Тошнотворно. Плохо.
Я не мог один спокойно лежать в кровати. И до сих пор не могу. Я намеренно пытался ограничить себя от людей, особенно от девушек. Не говорить с ними, не знать их имён, номеров телефонов, адресов, любимых авторов, любимых фильмов, цвета глаз… Я просто отключал телефон и закрывал дверь. Но ломало так сильно, что я не выдерживал и часа. Эта будет последней! Да, да, я полюблю её. Она меня полюбит. Мы будем счастливы! Мы будем вместе! Она последняя, крайняя, одна, единственная!
Пожалуйста, пусть это прекратится. Пусть я остановлюсь. Отражение в зеркале – совсем другой человек. Он мне нравится больше, чем я сам. Он плоский и понятный, его не терзают противоречия. Он смотрит с отвращением на меня и спрашивает: "Почему вообще девушки с тобой разговаривают? Посмотри на себя, урод". Он ненавидит меня и не скрывает этого, а я вовсе не обижаюсь.
Почему же я знаю их имена, номера телефонов, адреса, любимых авторов, любимые фильмы, цвет глаз? Почему мой телефон вечно включен, а я постоянно жду звонков и сообщений? Почему двери раскрыты нараспашку? Почему она не последняя? Почему у нас нет взаимности, но мы вместе? Она первая, вторая, третья, четвёртая, пятая…
Ужасно. Отвратительно. Омерзительно…
Мел
Мало кто знает о Меловых Гробницах. Да и мало кто знает о меловых горах в Воронежской области. Это немного обескураживает, ведь мы гордимся природой своей страны, не зная почти ничего о ней. Про себя должен сказать: «Я мало чего видел, но увиденное заставляет поверить в то, что есть множество мест неописуемой красоты. Я должен там побывать!» Меловые горы можно увидеть вдоль трассы М4, идущей из Москвы прямо к черноморскому побережью. Местные люди не так восторженно реагируют на эти меловые горы. Зато приезжие, такие как я, могут насладиться этим зрелищем вполне. Пока мы подъезжали, я долго не мог понять, что это за белые цветы так плотно усеяли эти холмы. И вот когда мы уже подъехали вплотную, я понял – это цвет самого холма.
– Это что, мел что ли? – спросил я у водителя.
– Почти, известняк. Ты что не слышал о меловых горах? – спросил Женя. – Вон, смотри!
Он показал на плоскую вертикальную белую поверхность. На ней оставляли «автографы» всякие люди вроде меня. Я тоже не смог удержаться от такого соблазна. На северо-западе нет таких чудес, у нас только белые ночи.
Я никуда не опаздывал, поэтому попросил остановить.
– Спасибо, что подвез, Жень. Я тут хочу осмотреться, пофотографировать. Приятно было с тобой покататься, – сказал я ему, вытаскивая свои вещи.
– Пожалуйста! – задорно ответил он. – Всегда подвезу, если увижу твою руку на трассе.
– Может, ещё увидимся, ты же в Сочи собрался ехать отдыхать. Нам по пути. Ну, счастливо!
– Удачи, на дорогах! – пожелал он и надавил на газ.
Теперь остаток дня и следующий день я проведу, бродя по мелу. Может, там есть ущелье? В нём можно будет переночевать и без палатки. Тут точно должно быть нечто подобное. Почему-то на эту мысль наводили трещины в меле. Эти горы создают впечатление безграничной мягкости. Не как у ваты, конечно, а как у камня. Мне и мрамор кажется мягким на глаз. А тут я ещё не ступил на эту белую землю, уже чувствую под ногами нечто вроде холодного пластилина. Воздух сухой, и чувствуется характерный запах мела. Будто я снова в школе, и, скорее всего, в младших классах. Тогда мы много писали на доске. Сейчас русский язык. Меня вызвали выписать по пять глаголов с приставками «при» и «пре». Теперь руки покрыты белой «мукой». От полета этой мысли я сразу вспомнил, как мы с папой делали лепешки…
Так можно долго вспоминать и никогда не ступить на белые склоны, где сквозь мел прорастают травинки и маленькие цветы. Синие маленькие лепестки раскрыты как веки, и цветок, смотря мне в глаза, видит отражение известняка. Он никогда не поверит в то, что где-то бывает черная земля. В его сознание будет невозможно вложить, будто бывают стены, будто бывают реки. Хотя прямо за холмом течет Дон, в котором мне предстоит искупаться. Цветок же ничего этого не знает. Впрочем, зачем ему все эти тонкости. Он задыхается в пыли и удивляется, видя самого себя в отражении объектива моего фотоаппарата.
Оставим созерцание на потом – я иду по мелу. Небольшие облака пыли поднимаются моими шагами. Я взобрался повыше и огляделся. Позади трасса, впереди Дон, по сторонам бескрайние горы «белой земли». На часах пять вечера, пора уже и искупаться.
Следующий день меня разбудил невероятной жарой в палатке, ведь ущелья так и не нашлось, и пришлось её ставить на открытое место, а солнце тут жарит по полной программе. Собрал палатку и спальник, достал кружку-кастрюлю, начал готовить завтрак. Вариантов было всего три, и я выбрал гречку. Поел, загорая, и решил не идти сразу на дорогу, а походить среди холмов. Может, подвернется интересное что-нибудь. Рельеф очень непредсказуемый – расстояние между возвышенностями было небольшое: около двадцати метров.
В начале я упомянул про Меловые Гробницы, это могилы вырытые в меле. Они встречались довольно редко мне, но в первый раз я даже слегка испугался. Крест, вколоченный в гладкую белую поверхность. Милов Алексей Сергеевич. Года указано не было. В остальном пейзаж не сильно менялся. И тут и там были просто белые горы. Теперь и для меня это «просто», а не так давно это было нечто новое и интересное. Вокруг мел, мел, мел.
А где трасса? Этот вопрос ставит в тупик. Где же она? Пару минут назад я видел её отчетливо по правую руку от себя. Сколько времени? Странно – тут не ловит сеть. Пойду на право.
И вот я шёл направо. Слишком долго, уже давно должна была появиться дорога на горизонте. Но голубое небо смыкалось с белыми горками, и никаких серых полос в помине не было. Это начинало пугать меня. Вновь крест. Если бы это был первый такой крест на пути, я бы испугался. Теперь это для меня обычное дело – кресты среди бесконечных холмов. Интересно, что на этот раз указали могильщики. Может, хотя бы на этом указано, кроме ФИО, ещё какая информация.
Если приложить голову прямо к уровню земли, то крест выглядел очень эпично. С моей точки зрения вид был такой – распятие в лучах восходящего солнца, слева и справа от него холмы, которые будто нависают над ним и вот-вот упадут. Я сделал снимок. Немного засветило, и я повторил процедуру. Уже лучше. Остался последний штрих – кто там похоронен? Бодрым шагом подошел к могилке и, щурясь от солнца,
