Возможно, мне следовало остаться хотя бы ради Левиса, его мечтательная натура проявилась достаточно рано и нуждалась в контроле. Но я не видела себя в роли заботливой старшей сестренки и не была заменой матери. А братишка и сам справлялся. Для него я стала просто примером одной из двух возможных судеб. Левис мог остаться в Фениксе и стать на сторону Амира, а мог покинуть родные земли, но в итоге не уехал никуда. Ведь можно жить в одиночестве в своем мире, даже находясь среди толпы.
Мы трое стали настолько разными, что сложно сказать, как вообще могли переплестись наши судьбы, если бы не кровное родство. Но могла ли я стать ближе к братьям, не пожертвовав своими мечтами? Наверное, могла бы, но тогда я не знала как, а сейчас по причине сложившихся обстоятельств уже поздно.
⁂
За размышлениями проходит вечер. Снаружи сгущаются сумерки, вот я и выхожу встречать первые звезды. Башня Птичьего клюва в моем распоряжении. Сначала я долго карабкаюсь по лестницам наверх. Заглядываю в старые классные комнаты, небольшие, с пыльными столами и ветхими схемами на стенах. Когда-то здесь было достаточно шумно и людно. Провожу пальцами по монолитной двери в библиотеку. Ее открывать нет смысла. Иначе я застряну среди книг, и тогда не то что звезды пропущу, но и в Феникс не выберусь в ближайшие несколько суток.
Чем выше я поднимаюсь, тем крошечнее становятся помещения на этаже и уже лестница. Несколько кабинетов, пустых, безликих. Когда-то занимавшие их ведьмы уже покинули нас и покоятся на кладбищах. Как вышло так, что Птичий клюв обезлюдел?
Я помню годы собственного детства и юности. Внутри древних каменных стен было шумно почти круглые сутки. Взрывались зелья, летали ведьмы, старшие поучали младших, спорили над книгами и котлами. По желанию собирались в гостиной играть на музыкальных инструментах, по очереди готовили, вместе встречали гостей… В общей сложности Птичий клюв мог вместить полсотни учениц и состоявшихся ведьм, но редко когда количество проживающих здесь достигало хотя бы тридцати. Закончившие обучение ведьмы не сидели на месте, старшие ученицы часто покидали школу, выполняя различные задания, гости как появлялись, так и исчезали. Но такой опустевший Птичий клюв мне незнаком. Если бы не Рада, то происходящее могло показаться сном.
Родись я ведьмой, то как раз настала бы пора возвращаться мне в родной край. Я бы вела за собой двух-трех совсем бестолковых девчонок, которые и перо с трудом поднимают в воздух, но вела с гордостью. Я пришла бы к Амиру не как сестра, а как правомочная наследница древних стен на белых скалах, ведьминской школы этих земель. А брат тотчас бы подтвердил мои права и разослал по всем землям Флеймов объявление о том, что Птичий клюв снова открывает вход для всех способных и желающих. Нужда запирать калитку исчезла бы в первую неделю. Незаметно коридоры заполнились бы звуком шагов, огонь в камине гостиной горел бы ярко, из лаборатории тянуло бы странными запахами, а с книг пропадала пыль. Юные ведьмы ночью тайно летали бы с обрыва к морю, шлепали босыми ногами по соленой воде, брызгались, бегали и старались не визжать. Потом, поддерживая друг друга, возвращались за стены обители, гордые, что провели воспитателей и осмелились на подобную вылазку. А я бы смотрела на все это безобразие с небольшой площадки на вершине маяка, заботясь о безопасности учениц, и вспоминала свой первый спуск со скал. И так действительно могло было быть…
Я качаю головой. Мысли о несбывшемся истончаются, прерываются. Глупость это все. Настанет день — и другая ведьма придет к новому оберегу Флеймов и объявит о своем желании восстановить школу для ведьмочек в Птичьем клюве. Будет она бывшей ученицей моих тетушек или бабушек или нет, не имеет значения. Важно лишь то, что древние стены снова заполнятся шумом и голосами, в лаборатории закипят зелья, а потолок в гостиной пополнится еще одним или двумя десятками надписей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наконец, лестница заканчивается. Я вываливаюсь на огороженную крошечную площадку, запыхавшись и на дрожащих ногах. Голова немного кружится, последний отрезок подъема — очень крутой, а ступени высоки. Но вид, открывшийся сумевшему заползти на самый верх, оправдывает усилия. Я успеваю до того, как сумерки сгущаются окончательно, поэтому хорошо вижу подсвеченные сизым стены строений Феникса на горизонте, далекие суда на рейде, изрезанную камнями прибрежную полосу. Последние отсветы заката скрылись в толще воды, море с высоты кажется идеально гладким, хотя то и дело ближе к берегу виднеются белесые полосы пены.
Вниз смотреть и страшно, и весело. Наверное, непонимание между обычными людьми и ведьмами начинается именно в тот миг, когда каждый из них склоняется над провалом, заглядывая в бездну. Тогда, когда нас сковывает страх и ощущение близкой гибели, ведьмы начинают чувствовать единство с окружающим миром и собственную способность не подчинить этот мир, нет, скорее влиться в него. Я слишком долго вожусь с ведьмами, чтобы дать страху испортить мне возможность наслаждаться прекрасным видом. Но все же перед тем, как сделать шаг по площадке, тщательно проверяю камни под ногами и цепляюсь пальцами за бортик.
Наконец, небо темнеет, появляются россыпью звезды. Из-за ветра приходится опуститься на колени, а позже и вовсе лечь на спину. Так даже удобнее. Тело, убежденное в собственной безопасности, расслабляется, мысли текут неспешно, мешающих насекомых на такой высоте нет, а от холода меня защищает толстая вязаная кофта, найденная в лаборатории. Кажется, ею спасалась от внезапных летних холодов еще моя бабушка, но от времени вещь не потеряла своих свойств.
Летние звезды яркие, близкие, прекрасные, кажется, что возможно их коснуться. Но нет. Чем больше я смотрю на них, тем сильнее хочется остаться на верхней площадке маяка навсегда или хотя бы задержаться в Птичьем клюве. Буря в моей душе успокаивается, усталость испаряется. Мысли о несбывшемся уходят в сторону. Есть ли толк думать, что я где-то повернула не туда или ушла, когда нужно было остаться? Какой резон роптать на сложившиеся обстоятельства, когда нужно с ними что-то решать? Есть ли смысл гадать, как и что случилось бы, будь я другой? Этого не проверишь, только запутаешься или погрузиться в фантазии. А мир, он здесь, совсем близко, и ни на миг не прекращает своего движения вперед.
9. Понятие защиты
В Феникс я добираюсь с закатом. Сначала долго жду трамвай, а это достаточно утомительно после всегда доступного транспорта в Викке. Потом вагончик, покачиваясь, проносит меня по пригороду. Наконец, в поле моего зрения вырастает белая стена — ослепительная на солнце и монументальная в своем величии. Когда-то она охраняла город от вторженцев, сейчас же отчерчивает центральный район от остальных. Все-таки, будучи столицей, за эти века Феникс порядком разросся.
Мой транспорт не следует в сторону широкой арки, поэтому я спрыгиваю, как только проем двери оказывается напротив платформы остановки. Вблизи арки слишком много прохожих: и возвращающихся с работы горожан, которые спешат к остановке по ту сторону ворот, и туристов, приехавших посмотреть на одно из чудес земель Флеймов. Других таких древних стен, местами переходящих в скалы, нет ни в каком другом городе.
Я проскальзываю мимо почетного караула, который расположился там, где когда-то плотно смыкались створки тяжелых врат. Их и сейчас можно сомкнуть. Размышляя о прошлом, я как раз переступаю колеи, по которым тяжелые плиты металла и камня съезжаются. Это и есть основная причина, почему маршруты общественного транспорта не проходят под аркой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Город внутри этих белых стен отличается от той части, которая уже промелькнула у меня перед глазами. Кое-какие улочки здесь дышат стариной, а домики полностью утопают в темной, часто пожухлой зелени. Вот виднеются стройные ведьминские башни, на горизонте маячит грандиозный дворец дяди, а в следующий миг я проезжаю мимо классического детища современности — сплава стекла и бетона. Но, несмотря на это многообразие, все здания объединяет одно — цвет. Каждое строение в центральной части Феникса — белого или бежевого цвета. Оттенков море, но смысл один. Я въезжаю в абсолютно светлый город, в центре которого виднеется лепесток пламени — дворец оберега Флеймов.
