– Я слышал и о более странных происшествиях, – заметил Томпсон. – Я знаю людей, которые убили полдюжины человек, растерзав их только потому, что одна из их жертв не умерла сразу же, а долго мучилась. Все же я не думаю, что это присуще и нашему убийце. Он хочет умножить свою собственную славу. Такое объяснение лучше всего подходит.
– Мы так и не пришли к решению насчет огласки преступлений, – заметил помощник комиссара.
– Если бы я мог предложить, сэр, – проговорил Кроум. – Почему бы не подождать следующего письма? А потом опубликовать его экстренным выпуском. Это вызовет в указанном городе небольшую панику, но зато заставит каждого, чья фамилия начинается на C, быть начеку, и это испытает мужество ABC. Это заставит его действовать. И тогда мы его настигнем.
Как мало мы знали, что нам готовит будущее.
Глава 14
Третье письмо
Я хорошо помню, как пришло третье письмо от ABC.
Могу сказать, что были приняты все меры предосторожности с тем, чтобы, когда ABC возобновит свою деятельность, не было излишних проволочек. К дому прикрепили молодого сержанта из Скотленд-Ярда, и если Пуаро и я отсутствовали, он должен был вскрывать почту.
День шел за днем, и нетерпение росло.
Отчуждение и высокомерие инспектора Кроума становились все более явными по мере того, как его «многообещающие» нити, ведущие к раскрытию преступления, обрывались одна за другой. Описания людей, с которыми видели Бетти Барнард, оказались ненужными. Различные машины, замеченные в окрестностях Бексхилла и Кудена, уже были проверены… Исследование продажи железнодорожного справочника «ABC» вызвало беспокойство среди невинных людей.
Что касается нас с Пуаро, то всякий раз, когда мы слышали знакомый громкий стук почтальона в дверь, наши сердца начинали колотиться: по крайней мере, это испытывал я; не могу поручиться, но мне кажется, что Пуаро чувствовал то же.
Он, я полагаю, был расстроен ходом этого дела и отказался уезжать из Лондона, предпочитая быть на месте в случае внезапного поворота событий. В те накаленные до предела денечки у него даже усы поникли, неожиданно утратив внимание хозяина.
Когда пришло третье письмо от ABC, была пятница. Вечернюю почту принесли около десяти часов…
Когда мы услышали знакомые шаги и проворный стук, я поднялся и прошел к почтовому ящику. Там, помнится, было четыре или пять писем. На последнем из них адрес был написан печатными буквами.
– Пуаро! – вскрикнул я… Мой голос замер.
– Оно пришло? Вскройте его, Гастингс. Быстрее. Каждое мгновение на счету. Надо составить план!
Я разорвал конверт (Пуаро на этот раз не упрекнул меня за неаккуратность) и вытащил лист с печатными буквами.
– Читайте, – сказал Пуаро.
Я прочел вслух:
– «Бедный мистер Пуаро, или вы не столь искусны в этих маленьких преступлениях? Ваш расцвет позади, что ли? Посмотрим, удастся ли вам улучшить результат на этот раз. На этот раз полегче. Черстон[14], 30-го. Очень постарайтесь предпринять что-нибудь! Скучновато все делать по-своему, понимаете!
Счастливой охоты.
Всегда ваш ABC».
– Черстон, – произнес я, подскакивая к нашему экземпляру «ABC». – Поглядим, где это.
– Гастингс. – Пронзительный голос прервал меня. – Когда написано это письмо?
Я взглянул на письмо:
– Написано 27-го.
– Я не ослышался, Гастингс? Он назначил день убийства на 30-е?
– Да, так. Минутку, это будет…
– Боже мой, Гастингс, – вы не понимаете? 30-е – сегодня!!
Его рука указала на календарь на стене. Я схватил свежую газету, чтобы убедиться.
– Но почему… как… – От волнения я запнулся.
Пуаро поднял с пола разорванный конверт.
В моем мозгу смутно отложилось что-то необычное в адресе, но я был слишком озабочен содержанием письма, чтобы обратить внимание на адрес.
В то время Пуаро жил в Уайтхэйвн-Мэншенс. Адрес гласил: М. Эркюль Пуаро, Уайтхорс-Мэншенс. В углу поперек было каракулями написано: «Не известен в Уайтхорс-Мэншенс и в Уайтхорс-Корт – проверьте в Уайтхэйвн-Мэншенс».
– Боже мой! – простонал Пуаро. – Неужели даже случай помогает этому сумасшедшему?! Живей, живей, мы должны поставить в известность Скотленд-Ярд.
Спустя минуту-две мы уже говорили по телефону с Кроумом. На этот раз сдержанный инспектор не ответил: «Неужели?» С его губ слетели сдержанные проклятия. Он выслушал все, что мы хотели ему сказать, позвонил и заказал срочный междугородный разговор с Черстоном.
– Слишком поздно, – произнес Пуаро.
– Напрасно вы в этом уверены, – возразил я, впрочем, безо всякой надежды.
Он посмотрел на часы:
– Двадцать минут одиннадцатого? Час и сорок минут осталось. Станет ли ABC выжидать так долго?
Я раскрыл справочник, который перед этим достал с полки.
– Черстон, графство Девоншир, – прочитал я. – От вокзала Паддингтон – 204 1/4 мили. Население – 656. Похоже, совсем крохотное местечко. Несомненно, нашего приятеля там заметят.
– Даже если так, то все равно ценой еще одной жизни, – сказал Пуаро. – Какие есть поезда? Мне кажется, что поездом будет быстрее.
– Есть ночной поезд – спальный вагон до Ньютон-Эббот – прибывает в 6.08 утра, а в Черстон – в 7.15.
– Отходит с Паддингтона?
– Да, с Паддингтона.
– Поедем этим, Гастингс.
– У вас вряд ли будет время для сбора новостей перед выездом.
– Какая разница, когда мы получим печальные известия: ночью или завтра утром?
– Вообще-то да.
Я кое-что сложил в чемодан, пока Пуаро еще раз звонил в Скотленд-Ярд.
Через несколько минут он зашел в спальню и спросил:
– Позвольте, что вы здесь делаете?
– Я за вас собрал ваши вещи. Думал, это сэкономит время.
– Поменьше эмоций, Гастингс. Это действует на ваши руки и здравый рассудок. Разве так складывают пальто? И посмотрите, что вы сделали с моей пижамой. Если разольется шампунь, что будет?
– Черт возьми, Пуаро! – заорал я. – Вопрос жизни и смерти. Какая разница, что будет с нашей одеждой?
– У вас нет чувства меры, Гастингс. Вы не сядете в поезд раньше, чем он придет, а порча одежды ни в коей мере не предотвратит убийства.
Силой вырвав у меня чемодан, Пуаро принялся упаковывать его сам.
Он пояснил, что нам надо взять письмо и конверт с собой. У Паддингтона нас встретит кто-нибудь из Скотленд-Ярда.
Когда мы прибыли на перрон, первым, кого мы увидели, был инспектор Кроум.
Он ответил на вопросительный взгляд Пуаро:
– Новостей еще нет. Все, кто есть, подняты на ноги. Все лица, чье имя начинается на C, по возможности предупреждаются по телефону. Шансов мало. Где письмо?
Пуаро передал его.
Тот рассмотрел конверт, тихо чертыхаясь.
– Надо же, какое невезение, звезды со своим дурацким расположением на стороне этого субъекта.
– А вам не кажется, – предположил я, – что это сделано преднамеренно?
Кроум покачал головой:
– Нет, у него свои правила – идиотские правила, – и он их придерживается. Четкое предупреждение. Это пункт. Вот где проявляется его хвастовство. Я почти уверен, что этот малый пьет виски «Белая лошадь».
– О, это гениально! – воскликнул Пуаро. – Он пишет письмо печатными буквами, а напротив стоит бутылка.
– Вот именно, – сказал Кроум. – Любой из нас время от времени делает то же самое, подсознательно копируя то, что стоит перед глазами. Он начал писать «Уайт» и продолжил «хорс» вместо «хэйвн»…
Как выяснилось, инспектор тоже едет на поезде.
– Даже если по какой-то счастливой случайности ничего не произошло, надо быть в Черстоне. Наш убийца там или был там сегодня. Один из моих людей сидит на телефоне до отхода поезда на случай, если что-то поступит.
В тот момент, когда поезд тронулся, мы увидели человека, бегущего к перрону. Он поравнялся с окном инспектора и что-то выкрикнул.
Мы с Пуаро поспешили по коридору и постучали в купе инспектора.
– Что, есть новости? – спросил Пуаро.
Кроум спокойно ответил:
– Плохие. Сэр Кармайкл Кларк[15] найден с пробитой головой.
Сэр Кармайкл Кларк, хотя и не имел громкого имени, был человеком довольно высокого положения, а в свое время – очень известным ларингологом. Уйдя на пенсию, он посвятил себя одной из самых больших страстей своей жизни – коллекционированию китайской керамики и фарфора. Спустя несколько лет, унаследовав значительное состояние от дядюшки, он смог предаться своему увлечению полностью. Он стал обладателем одной из самых известных коллекций китайского фарфора. Сэр Кларк был женат, но не имел детей и жил в доме, который построил сам для себя недалеко от девонширского побережья. В Лондон он ездил очень редко, в основном когда устраивался аукцион.
Не требовалось особой сообразительности, чтобы представить, какой шум вызовет в прессе его смерть, последовавшая за смертью молодой и симпатичной Бетти Барнард. Дело усугублял тот факт, что это случилось в августе, когда газеты испытывают недостаток в интересных материалах.
