрученным. Ему сделали замечание. Эдит сочувствовала ему, остро страдая от подавленного любопытства.
— Ах, почему бы вам двоим не перестать разговаривать так, будто я маленькая девочка в платьице до пят? Раз уж я достаточно взрослая, чтобы находиться здесь, меня уж точно можно посвятить в происходящее.
— Если мы начнем пугать тебя всеми нашими недоработанным теориями, — засмеялся Лейн, — ты, чего доброго, сядешь на самолет и сбежишь ночью в Рио. Лучше подождать и посмотреть…
Его прервал резкий толчок, сотрясший крепкое судно от носа до кормы.
— Господи! — вскричал капитан, бросаясь к двери. — Мы на что-то налетели. Все наверх!
Все оказались на палубе на секунду позже капитана. Их тотчас охватило невообразимое зловоние. Оно проникало в самую душу, заставляло разум трепетать и сводило все чувства к позывам выворачивающей наизнанку тошноты. Закаленные морем китобои-пираты свешивались над релингами в пароксизмах неизбывных страданий.
На менее привычных участников экспедиции зловоние подействовало мгновенно и неодолимо. Сопротивляться было невозможно. Никакой безумный химик, вдохновленный уродливыми и дикими кошмарами, не изобрел бы запаха, подобного тому, что осквернил самую душу этой безмятежной и прекрасной ночи.
Полная луна посеребрила спокойные морские угодья. Вся природа, живая и мертвая, спала глубоким сном. Серебряную дорожку ряби царственно пересекал гигантский труп, чье гнилое туловище распорол крепкий нос судна. Четыре башни, по две с каждой стороны, вздымались в мистическом свете, как руины храма на греческом холме. То были ноги чудовища. Всему остальному, что виднелось в лунных лучах, лучше было бы оставаться сокрытым.
— Вот и ваш бессмертный кит, капитан, — всхлипывая, пробормотал доктор, когда его спазмы прекратились, опустошив тело.
— Черта с два, кит! Туша больше четырех китов вместе взятых! Это одно из них.
— Думаю, — в порыве раскаяния произнес доктор, — что обоняние подчеркивает истину даже сильнее зрения. Отведите нас вниз и выдайте из аптечки асафетиду. Нужно чем-то заглушить привкус правды во рту.
Вернувшись в капитанскую каюту, они попытались забыться с помощью рома, приправленного ямайским имбирем.
— Я когда-нибудь избавлюсь от этого запаха в волосах? — сетовала Эдит.
— Сбрей волосы, дорогая, — посоветовал доктор, — и прокипяти их в щелочи.
Глава IV
ПРИБЫТИЕ
Незадолго до полуночи капитан Андерсон вызвал сонных искателей приключений на палубу.
— Вот то самое место, доктор, — сказал он. — Вы хотели его увидеть.
— Какое место? — зевая, спросил доктор.
— То, где зверюг вынесло наверх со дна моря.
Они стояли, глядя с борта на холодный, посверкивающий антарктический простор черной воды. Далеко на юге, как колоссальные замерзшие привидения, высились в лунном свете расплывчатые силуэты пяти громадных айсбергов.
— Вода выглядит достаточно чистой, — подозрительно заметил доктор. Запах развеялся, и к ученому начал возвращаться природный скептицизм. — Где же ваша нефть?
— Будь я проклят, если знаю. Давно вынесена волнами на берег, я думаю.
— А в каком направлении находится ближайший берег?
— Юго-восток. Прямо по линии самого южного из тех айсбергов.
— Когда мы до него доберемся?
— Через двенадцать часов, если не поднимется ветер.
Доктор поглядел на безоблачное небо.
— Погода, похоже, благоприятная. Что ж, завтра примерно после полудня мы увидим вашу бухту. Кстати, вахтенные больше не замечали мертвых… китов?
— Китов? Говорю вам, мы налетели не на кита. Туша была раза в четыре больше самого крупного кита. Думайте, что хотите, но это было одно из тех животных, что всплыли здесь в прошлый раз. А вахтенные заметили еще трех.
— На каком расстоянии?
— Около двух миль. Конечно, издалека мы не могли точно разобрать, что там плавало. Но я готов поклясться, что никак не блуждающие острова. льдины или дохлые киты. Если увидим еще одного, велю подплыть поближе и позволю вам насладиться ароматом.
— Ради Бога, не надо, — взмолилась Эдит. — В моей каюте до сих пор не продохнуть.
— Запах сам по себе ничего не доказывает, — сухо заметил доктор.
— Запах сам по себе? — взорвался Дрейк. — Черт возьми! Как же вы тогда представляете себе настоящую вонь?
— Я хотел сказать, что источником запаха могла послужить разлагающаяся ворвань. Запах печально известен и распространяется достаточно далеко, как мне говорили, — объяснил доктор.
— Можете не сомневаться, — подтвердил капитан. — Но за двадцать лет охоты на китов я стал настоящим знатоком. И вот что я вам скажу: прогнивший кит пахнет, как букетик фиалок, по сравнению с тем красавцем, которого мы распороли.
Устав спорить, Лейн ушел к себе в каюту; остальные, бросив последний взгляд на суровое величие ледяной ночи, также разошлись по теплым постелям.
На следующее утро, около девяти часов, ветер изменил направление и подул с покрытой льдом земли далеко на юго-востоке. Это было всего лишь дуновение. Капитан и Оле ожидали благополучного и раннего прибытия к цели. После полудня корабль должен был оказаться в устье вулканической бухты.
Никакое место среди земных океанов не могло бы быть более холодным и безмятежным, более невероятным и таинственным. Вода, почти черная в своей массе, изгибалась твердыми стеклянными волнами, разлетавшимися в падении ярко-зелеными брызгами, а далеко на юге воздушные пики и шпили огромных айсбергов, словно мечты, проплывали вдоль туго натянутой ленты горизонта. Затем освежающий морской бриз принес с собой первый слабый намек на неописуемое зловоние.
— Мертвые киты. — лаконично заметил капитан.
— Несомненно, — ответил Лейн, прижимая к лицу носовой платок.
Эдит с тоской смотрела на мощный самолет, укрытый брезентом.
— Должно быть, мы переехали еще одного из них, — вздохнула она.
Андерсон рассмеялся.
— Вы почувствовали толчок, Эдит? Нет? Ну, я тоже, хотя мои ноги моряка чувствительны к таким штукам. Мы не переезжаем гнилых тварей, мы врезаемся в них.
