впереди замаячила дверь секретаря общего факультета. Вот и пришли, куда я так торопилась. Итан наверное лично проконтролирует, чтобы мой вылет из академии был максимально фееричным. Силы разом покинули меня. Я даже не знала в чем провинилась, но такой вызов для человека не оставляет ему и крохотной надежды на оправдания. У него нет второго шанса. Это остановка с одним концом. Конечная…
— Студентка Райд, вы где совесть потеряли? Заставлять тана лично тащить вас к ректору! Уму непостижимо, — возмущалась секретарь глядя мне в лицо, а я и бровью не повела. Кто, кого и почему мне было все равно. Если я здесь, чтобы вылететь, то пусть поскорее.
— Тан Ласкис… — прозвучало до тошноты мило и подобострастно.
Ее слова так и не долетели к цели, так как Итан уже скрылся за второй дверью, оставив приторно-сладкую улыбочку тана секретаря при себе, а ее всю мне. Вот же, гад, слился.
— Райд, я с кем говорю? — ее ровно накрашенная бровь взлетела вверх осуждающе. Я моргнула, переводя взгляд с закрытой двери и села. Хоть этого никто и не предлагал. Пусть! Тана это заметила и цокнула языком, мол, что взять с этих землян. Ну, не до тебя сейчас, противная.
Зачем Итану понадобился ректор? У него не могут быть никакие проблемы, задачи, обстоятельства. За него же все решает его фамилия.
— Ознакомься, — через стол ко мне прилетело несколько бумажек. Они то и вернули меня на землю. Очнись, Вэй, твоя судьба решается.
Первая являлась моей характеристикой. Быстро пробежалась глазами — способная, находчивая, уровень знаний твердая четверка, уровень подготовки тоже четыре. В условиях постоянного стресса и повышенного внимания со стороны менторов эту 4-ку можно было удвоить. Потому что, чтобы человеку поставили высший балл? ПФ! Это, кстати, из плюсов.
Хотя вряд ли меня пригласили похвалить.
А вот и другая моя сторона — хладнокровная, расчетливая, без чувства долга, благодарности, солидарности.
Итог, уровень работоспособности два балла.
Короче говоря, пустышка не выказывает должного уважения таносам. Понятно! А в чем было нарушение то? Задала я насущный вопрос.
— Райд, дальше читайте, — в ее тоне так и сквозило другое “Райд, не тупи”.
А следующая бумага являлась заявлением, а точнее доносом на невыполнение распоряжений менторов. А именно ментора Евы Дикка. Она просила о немедленном рассмотрении дела. То есть, я что получается, типа не почистила чертов бассейн? Вы слепые что ли?
— Студентка, там четко оговаривается срок, то есть два дня.
— Но сегодня только второй день…
— Дайте сюда, — раздражение никак не сочеталось с выканьем. Но таносы безупречны и везде соблюдают уважительную субординацию. — Если вы не понимаете за что вас пригласили и чего от вас требуют, так уж быть, я отложу свои дела и объясню. Сегодня только второй день, да, а бассейн чист, как стеклышко. Вы вряд ли бы справились своими силами за такой мизерный срок. Это о говорит о нарушении.
— Но… — я ловила губами воздух, словно выброшенная на берег рыба и никак не могла справиться с собой. — Из-за этого меня отчислят? Что якобы не справилась своими силами? Из-за одной бумаги?
— Естестественно!! Это крайне …
Что там крайнего я не услышала, дверь отворилась и оттуда вышел Ласкис. Один. В той же выжженной по центру рубашке.
Он в несколько шагов преодолел секреторную и ни на кого не глядя вышел. Он просто ушел. А я даже его лицо не смогла разглядеть. И с чего бы, огрызнулась я, выцарапать его нечем, ногти давно сломаны под ноль, ударить — да кто же позволит, выговориться? Проходили! И вот я сижу в ректорной, с бумажкой о дурацком нарушении в руках и с разъедающим внутренности чувством несправедливости. Нет, я просто в заднице.
Спорить было бесполезно, но я все же попыталась.
— Тана, послушайте, мне никто не помогал. Вы сами верите в это? Услышьте сами со стороны, как это абсурдно звучит.
Она наконец поняла, что Ласкис ее просто не заметил, разочарованно вздохнула и перевела взгляд на меня. Так смотрят на визжащий у уха комар. Хочется прихлопнуть рукой, чтобы замолк.
— Райд, решение принято не мной. Ознакомились? Теперь свободны.
Вот так решаются дела.
У двери меня окликнули.
— Райд, приведите себя в порядок в конце концов. Таны горячие мужчины, этого никто не скрывает, но чтобы вешаться к ним настолько откровенно? — густо накрашенные пухлые губы скривились в отвращении.
Она сейчас серьезно? Что моя новая местами обожженная униформа, теперь полностью испорченная, боль в локте и ожог в ладонях — средство для привлечения внимания таноса?
— А вы не думали, что вы и ваше эго скоро не поместитесь в этом мире?
Грубо? Неуважительно? Плевать. Мне нечего терять.
Глава 8. История одной семьи
— Что там было? — нетерпеливо спросила Райя. Лекция еще шла и мне пришлось вернуться за сумкой. Вещи, благо, собрала соседка. Я не стала выкладываться, потому что пришла попрощаться. И не стала проверять содержимое, потому что боялась. Боялась, что сдержусь, видя потрепанный вид книг. Мне за них еще придется отчитываться.
— Меня отчислили, — спокойно сообщила я. Собственный голос показался мне каким-то чужим. Звучал глухо, далеко. Звучал голосом человека, которого называют призраком. Во мне что-то щелкнуло, просто выключилось, чему я даже не удивлялась. Сил не осталось ни на какое самокопание.
Райя неверяще уставилась на меня.
— За что? Почему? — кажется, пригласи ее на свидание сам Итан, она была бы не так сильно удивлена. Хотя, на это еще надо посмотреть. Ласкис водится только с такими, как Талла, дочерью главного безопасника континента.
Я дернула плечами. Не хочу ничего объяснять. Да и как это сделать? Что Итан решил поиграться с землянкой, а напоролся на грубость, ненависть и отторжение его внимания? В итоге его самолюбие было задето и он решил помочь и поддержать ближнего своего, то есть отчислить. С глаз долой, из поперек горла вон?
— А что с твоей одеждой?
— Да, Вэйлантина, расскажите и нам, что с вашей одеждой. А заодно, почему вы смеете нарушать тишину и тем самым мешать ментору?
Голос его был спокойным, чистым, как талая вода без какой-либо примеси. Вот это самообладание! Я бы удивилась, если бы не выгорела внутри.
Обожженную рубашку откровенно менять было не на что. Куртка, которую я надеваю от дома и к дому от холодного ветра океана, в академии считалась верхней одеждой. Также нельзя было разгуливать в спортивной одежде, кроме внутри спортзала. Итог получался один — показ неуважения.
К тому же все видели жалкую картину около
