Вокруг было много ментов, ожидались серьезные беспорядки. Высматривая в толпе одетых побогаче пьяных, на драку мусора внимания не обращали.
Ерш позвонил администратору, и тот провел их через служебный вход, где выписали пропуска с сегодняшним числом.
— Ждите здесь, только не потеряйтесь. — Антон указал на свободную гримерку. — Тут бардак такой… Щас я вам бабок принесу.
В широком темном коридоре у Ерша почему-то сразу возникло ощущение некой нереальности происходящего… Несмотря на то, что на улице была жара, здесь было холодно, как в могиле, дул странный сквозняк, пахло затхлостью и какой-то кислятиной, из глубины здания чуть слышно доносились неприятные гудящие звуки. Ерш всегда думал, что за сценой кипит жизнь… Здесь же было темно, пусто и подозрительно тихо.
Ерш остановился у входа, достав завалявшуюся в кармане коробку сигар «Cаfe Cremе». Осталось две штуки. Валера щелкнул зажигалкой… В свете газового пламени в конце коридора они увидели солистку. Одета она была так же, как и прошлый раз; лицо с родинкой на правой щеке трудно было с кем-то перепутать…
— Привет! — громко поздоровался Ерш. Но солистка, не обращая на него внимания, проплыла мимо, как привидение, и через мгновение уже скрылась за углом.
— Странно все это…
Ерш попытался догнать ее, но, когда он добежал до угла, там было пусто. Наверное, зашла в какую-то дверь.
Валера беззаботно курил сигару:
— Чего ты за ней бегаешь? Надо будет — сама подойдет.
Ерш согласился. Лишь неясные подозрения не давали покоя. Вспомнилось почему-то, что о солистке ходят слухи, будто она появлялась в нескольких местах сразу… Да нет, это чушь.
Вернулся администратор.
— Так… — он глянул на экран своей трубы, — До начала минут сорок. Вот деньги, потом распишитесь… Сейчас она, вроде, хотела вас видеть. Пойдемте, я провожу.
Они прошли в сторону коридора, в котором исчезла солистка. Сделав еще два поворота, свернули налево.
Из-за одной из дверей были слышны женские голоса — они о чем-то спорили.
Администратор постучал. Голоса стихли.
Не дожидаясь ответа, Антон открыл дверь. В пропахшей табаком гримерке, заставленной пивными бутылками, сидели солистка с сестрой. Лица у них были напряженными.
Солистка опять была не в духе. Запустив в администратора пепельницей, она заорала:
— Слушай, Антон, ты задолбал с своей наглостью… А если я голая?
Администратор увернулся от пепельницы. Похоже, он даже не обиделся:
— Сколько не захожу — ни разу тебя голой не видел… Вот, журналисты пришли. Говорят, у них для тебя много интересного.
Солистка натянуто улыбнулась. Ерш заметил, что солистка выглядела бледной, уставшей — к тому же, вид у нее был какой-то отсутствующий — мысли летали где-то совсем далеко…
Тем не менее, Валера достал кассеты.
Солистка тут же махнула рукой:
— Потом… — Она устало потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Затем, глядя в сторону, заговорила каким-то бесцветным, формальным голосом:
— Значит, так… У нас новое интересное шоу, в фильме это надо использовать. Просмотрите внимательно все от начала до конца, в следующий раз организуем съемки… Сразу после концерта мы с вами это обсудим. Но запомните: сейчас снимать ничего нельзя — мы вообще в зал с камерами никого не пускаем — только наш штатный фотограф. Декорации используем в первый раз, в постановке много новых, оригинальных моментов — сейчас мы их обкатываем на публике. Не вполне ясно, как все пойдет…
Ерш внимательно осматривал гримерку. На столе рядом с солисткой лежала зеленоватого цвета трупная маска, чем-то напоминающая череп. Рядом висел саван. Видимо, это был новый сценический костюм.
Солистка проследила его взгляд:
— Шоу будет незабываемым, — в ее голосе Ершу почудилась некоторая двусмысленность. — Жаль, музыканты сгорели — мы с ними репетировали… особые номера. Некоторые эффекты должны создать у зрителей ощущение, что перед ними на сцене — привидение… Думаю, им понравится.
Она затушила сигарету:
— Сейчас идите куда-нибудь поближе к занавесу… Прикиньте, что? можно будет потом заснять: фанам всегда интересно, что творится за сценой.
Уже из коридора Ерш успел услышать, как солистка в чем-то убеждала сестру:
— Если у меня не получится, мы обе будем в полном дерьме… Зря ты боишься. Я раньше и не такое проворачивала… Все будет нормально.
Что ей ответила сестра, Ерш уже не расслышал.
Вместе с администратором они шли темными коридорами Ледового. Метров через двадцать им навстречу попался гигант секса Эдик со старой фотосумкой на плече. Журналистов он в темноте не заметил, а с Антоном разговаривать не стал.
За занавесом громоздились массивные конструкции, создававшие на сцене атмосферу готического романа. Жутким образом они напоминали особняк покойного Славы, но все здесь было гораздо масштабнее. В кирпичных нишах из пенопласта стояли пятиметровые человеческие скелеты; их черепа терялись во мраке где-то наверху, в темноте. Валера когда-то работал не Ленфильме, и его как профессионала жутко заинтересовал механизм, с помощью которого они должны были двигаться: каждый мог поднимать руки, наклоняться к зрителям, слегка ворочать черепом, щелкать зубами. Чтобы скелеты могли подмигивать, в каждой глазнице была своя лампочка, все управлялось с единого пульта.
На заднем плане размещалась система газовых труб, благодаря которым можно было зажечь пламя почти в любой части сцены. По бокам стояли управляемые компьютером лазеры: как объяснил Антон, в воздухе будут летать до девяти привидений одновременно, а десятым будет солистка.
На переднем плане располагались дистанционно управляемые гробы, из которых на головы стоящих на танцполе в конце концерта начнут вываливаться подвешенные на проводах механические покойники. Ерш подумал, что две тысячи за билет — полная ерунда, раз люди увидят столько интересного.
Валера с трудом оторвался от скелетов. Глаза его блестели, шепот срывался на свист:
— Слушай, хотел бы я знать, сколько бабла вложил в них Шитман… Даже приблизительно не представляю, сколько это стоит!..
— И сколько они же они на этом уже заработали…
— Думаю — до хера.
Подошел Антон:
— Все, экскурсия закончена. Сейчас начинать будем… Я покажу вам, где вход в VIP-ложу. Там, кстати, должны быть все наши.
Они снова двинулись по коридорам Ледового — и перед самыми кулисами опять столкнулись с солисткой, завернутой в саван. Лицо, закрытое трупной маской, на мгновение повернулось к ним.
— Удачи… — начал было Ерш, но та, как-то странно качнувшись, проскользнула мимо и растворилась в темноте, как призрак.
— Странно…
— Да уж… Тут без наркоты не обошлось, — пожал плечами Валера, и они пошли дальше.
Ложа оказалась на удивление просторным помещением, застекленным спереди полупрозрачными разъезжающимся стеклопакетом. В темноте угадывалось несколько кожаных диванов, бар и пара журнальных столиков. Под потолком тихо жужжали две вытяжки и кондиционер.
В углу сидел фотограф. Посмотрев на часы, он нажал расположенную на стене кнопку. С тихим шелестом стекла втянулись в стену, и стало слышно, как внизу шумит зрительный зал.
Свет стал медленно гаснуть, на несколько минут в зале стало совершенно темно. В это время подняли занавес и включили бледно-зеленую подсветку скелетов. Подмигнув красными глазницами, они с громким скрипом наклонились и протянули в зал руки. Раздался восторженный визг. Скелеты синхронно щелкнули челюстями, и на сцене среди языков пламени появилась солистка. Лицо ее было закрыто бледной маской, запоминающийся хриплый голос трудно было с кем-то перепутать… Правда, она немного опоздала со вступлением, но вряд ли кто-то в зале обратил на это внимание. Уже на втором куплете зрители взревели, тысячи рук захлопали так громко, что музыки больше никто не слышал. Во время припева включились лазеры, по воздуху начали летать привидения; языки пламени покрывали всю сцену…
Рядом с Ершом в темноте кто-то уронил на пол стакан с колой. Он оглянулся. На соседнем диване сидел незаметно появившийся в ложе Ди-Джей. Глаза его были круглыми, рот приоткрыт… Чему он-то удивлялся? Ерш толкнул локтем Валеру… Но когда он опять повернулся в сторону Ди-Джея, того на диване уже не было.
Солистка на сцене споткнулась о какой-то кабель, маска привидения чуть съехала на бок… В этот момент в углу ложи что-то вспыхнуло. Фотограф с непроницаемым лицом держал висевший у него на шее фотоаппарат. Оперевшись локтями в стоявшую на коленях сумку и не утруждая себя дальнейшими съемками, фотограф лениво закурил…
Через пару песен Ершу стало смертельно скучно: солистка прыгала по сцене, зал вопил, механические пугалки напоминали дешевую пещеру страха в лунапарке… К тому же ему жутко хотелось закурить. Вонючий парламент фотографа, несмотря на вытяжку, заполнял все вокруг…
