Боб открыл чехол, вынул топор. Лезвие его было отточено, словно бритва.
— Если хотите, можете им побриться. Стив это делает каждое утро. Как видите, топор для лесоруба-спортсмена — что любимое дитя, уложенное в колыбельку...
Стив скромно кивнул.
— Привык к топору. Иначе и бриться-то не умею. Да и остроту лезвия так проверяю.
— Помнишь Джека О"Тули? — спросил Боб.— Двадцать четыре раза первенствовал! Так вот, он первую бритву себе купил, когда вышел из игры и подарил топор зятю.
— А Эмос Мюрелл? — басом вторил Стив.— Соревновался пятьдесят лет и лишь в семьдесят сел на скамью зрителей. И отпустил бороду.
Боб обернулся к нам:
— Завтра будьте здесь к одиннадцати,— сказал он.— Соревнования продолжаются.
Представьте себе обтесанный, как телеграфный столб, ствол эвкалипта высотой метров в семь, стоящий вертикально. В этом столбе вырубают на разных высотах три гнезда, разнесенных на сто двадцать градусов по отношению друг к другу. В каждое из них вставляют толстые опорные доски. На доске шириной в двадцать сантиметров и стоит спортсмен.
Первая группа начинает рубить ствол, стоя на верхней опоре, затем вторая — на средней, третья — на нижней. Лесоруб забирается на опору, помогая себе топором: всаживает его в ствол и подтягивается. Есть сто причин, чтобы упасть во время этих соревнований. Представьте: вы на высоте четырех метров с силой рубите топором твердую эвкалиптовую плоть. Очень торопитесь! Хотите быть первым! И все это время нужно сохранять равновесие. Утратили внимание — и...
«Валка дерева» — очень впечатляющий вид состязаний.
Владимир и Марина Кудиновы
Канберра — Москва
Динозавры возвращаются
Как ни фантастически это звучит, но за последние десять лет мне трижды довелось встретиться с динозаврами. С теми самыми доисторическими ящерами, которые, как считает наука, вымерли более 60 миллионов лет назад. Последняя встреча, совсем недавняя, произошла на юго-востоке ГДР, в округе Дрезден.
...В парке на окраине деревни Кляйнвелька пустынно и тихо. Вечереет. Спускаюсь по вытоптанной в снегу тропинке к пруду. И вдруг сквозь заснеженные ветви вижу на берегу огромного ящера. Бело-серая туша нависла над схваченной льдом водой; длинная тонкая шея с маленькой головой... Невольно отступаю и натыкаюсь на припорошенную снегом решетку арматуры — устрашающую челюсть другого гигантского ящера...
Из-за стволов деревьев — то там, то здесь — выглядывают динозавры. Массивные ноги держат тяжелое туловище, бугристая кожа кажется живой и грубой, раскрытая пасть усеяна острыми зубами.
На полянке два ящера уперлись в жестокой схватке лоб в лоб. Вот еще один, с тремя рогами на голове... Как очутились эти доисторические животные здесь, в Центральной Европе, в зимнем лесу под городом Бауцен?
Тишину нарушают звонкие удары молотка по металлу. Иду на звук. Тропинка выводит к дощатой будке. Стучу.
— Открыто, входите!
Из-за стола поднимается коренастый плотный человек. У него округлое доброе лицо, шапка седеющих волос, крупные кисти рук. Догадываюсь: это и есть Франц Грус, художник, скульптор, чье имя уже знакомо многим — весть о его Парке динозавров вышла далеко за пределы округа.
Хозяин мастерской расчистил стол от инструментов, отодвинул на край столешницы толстые книги и альбомы по палеонтологии. Помолчал, обдумывая мой вопрос — «Как возникла идея Парка?» — и неспешно заговорил, легкой улыбкой как бы извиняясь за свой бесхитростный рассказ:
— Это было лет десять назад... Детишки мои тогда были маленькие, и я задумал их позабавить. Сам я по профессии художник-декоратор, работал на строительно-монтажном комбинате в Бауцене. Знал, как обращаться с цементом, бетоном, стальными конструкциями. Много рисовал, особенно любил — да и сейчас, конечно, люблю — рисовать животных. Интересовался естественной историей... Вот так и родился первый динозавр. Поставил я его около своего дома, смотрю — все ребятишки деревни пришли ко мне в гости. Да и взрослые тоже заинтересовались. Начал лепить следующего динозавра...
— Вы говорите так, словно натура бродит под вашими окнами...
— Теперь у меня уже отработана технология,— неспешно поясняет Франц Грус.— Делаю чертеж. Произвожу расчеты. Потом изготовляю стальной каркас. Наращиваю «мясо» из бетона. Из цемента делаю «кожу», тщательно прорабатываю ее фактуру. Как видите, совсем просто...— заключил художник и вдруг неожиданно спросил: — А вы о находках в Гоби знаете?
Я удивилась нечаянной точности вопроса. Ведь мое первое знакомство с динозаврами произошло именно в Гоби. Тогда «газик», прыгая по черным, покрытым «пустынным загаром» камням и растрескавшимся такырам, вез нас в Большой гобийский заповедник, и шофер не умолкая рассказывал, что где-то здесь, на этих необозримых каменисто-песчаных просторах, научные экспедиции обнаружили кладки яиц, динозавров... Потом в Улан-Баторе и в Москве я узнала обстоятельства и подробности этого открытия.
В Северной Гоби, в грубых красно-цветных толщах гряды Ологой-Улан-Цав, палеонтологи нашли странные шаровидные образования величиной до 15 сантиметров, покрытые зернами песка и гравелитов. Некоторые из них были как бы отпрепарированы природой — отчетливо виднелась хорошо сохранившаяся скорлупа. Яиц было много. Встречались вцементированные в породу целые кладки — до полутора десятка штук!
Исследовав микроструктуру найденных яиц, ученые доказали, что они принадлежали динозаврам. Этот вывод подкрепила и реальная находка: обломок скорлупы, на внутренней поверхности которой сохранились кости эмбриона.
После удачи в Ологой-Улан-Цав последовали новые открытия...
— А знаете, что, может быть, самое любопытное в этих находках? — спрашивает Франц Грус и, не дожидаясь ответа, продолжает:— Они отличались друг от друга, так же, как яйца, обнаруженные в Ологой-Улан-Цав, отличались от яиц, кладка которых была открыта в красных песчаниках Баин-Дзака еще в двадцатых годах. Тогда в Гоби работала американская палеонтологическая экспедиция. Значит, в этом районе в позднемеловом периоде обитали самые различные группы динозавров! Ведь тогда пустыня была совсем не такой, какой ее видели вы. Впрочем, она вовсе и не была пустыней...
В Улан-Баторе, в палеонтологической лаборатории Геологического института АН МНР, хранятся скелеты двух динозавров, сцепившихся в яростной схватке. По мнению монгольских палеонтологов, этот поединок произошел в воде, и скелеты оказались захороненными на илистом дне озера.
— В отдаленные эпохи на территории Гоби существовали обширные озерные системы, с ними и была связана жизнь динозавров,— заключил Франц Грус.
Когда весть о первых динозаврах Франца Груса дошла до столицы, в деревню Кляйнвелька выехали специалисты по естественной истории. Они осмотрели скульптуры и поразились их точности. Все детали соответствовали данным палеонтологии, и, что очень ценно, доисторические животные были вылеплены в натуральную величину. Этого принципа Франц Грус придерживается неизменно, потому только в его Парке можно увидеть «настоящих» динозавров, самый крупный из которых достигает в длину 30 метров! Сотрудничество художника с учеными продолжается и по сей день. Академия наук ГДР отметила работы Франца Груса медалью Лейбница — самой высокой наградой, какой удостаиваются ученые-любители.
...На стене мастерской, в которой мы беседуем, висит иллюстрированная схема развития жизни на планете — от простейших до современного человека. Заметив, что я рассматриваю ее, Франц Грус сказал:
— Мне хотелось бы отразить эволюцию жизни на Земле: ящеры, первые млекопитающие, питекантроп... Когда углубляешься в столь давнюю историю, поражает — сколько тысячелетий затратила природа, чтобы создать высшие формы жизни. Мысль не новая, но донести ее до человека, по-моему, очень важно. Именно сегодня.
Я понимаю, о чем говорит и думает художник. Рассказываю, что в Чехословакии уже встречалась с бронтозавром. Так — «Операция «Бронтозавр» — назвали в стране широкое молодежное движение, целью которого стала защита природы. «Но почему именно бронтозавра вы извлекли из прошлого?» — спросила я тогда одного из организаторов движения. «Мы его полюбили,— ответил он.— Однажды один художник нарисовал картину: тоскливый бронтозавр среди дымящих заводских труб. Длинная шея его не может дотянуться до чистого неба, до свежего воздуха. В глазах — страдание. И подпись: «А ведь бронтозавр этого не пережил». Правда, как символ мы взяли бронтозавра бодрого, уже отдышавшегося. В надежде на то, что сумеем вернуть земле ее чистоту...» Операции «Бронтозавр» уже более десяти лет, а работа продолжается: ее так много...