— Я — постоянный участник таких дней солидарности,— говорит берлинская продавщица Моника Шмидт.— На Алексе мы демонстрируем твердую поддержку всем угнетенным народам мира.
— Мы протестуем против планов администрации США перенести гонку вооружений в космос, мы требуем убрать из Западной Европы американские ядерные ракеты первого удара,— это слова Курта Лемана из Магдебурга.
В толпе вдруг замечаю знакомое лицо: светлые прямые волосы, серые глаза. С немалым трудом протискиваюсь поближе. Точно. Кристина Гроте. С ней мы познакомились два года назад в Лейпциге...
Расположенный рядом с Лейпцигским университетом имени Карла Маркса молодежно-студенческий центр «Морицбастай» непросто заметить. Если высотное здание университета видно с любой точки города, то студенческий клуб надо искать под землей. Он разместился в подвальных помещениях старинного разрушенного бастиона. Со временем развалины заросли травой, и казалось, жизнь поставила точку на четырехсотлетней истории крепости.
— Так продолжалось до 1974 года,— рассказывала мне тогда Кристина, студентка университета и одновременно штатная сотрудница клуба.— После X Всемирного фестиваля молодежи и студентов во многих городах и селах республики молодежь начала оборудовать старые здания под клубы. Студенты нашего университета тоже стали подыскивать что-нибудь подходящее. И нашли эти подвалы — буквально в двух шагах от университета...
С молодежью в ГДР работают много, увлеченно, гибко. Эта работа — в непростых условиях. Ведь на Германскую Демократическую Республику нацелены десятки враждебных радиостанций, практически на всей территории страны можно принимать программы телевидения ФРГ. Нельзя сбрасывать со счетов и многочисленных туристов из этой страны; далеко не все они настроены благожелательно к своему социалистическому соседу.
В тайниках автомашин, в чемоданах с двойным дном в ГДР ввозятся брошюры, книги, журналы, листовки враждебного, антисоциалистического содержания. Из-за западной границы доносятся громкие крики о пересмотре карты Европы на принципах 1937 года, о воссоединении двух Германий под знаком реваншизма. В этой обстановке ГДР остается оплотом мира и социализма на немецкой земле. В горниле психологической войны, которую ведут против Германской Демократической Республики западногерманские реваншисты и их заокеанские наставники, закаляется боевой дух коммунистов ГДР, членов ССНМ. Не случайно День освобождения от фашизма празднуется в социалистической Германии как общенациональный праздник. Не случайно у подножия памятника Воину-освободителю в Трептов-парке всегда цветы. Их приносят и пожилые, и люди среднего возраста, и, конечно, молодежь. Очень много юношей и девушек приходят в Трептов-парк с букетами свежих цветов — в любое время года.
Привить молодым — а их более трех миллионов человек — чувство политической бдительности, пролетарской солидарности, научить их аргументированно отстаивать социалистические идеалы — такую задачу ставят перед собой коммунисты ГДР, которые не жалеют ни усилий, ни средств для работы с молодежью. Строятся новые и реконструируются существующие молодежные клубы, развивается туризм, создаются дискотеки. Молодые семьи получают кредиты из госбюджета.
...Инициативу студентов университета сразу же поддержали окружная организация Союза свободной немецкой молодежи, окружком СЕПГ, городские власти, коллективы лейпцигских предприятий. На помощь студентам, которые и сами-то безвозмездно отработали 130 тысяч часов, пришли архитекторы, инженеры, строители. В феврале 1982 года студенческий дом открылся.
Кристина познакомила меня со своими владениями. На улице душно, здесь же приятная прохлада. Стилизованные под старину фонари, тонущие во мраке сводчатые кирпичные потолки.
— Вот тут,— Кристина проводит меня по узкой лестнице в неожиданно большой зал со сценой,— мы проводим наши массовые мероприятия. Здесь выступают театральные коллективы, джазовые ансамбли...
Всего в клубе около двадцати помещений: комнаты для дискуссий, уютные погребки, кафе.
Здесь мы и продолжили беседу. Девушка-официантка принесла две чашки ароматного мокко. Еще рано, и только некоторые столики заняты. Рядом с нами в углу двое ребят, на вид — первокурсники, отчаянно сражаются на необычном бильярде без луз.
— Штатных работников у нас двадцать пять человек,— продолжала Кристина.— Причем большинство из них техники, буфетчики, официанты. Почти все они работают только днем. Вечерами же обслуживание берут в свои руки студенты — они становятся официантами, барменами, контролерами...
Хотя клуб молод, уже возникли постоянные циклы тематических вечеров. Например, вечера под названием «Титаны мысли и страсти», на которых молодежь знакомится с жизнью и деятельностью знаменитых ученых. Большой популярностью пользуются «Встречи за университетским «круглым столом»: здесь студенты могут попробовать свои силы в дискуссии с профессорами.
В общем, в клубе интересно. Недаром желающих попасть в «Морицбастай» всегда больше, чем он может вместить, а ведь мест здесь — 600. Поэтому счастливы те, кто в свое время не ленился и, отработав на строительстве студенческого дома не менее 50 часов, получил билет, дающий право входа в клуб «до пенсионного возраста».
...И вот теперь встреча на Алексе. Удача, что мы нашли друг друга в таком большом городе.
— Ничего удивительного,— улыбается Кристина,— сегодня здесь весь Берлин и даже немного больше.
Мы выбрались из толпы и долго стояли на относительно тихом пятачке, вспоминали лейпцигские встречи. За разговором я не заметил, как наступил вечер. Но никто не собирался расходиться, и азартные гитары пока еще заглушали трели «механических соловьев».
Берлин — Москва
Сергей Баягаров
«Полковник Андре»
В окраину 16-го округа Парижа упирается опушками зеленый массив — Булонский лес. Особенно живописен в этом «городском» лесу уголок возле озера, где с вершины хаотической груды массивных камней мирно журчат струи крохотного водопада. Эту чуть всхолмленную часть французы зовут Малой Швейцарией, а невеличку-водопад всерьез именуют Большим: доставленные из Фонтенбло четыре тысячи кубометров гранитных глыб и вправду смотрятся точно нагроможденные стихией грозные скалы в миниатюре.
Здесь, у водопада, я познакомился с «одним из самых дерзких командиров всего движения Сопротивления, человеком беспримерной личной отваги и энергии». Так было написано в указе от 25 сентября 1946 года о награждении полковника Французских внутренних сил Альбера Жоржа Раймона Узульяса орденом Почетного легиона.
Перед мемориалом у водопада замерли по стойке «смирно» ветераны, надевшие все свои военные награды по случаю ежегодной торжественной церемонии, посвященной памяти тридцати пяти французских патриотов. Их расстреляли на этом месте по приказу гитлеровского генерала фон Хольтица 17 августа 1944 года, накануне освобождения Парижа. Среди них были коммунисты, социалисты, католики, но все они одинаково любили свою родину и ненавидели фашистских оккупантов.
К мемориалу склонились трехцветные национальные стяги, военные и партизанские знамена, а труба тонким голосом пропела мелодию гимна маки. Началась перекличка. После каждого имени раздавался один и тот же Ответ: «Погиб за Францию». Потом слово было предоставлено ветеранам.
Еще перед началом церемонии я прочитал в розданной журналистам программе имя Узульяса, с которым давно хотел познакомиться. После окончания церемонии я попросил бывшего узника Освенцима и Бухенвальда Марселя Поля показать мне его.
— Да вон он, рядом с освободителем Парижа полковником Анри Ролем-Танги. Неужели вы его не знаете? — удивился добродушный круглолицый
Поль, министр-коммунист в первом правительстве генерала де Голля.
Там, у мемориала, произошло наше первое, правда, мимолетное знакомство, а спустя несколько дней, в заранее намеченное время, я подошел к словно нарочно подогнанным друг к другу по росту зданиям на бульваре Мюрата.
На звонок открыл хозяин в темно-сером свитере с высоким воротником, какой обычно носят парижские рабочие. В небольшой квартире было уютно. Из кухни выглянула, приветливо улыбаясь, его жена — Сесиль. Короткая церемония представления, и мы прошли в кабинет, где «полковник Андре» радушно пригласил меня занять кресло перед журнальным столиком, а сам устроился на стуле. Я не оговорился, упомянув Андре, а не Альбера. Именно так по старой памяти зовут его соратники-антифашисты.
— Так уж получилось, псевдоним оттеснил настоящее имя,— смеется он.— Мой сын тоже Андре...
