Охотники поохотиться откликнулись тут же. Сколько стоит? Всего-то? Держите! А это на чай. Ответственные люди в мэрии заговорили о скором возобновлении отделочных работ, а в прессу просочилась информация, что в недостроенном бизнес-центре происходит охота на людей. В качестве жертв используются бомжи из ближайших подвалов.
Все, конечно, посмеялись над очередной газетной уткой, а корреспондент, выдавший эту информацию, умер от простуды, перед этим попав под «Запорожец». Но спецотдел секретной государственной организации «Скорпион» не смеялся. Там не любят смеяться. Достаточно вспомнить нашумевшие разоблачения с негласной переброской американских куриных окорочков в цинковых гробах. А подпольное производство резиновых девок, зараженных СПИДом?
Накрыть вашу контору с наскока было делом весьма затруднительным. В случае малейшей опасности уничтожались как жертвы, так и охотники. Ксения, черная коробочка на твоем поясе не только приемник. Одно нажатие кнопочки и игре конец.
Ну, а весь этот маскарад с царями, «Думами», «выходом» рассчитан на нашу милицию, но не на спецотдел «Скорпион». Если какой опер сдуру и хапнет вас с поличным, то извиняемся, но мы сумасшедшие, мы — цари и президенты, травма в детстве, помутнение на почве телевидения и литературы. Какой с нас спрос? Дурачки-с.
Да и если какая курва застучит, то не шибко стукачу поверят. Самого в больничку отвезут. Допился, «барабанчик», допился. Хотя воспитывали.
Попасть к вам под видом охотника тоже непростое дело. У вас неплохая контрразведка. Кандидаты негласно проверялись, на совесть проверялись. Извини, Ксения, но у них есть видеозапись твоего общения с одним известным художником.
Ксения пожала плечиками и не покраснела.
— Я просто позировала.
— Да, беби. Позы там на редкость хороши. Поэтому, — продолжил я, — было решено запустить к вам человека под видом жертвы. Выбор пал на меня. Капитана Кларина, сотрудника специального отдела «Скорпион». Свою задачу я выполнил на все сто. Единственное, что мне остается узнать, — кто организовывал это шоу для новых русских мальчиков и девочек. Может, сами скажете, ваше высочество?
— Вели… Хотя… — Царская рожа застывает в слащавой ухмылке. — Черта с два вы что докажете. Кто свидетель? Ты свидетель? Показания сотрудников в расчет не принимаются, это раз, тебя, прежде чем сюда привезти, до нитки обыскали и микрофонов не нашли, это два…
— Вы мудак, ваше преосвященство, это три. Даже сейчас наш разговор записывается. У вас свои жучки, у нас свои.
Я поймал блоху и посадил ее на ноготь.
— Облади-облада! Дом окружен внутренними войсками и милицией. Ты бы бросил пистолет, на суде зачтется, попадешь на общий режим.
Царь зеленеет, как недозрелый помидор. Это видно даже при свете тусклых лампочек.
— Нет уж, Кларин! Вы все равно окажетесь в полной жопе! За нами стоят такие люди, что ваш «Скорпион» обломает клешни, а что касается тебя, то мои планы не меняются! Как кони на переправе!
Царь убирает пистолет от виска Ксении и направляет в мою сторону.
— В одну шахту лифта не входят дважды, царь. И нельзя стать немножко беременным!
С этими словами я отдираю со спины пластырь, которым приклеено к коже опасное лезвие «Жилетт». Рука рассекает воздух, и лезвие, бешено вращаясь, словно дисковая пила, несется в цель. Вжик! Есть!
Царь вскидывает руки, несколько раз палит в потолок и с грохотом падает на пол тяжелым мешком с говном. Финита. «Жилетт» — лучше для убийства нет».
Ксения в обмороке. Я подхожу к царю и подбираю пистолет. Лезвие вошло точно между бровей, разрубило кость и проникло в мозг. Глаза открыты. Из уголка губ течет тонкая красная струйка. Хорошая сталь. Не держите на меня зла, ваше величество. Ничего не поделать, работа.
Я поднимаю Ксению на руки и несу к выходу. Бедняжка, вся помада сошла.
На улице прохладно. Я дышу полной грудью и отгоняю комаров. Кладу Ксению на траву. Наших еще нет. Они ждут условного сигнала. Крика гладкошерстного павиана.
Ксения открывает глаза. Она прекрасна, фиг ли говорить. Но, увы, она не улыбается. И не плачет. Она безразлична. Что является самым страшным.
— Значит, все было игрой, Флавиан?
— Не совсем. Там, в комнате с «Ангелиной», все было по-настоящему.
— Я ведь верила тебе, Флавиан. А ты? Ты воспользовался моей наивностью и сделал жертвой похоти. Все вы, мужики, одинаковые. Самцы.
— Поверь, Ксения, — падаю на колени я. — Я не знал, что встречу именно тебя. А раскрыться сразу я не мог. Мы все ж с тобой не в парке Горького гуляем. Опаску имел. А ну возьми ты и настучи царю.
(Кстати, уважаемый читатель, я вынужден извиниться и перед вами. За то, что сразу не объяснил, кто есть кто. Но что поделать? Миссия совершенно секретная, а стукачей сейчас больше, чем негров в Африке.)
— Все равно, Флавиан. В культурном обществе так не принято. Прощай, дай Бог, чтобы мы больше не увиделись. Я буду присылать тебе открытки на Новый год.
— Нет, Ксения, нет! Ведь работа — это вся моя жизнь. Тогда, в пятилетнем возрасте, я был заброшен в Китай под видом жертвы катастрофы. У меня нет никого, кроме тебя и начальника. Поверь, Ксения! И прости, если сможешь. Все у нас получится.
— Значит, у тебя и поместья в Северном Батуте нет?
— Нет. Но зато у меня хороший оклад, пайковые, надбавка за выслугу лет и за вредность, квартальная премия. Это не так и плохо. А Батут всего лишь легенда прикрытия. Шеф придумал. Он любитель комбинаций с изюминкой.
— Вот и оставайся со своим шефом и его изюмом.
Ксения бросает на траву шнурок с ракушкой и направляется прочь.
— Ксения, опомнись! У романа должен быть счастливый конец! Хеппи-энд!
— Не будет конца.
Хлынул ливень. Потоки смыли кровь с моего тела, дерьмо с рук, но не смыли обиду с души. Почему? Почему она ушла? Опять просится цитата. Но хватит, хватит словоблудия.
Ксения растворяется в первых утренних лучах солнца, словно богиня любви в пене шампуня «Ультра-Ду». Я протягиваю к ней руки, но стена дождя намертво встает между нами. Сверкает молния.
«Кодак» — напрокат.
И тогда, забыв, что многие еще не проснулись, я, нарушая общественный порядок, запрокидываю голову к сумрачному небу, поднимаю вверх руки и, уже не контролируя себя, испускаю жуткий рев бешеного желтого павиана…
— Дяденька, ты чего кричишь?
— Иди отсюда, мальчик, не мешай.
— Тут ваши носилки, не забудьте. Казенные ведь, потеряете — стоимость из получки удержат…
ЭПИЛОГ
— Ксюша, еще один кубик. Он медленно приходит в себя. Нет, нет. В одноразовый.
— Да, пожалуйста, Петр Алексеевич.
— Я ведь предупреждал Султана Расуловича, чтобы он не использовал традиционные методы лечения. Этому больному назначен специальный курс.
— Султан Расулович здесь ни при чем. Я видела, как утром он изучал историю болезни. К тому же он давно работает в клинике.
— Что тогда могло произойти?
— Вчера больному передали посылку. Я проверила, но ничего подозрительного не обнаружила. Не могла предположить, что книга спрятана в «Киндер-сюрпризе». А вечером случился приступ. Султан Расулович вколол двойную дозу, иначе больной бы не успокоился. Он так громко кричал…
— Опять книга?! Это, Ксения, чисто ваша оплошность. Надо быть внимательней. И запишите на всякий случай в карточку, что больному категорически запрещается читать отечественную беллетристику, особенно этого подлеца Кивинова.
— Хорошо, Петр Алексеевич, запишу.
— Ну вот, мы открываем глаза. Ау, пора вставать. И на прогулку, на прогулку.
— Вряд ли он сможет сам идти.
— А вы приготовьте носилочки, Ксюша, носилочки. И в садик. Нет ничего полезней свежего воздуха. Факт. Ну-с, а что у нас с этим?..
***
Р.S. Роман написан на бумаге производственного объединения «Светоч».
