Шериф через плечо наблюдал за тем, как они уходят.
– Что тут произошло, пока меня не было?
Официантка плеснула ему в чашку кофе.
– Тоби все мерещится, что каждый мужик пристает к малышке Дженни.
Шериф засмеялся, его живот затрясся, как желе.
– Скорее это малышка Дженни пристает к каждому мужику, – заметил он.
Фло подошла к Джону с выражением сочувствия на лице.
– Не обращайте на Тоби внимания. Он просто любит покрасоваться перед своей девчонкой. Конечно, он ревнивый малый, но… Через пару часов остынет. Вы все еще хотите пиво?
Джон почувствовал, как мир закружился в стремительном водовороте. Он закрыл глаза, чтобы остановить это мельтешение, но добился лишь того, что теперь все кружилось в темноте.
– Да, я возьму пиво и пойду.
Дальнобойщики переместились, сев по обе стороны от шерифа.
Эд спросил:
– Что с вами, шериф? Что-то случилось?
– Да уж, случилось. – Шериф сделал пару глотков кофе. – Двое парней пытались ограбить магазин Джамиллы. Одного из них она шлепнула из дробовика. Другой ушел.
Джон чуть развернул плечо, чтобы оказаться к ним практически спиной, и прикрыл рукой почерневшую рану на лбу.
– Бедняжка Джамилла, – включилась в беседу Фло. – Как она? С ней все в порядке?
– Да. Сукин сын сорвал с нее обручальное кольцо. Тогда-то она и выстрелила. Не думаю, что нужно осуждать ее. Ведь Карлос после смерти только это кольцо ей и оставил.
– Мне принесут когда-нибудь пиво? – поинтересовался Джон.
Официантка дернула головой, как если бы отмахнулась от надоедливой мошки, но не двинулась с места, продолжая жевать жвачку.
– Почему кто-то делает такие ужасные вещи? – спросила она. – Ограбить бедняжку Джамиллу! Как такое вообще может прийти в голову?!
– Это все жара, – сказал Бойд. – Каково изо дня в день подыхать от нее? У любого могут поплыть мозги. Так ведь, шериф? Жара способна свести человека с ума.
– Мое пиво?..
Шериф отхлебнул большой глоток кофе.
– Я не раз замечал, что в жару некоторые люди дуреют. Помню, как-то, пару лет назад, в такой раскаленный добела день одна женщина совсем помешалась. Ее младенец, страдая от перегрева, все время плакал и плакал. Муж приходит домой и спрашивает, где его малыш. Оказалось, что жена засунула ребенка в морозильник, чтобы он охладился.
Все были поглощены рассказом, словно туристы, собравшиеся вокруг костра послушать историю о привидениях.
– Извините меня, но не могли бы вы все же… – снова напомнил о себе Джон.
– Боже! – воскликнула Фло. – Засунуть младенца в холодильник! Убить собственного ребенка!
Шериф допил кофе.
– Малыш не умер. Но отморозил пальцы рук и ног. А так как пальчики были совсем маленькие, спасти их не удалось. Теперь это беспалый мальчик. Когда муж увидел, что натворила его жена, он, приведя в чувство младенца, схватил обезумевшую женщину и затолкал ее в морозильник, чтобы она на себе ощутила, каково там находиться. В отличие от ребенка, женщина умерла. Суд приговорил ее мужа к смертной казни. Год спустя его зажарили на электрическом стуле. В результате два человека мертвы, а мальчик – калека, не способный даже поковырять пальцем в носу.
Слушатели внимали его рассказу, затаив дыхание.
– Фло! Мое пиво!
Официантка наконец вспомнила о своих обязанностях.
– Прошу прощения, сладенький мой. Я, кажется, забыла про вас? Вы должны были напомнить мне. – И она отправилась за пивом.
Бойд все еще был под впечатлением рассказа шерифа.
– Говорю вам, это жара свела их с ума. Она любого может достать. Стоит ей забраться человеку под кожу, – бац, и он уже свихнулся.
Эд хлопнул его по плечу:
– Надо двигать. Хорошо тут, конечно, но… пора и за работу.
Водители уехали. Высокие кабины их грузовиков какое-то время еще сверкали металлом в солнечных лучах, подобно светомузыке на дискотеке, а потом скрылись из виду.
Виляя бедрами, Фло продефилировала к стойке, села за кассу и крикнула Джону:
– Ваше пиво, мистер.
Джон подошел к ней, старательно пряча лицо от шерифа, выудил из смятого комка банкнот пятерку и положил рядом с кассой.
– Давайте я поменяю их вам на более крупные, – она подсчитала его наличность и вычла стоимость пива.
К пятерке Джона присоединилась двадцатка. Он с тоской посмотрел на деньги. Еще бы одну сотенную купюру и одну двадцатку, и он смог бы забрать машину. А если добавить к ним тринадцать тысяч, мистер Веши позволит ему жить.
Возможно.
– Фло, я налью себе еще кофейку? – Шериф слез с табурета и направился к стеклянному кофейнику, в котором дымился свежесваренный кофе.
– Только будьте осторожны, он горячий, – голосом заботливой матери предостерегла официантка.
Не успела она это сказать, как кофейник выскользнул из рук шерифа, перевернулся в воздухе, разбрызгивая во все стороны черную лаву, и упал на пол. Фло посмотрела на грязную лужу с плавающими в ней осколками стекла, затем на шерифа и закричала:
– Рей! Что вы натворили! – но тут же бросилась к нему и обеспокоенно спросила: – С вами все в порядке?
Шериф зажимал ладонью запястье правой руки – она безвольно повисла, как вытащенная из воды рыба на крючке.
– Надо же, обжечь именно ту руку, которой стреляю, – по-поросячьи повизгивая, жаловался он.
– Да уж, эта рука сколько лет служила вам верой и правдой, – посочувствовала ему официантка и крикнула в кухню: – Жозе, возьми швабру и прибери тут.
– Обжечь руку, которой стреляю…
Джон поднял голову и осмотрелся: Фло успокаивала шерифа, повар, орудуя шваброй, убирал последствия происшествия, а больше в закусочной никого не было. Несложная арифметика. Рука Джона потянулась к заполненным деньгами ячейкам открытого кассового аппарата.
Пэтси Кляйн пела «Crazy».[26]
Краем глаза Джон держал в поле зрения Фло и шерифа. Его пальцы уже дотянулись до ящичка с деньгами. Он коснулся лежащих в ячейках купюр, и они откликнулись на его прикосновение легким шуршанием.
И вдруг – дикий визг. Что-то острое вонзилось в руку Джона. Он отдернул ее и увидел четыре глубокие, сочащиеся кровью царапины. На ящичке с деньгами, выгнув спину, сидел кот. Он скалил зубы и злобно шипел на Джона.
– Вот проказник! – Официантка подбежала к кассе, схватила кота под пузо и опустила на пол. – Ты что пугаешь хорошего человека?
Она села за кассу. Кот не сводил глаз с Джона. Если бы животные умели улыбаться, на его морде сейчас играла бы злорадная улыбка.
– Я сожалею, мистер, что все так получилось. – Фло добавила к двадцатке еще какую-то мелочь и вместе с пивом протянула Джону. – Извините, что пришлось ждать. – Она закрыла кассу, звук задвигающегося ящичка показался Джону раскатом грома.
Джон вышел из закусочной под палящее солнце.
Неловко держа бутылку с пивом в забинтованной руке, Джон пытался здоровой рукой открыть ее. Поскольку все это он проделывал на ходу, у него ничего не получалось. Он зажал бутылку между ног, решив, что так будет легче справиться с крышкой. Но она сидела плотно, словно не желая поддаваться. Пальцы Джона скользнули по крышке, и ее острый нижний край больно врезался ему в ладонь.
– Твою мать!
Крышка отскочила, из бутылки вырвался фонтан пива и пены, окропивший Джону лицо и по дуге устремившийся вниз, к земле, где смешался с грязью. Нагнувшись, Джон попробовал взять бутылку, прижав ее к шее подбородком, и, чуть не уронив, вынужден был подхватить кровоточащей рукой.
– Проклятье! Черт побери! Ненавижу этот гребаный город! Вы слышите меня? Я ненавижу вас! – Он вложил всего себя в этот крик, как каратист, наносящий удар, и сразу затих, еле слышно бормоча себе под нос: – Я сделаю все, чтобы уехать отсюда. Чтобы убраться из этого гиблого места.
Чуть ниже по улице он заметил на фасаде какого-то здания вывеску: «ДЖЕЙК МАККЕНА. НЕДВИЖИМОСТЬ».
Много времени на раздумья Джону не потребовалось: ускорив шаг, он направился к конторе Маккены.
