Роуни взял предложенную гальку. Она была серо-зеленой и имела форму яйца.
— Привет, — сказал он.
— Добро пожаловать в нашу труппу, — сказала Семела. — Ты можешь остаться и играть с нами. Мы научим тебя языку масок, хотя мы должны делать это осторожно, да, поскольку лицедейство в последнее время слишком часто ведет к аресту и заключению. А еще надо быть осторожными, потому что твоя бывшая семья будет за тобой охотиться. Мы все еще рады тебя принять. А ты, со своей стороны, помоги нам, пожалуйста, отыскать своего брата, прежде чем придет наводнение.
Роуни убрал камешек в единственный карман куртки:
— Он может быть на мосту, — тихо сказал он. — Я ищу его там и иногда вижу кого-то, похожего на него, хотя вряд ли это действительно он. Но, может быть, он здесь.
— Мы тоже обыскали святилище моста Скрипачей, — сказал Томас, — и мы тоже не нашли его. Но мы будем искать. Мы благодарны за любую помощь, которую ты можешь оказать.
— То есть — его бывшая семья будет охотиться за ним? — спросила Эсса. — Нам снова нужно беспокоиться из-за старой Курьей Ноги?
— Да, — сказала Семела. — Поосторожнее с голубями. Скажите мне, если увидите их. Скажите мне, если они будут вам сниться, и кричите, если проснетесь от такого сна.
— Голуби не очень-то умны, — сказала Эсса. — То есть, я знала сову, которая умела поворачивать дверную ручку, и пару ворон, которые вместе играли на клавикордах. У них были ужасные голоса, но за клавикордами они были божественны. Но голуби такие глупые и грязные… Нам действительно нужно волноваться насчет них?
— Да, — сказала Семела. — Скажите, если они вам приснятся.
— Кстати, о снах, — сказал Томас. — Пора бы отправиться на покой. Завтра нам предстоит большая прогулка перед представлением и поисками. Выбирайте маски для утренней прогулки, и по кроватям. Вот, Роуни. Эта будет твоей. — Он снял шляпу, порылся в ней и вынул маску в форме лисьей мордочки. У нее были мохнатые лисьи уши, длинный лисий нос и усы.
Роуни взял маску и оглядел ее. Она улыбалась маленькими острыми зубами. Ее шерстка была короткой и жесткой, когда он гладил ее в неправильном направлении. Он снова пригладил ее.
— Ты также наденешь перчатки и шляпу, — сказал Томас, — чтобы спрятать свои не-Тэмлинские черты. Стража будет очень недовольна нами, если мы научим лицедейству неизмененного ребенка. Таким образом ты можешь прятаться среди нас, на виду и при свете дня, и сам казаться Тэмлином. А теперь все на отдых. Я все уберу. Роуни, найди себе свободный гамак в фургоне и держи неподалеку лису, когда будешь спать. — Старый гоблин залил огонь остатками содержимого чайника. Он зашипел, заклокотал и пошел паром.
— Доброй ночи, — сказала Семела.
Остатки группы ответили теми же пожеланиями. Роуни стоял на месте. Он ощупал лисьи зубы кончиками пальцев. Он только гадал, сможет ли спать в поле мертвых, в окружении могил, гоблинов и, возможно, призраков, здесь, где в древесных ветвей свисают веревки палача и в воздухе повисли кошмары, желающие кому-нибудь присниться. Он зевнул и последовал за Эссой, Клоком и Нонни в фургон. В одной руке он нес лисью маску. Другой рукой он залез в карман, чтобы убедиться, что камешек приветствия все еще лежал там.
Картина IV
Несколько гамаков вытянулись вдоль стены фургона, как постели мореходов на барже. Роуни нашел свободный, положил под него маску и принялся соображать, как туда забраться. У него ушло на это три попытки. Он никогда раньше не спал в гамаке.
Он не думал, что сможет заснуть. Поверхность была незнакомой. И солома, и веревка заставляли кожу чесаться, но по-разному, и он привык к соломе, а не к веревке. Но он много прошел с утра и съел столько вкусной и сытной еды, сколько никогда не пробовал, на закате. Две эти вещи нагоняли сон, и Роуни позволил ему унести себя.
Ему снилось, что город — это его лицо. Мост Скрипачей был его переносицей, и он чесался, когда по нему шла толпа с южного берега на северный и с северного на южный. Он проснулся и смахнул с носа жучка. Он подумал, что кто-то из болвашек в шутку положил его туда. Потом он вспомнил, что уже жил не в компании болвашек. Он открыл глаза.
Семела стояла около гамака. Она подмигнула ему. Пыльные лучи света струились в раскрытые окна в стенах фургона.
— Голуби? — спросила она.
Роуни моргнул. Он был едва ли наполовину уверен в том, где он находится, и совсем не знал, что она имела в виду.
— Тебе снились голуби? — спросила Семела.
Роуни покачал головой:
— Никаких голубей.
— Ну, это хорошо, да.
Роуни попытался сесть. Это было нелегко, и ему пришлось упереться обеими руками, чтобы справиться. Он не знал, как выбраться из гамака. В конце концов он перевернул штуковину и выскользнул на пол.
— Мальчик получил травму? — спросил Томас откуда-то из другой части фургона. — он что-то себе сломал? Он мертв? Мы уже потеряли нашего юного актера?
Эсса посмотрела на Роуни сквозь веревки и крепежи:
— Он не мертв, — доложила она. — Если только он не из тех мертвецов, что встают и идут.
— Это хорошо, — сказал Томас.
Роуни неловко поднялся на ноги. Он убедился, что не придавил собой лисью маску. Невредимая лиса ухмылялась.
Семела показала ему, где был завтрак — кусок хлеба и сушеный фрукт, оставшиеся с вечера, и немного жидкого яичного желтка, чтобы намазать на хлеб.
Остальные уже встали. Большинство держало в руках маски. У Клока была полумаска со зловеще изогнутыми бровями. У Эссы было все: дама и вторая, героическая. Семела держала маску синевато-серого оттенка. У нее были высокие, острые скулы и длинные седые волосы. Она сидела на ящике и втирала в волосы маске яичные белки.
— Это заставит волосы торчать во все стороны, — объяснила Эсса. — Она играет призрака, и ей нужно, чтобы его волосы развевались от ветра, дующего между мирами, поэтому она покрывает их яичным белком.
— Нужно было сделать это с вечера, да, — сказала Семела. Она подняла маску, чтобы посмотреть на дело рук своих, и добавила еще белка. — Они поникнут уже к концу прогулки.
Роуни стало интересно, что это за прогулка, поэтому он спросил:
— Какой прогулки?
Томас стукнул по полу фургона тростью и хитро улыбнулся:
— Роуни, сейчас мы исполним одну из главных традиций нашего ремесла, кое-что древнее и великое. Мы наденем маски и пройдем по улицам Зомбея к месту нашего представления. Мы все пойдем по одному и разными дорогами, и таким образом мы найдем своих зрителей. Те, кто заметит тебя, когда ты пойдешь мимо, те, кто пойдет за тобой, чтобы увидеть, куда ты приведешь их, не пытаясь, скажем, взять тебя под стражу, — вот наши зрители. Мы приведем их вниз к докам и вверх по течению до самого последнего мола Плавучего рынка. Нонни поедет вперед и встретит нас там со сценой. Ты знаешь дорогу?
Роуни кивнул: он знал.
— Ты знаешь несколько путей? — надавил Томас. — Ты не потеряешься, отделившись от нас?
— Нет, — сказал Роуни. — Я не потеряюсь. Я не теряюсь. — Он не всегда знал, где находится дом. Домом была лачуга, перемещавшаяся по всему южнобережью, как пожелает Башка. Но он всегда знал, в каком краю Зомбея находится.
Он задумался, не передвинула ли уже Башка свою лачугу. Возможно, она это сделала. Это может быть очень далеко, в холмах на южной окраине города. Это может быть очень близко. Она могла прислонить ее к стене поля мертвых, прямо у ворот. Она могла поставить ее где угодно.
— Хорошо, — сказал Томас. — Помни, Роуни, и все остальные тоже, — то, что мы делаем, важно. Это великая загадка нашего ремесла. Держитесь с достоинством.
— Мы делаем так всегда, когда забываем развесить афиши, — прошептала Эсса Роуни. — А то иначе никто не узнает о представлении.
Томас сделал вид, что не слышит, хотя ее шепот все еще звучал. Старый гоблин снял свою большую черную шляпу и вытащил оттуда маску с высоким лбом и железной короной. Она предназначалась для него самого. Он вынул также маленькую шляпу и пару перчаток, которые дал Роуни.
— Надень это, — сказал он, — и лисью маску тоже. А эту драную куртку ты можешь оставить здесь.
Роуни отказался снять куртку, но надел шляпу, перчатки и маску. Лисья морда пахла кожей и странно давила на кожу лица. Его нос чесался. Потом он перестал обращать внимание на маску и посмотрел сквозь нее. Он увидел окружающих сквозь лисьи глаза.
— Не сутулься, — сказал ему Томас. — Совсем не сутулься. Лисы маленькие, меньше тебя, но они никогда не сутулятся. Как и актеры. Стой и двигайся со значением. Двигайся так, как хочет маска.
Роуни не знал, как хотела двигаться маска, но он попытался встать прямо.
— Хорошо, — сказал Томас.
Маска слегка соскользнула с лица Роуни. Он попытался поправить ее. Потом он попытался спросить, правильно ли он ее надел, но Томас шикнул на него:
