– Хорошо, – сказал Пуаро, – возможно, огласка сделает то, что не удалось сделать частными усилиями. Теперь вся страна будет выслеживать ABC!
– К сожалению, – заметил я, – это то, что он хочет.
– Верно. Но это погубит его. Окрыленный успехом, он станет неосторожен… На что я надеюсь, так это на то, что он может быть опьянен своею ловкостью.
– Пуаро, это так необычно! – воскликнул я, внезапно пораженный одной мыслью. – Вам не кажется, что это первое преступление такого сорта, которое нам с вами приходится расследовать?
– Вы совершенно правы, мой друг. До сих пор судьба преподносила нам работу изнутри. То была история жертвы широко известной. Важными моментами являлись: кому выгодна смерть? Какие благоприятные возможности были у тех, кто находился рядом, для совершения преступления? Это всегда было «интимное преступление». А здесь впервые в нашей с вами практике имеет место хладнокровное, беспристрастное убийство. Убийство извне.
Я содрогнулся:
– Это довольно ужасно.
– Да. С самого начала я, когда прочитал то письмо, почувствовал, что здесь есть что-то уродливое… – Он раздраженно стал жестикулировать. – Нельзя давать свободу нервам… Это – ничуть не хуже, чем самое обычное преступление…
– Это… это…
– Разве хуже, когда лишают жизни незнакомца, а не кого-то из близких и дорогих – того, кто доверяет вам?
– Это хуже, потому что это безумно…
– Нет, Гастингс. Это не хуже. Это всего лишь труднее.
– Нет, нет же! Я не согласен с вами. Это бесконечно страшнее!
Эркюль Пуаро задумчиво произнес:
– Тогда его будет легче раскрыть, потому что оно безумно. Преступление, совершенное хитрым и здравомыслящим человеком, было бы намного запутаннее. Если бы кто-то смог хотя бы найти истинный мотив… Это алфавитное дело… в нем столько противоречий… Если бы я смог увидеть мотив, все стало бы просто и ясно… – Он вздохнул и покачал головой. – Эти преступления не должны иметь продолжения. Скоро, скоро я должен докопаться до истины… Пойдемте, Гастингс. Поспим немножко. Завтра нам предстоит многое сделать.
Глава 15
Сэр Кармайкл Кларк
Черстон, окруженный с одной стороны Бриксгэмом и с другой Пейнтоном и Торки, охватывает примерно половину излучины реки Торбей. Еще десять лет назад на этом месте было только поле для игры в гольф, а ниже поля – простирающийся до моря зеленый простор. Но с недавних пор развернулось широкое строительство, и теперь береговая линия была усеяна домами, бунгало, дорогами.
Сэр Кармайкл Кларк приобрел участок в два акра с видом на море. Дом был сооружен по современному проекту: неназойливый белый прямоугольник. Если не считать двух галерей, в которых располагалась коллекция, дом нельзя было назвать большим.
Мы прибыли в Черстон примерно в восемь утра. Офицер местной полиции встретил нас на станции и пояснил:
– Сэр Кармайкл Кларк, похоже, имел обыкновение прогуливаться после ужина. Когда позвонила полиция – после одиннадцати, – было установлено, что он не вернулся! Поскольку его прогулка обычно имела один маршрут, не потребовалось много времени для того, чтобы обнаружить тело. Смерть наступила в результате удара тяжелым предметом по затылку. На теле убитого лежал раскрытый железнодорожный справочник «ABC» лицевой стороной вниз.
Мы прибыли в Комбесайд (так назывался дом) около половины девятого. Дверь открыл пожилой дворецкий, трясущиеся руки и искаженное лицо которого говорили о том, насколько его поразила трагедия.
– Доброе утро, Деверил, – сказал наш спутник.
– Доброе утро, мистер Уэллс.
– Эти джентльмены из Лондона, Деверил.
– Прошу вас, джентльмены, проходите.
Дворецкий проводил нас в длинную столовую, где был накрыт завтрак.
– Я схожу за мистером Франклином.
Через одну-две минуты в комнату вошел крупный блондин с загорелым лицом. Это был Франклин Кларк, единственный брат покойного. Решительный и, похоже, привыкший к неожиданностям.
– Доброе утро, джентльмены.
Инспектор Уэллс представил всех друг другу:
– Это инспектор Кроум из отдела по расследованию преступлений, мистер Эркюль Пуаро и… э-э… капитан Гайтер.
– Гастингс, – холодно поправил я.
Франклин Кларк пожал по очереди каждому из нас руку, и всякий раз рукопожатие сопровождалось пронизывающим взглядом.
– Разрешите предложить вам позавтракать, – произнес он, – мы можем обсудить положение за едой.
Никто не возражал, и мы отдали должное превосходной яичнице с беконом и кофе.
– Теперь к делу, – сказал Кларк. – Я бы сказал – дичайшая история из всех, что я слышал. Значит ли все это, инспектор Кроум, что мой брат стал жертвой маньяка, что это было третье убийство и что всякий раз возле тела был оставлен справочник «ABC»?
– Таковы, собственно, факты, мистер Кларк.
– Но почему? Какую реальную выгоду можно извлечь из подобного преступления, даже при самом больном воображении?
Пуаро одобрительно кивнул.
– Вы попали прямо в точку, мистер Кларк, – сказал он.
– Нецелесообразно доискиваться до мотивов на этом этапе, мистер Кларк, – сказал инспектор Кроум. – Это дело психиатров, хотя, должен сказать, я имею некоторый опыт в криминальных помешательствах, их мотивы обычно сильно неадекватны. Налицо желание заявить о себе, в общем – стать кем-то, а не пустым местом.
– Это правда, мсье Пуаро?
Голос мистера Кларка выражал недоверие. Его обращение к такому авторитету не очень-то спокойно было воспринято инспектором Кроумом.
– Совершенно верно, – ответил мой друг.
– В любом случае, он не сможет долго увиливать от преследований, – задумчиво произнес Кларк.
– Вы так думаете? Но они такие изворотливые. И вы должны помнить, что этот тип внешне выглядит весьма незначительным – он принадлежит к тем, кого обходят, игнорируют или даже смеются над ними!
– Вы не позволите, мистер Кларк, уточнить несколько деталей? – спросил Кроум, вмешиваясь в разговор.
– Разумеется.
– Ваш брат был вчера в обычном своем расположении духа и здоров? Не получал никаких неожиданных писем? Ничто его не расстраивало?
– Он был таким же, как всегда.
– Значит, ничем не расстроен и не огорчен?
– Извините, инспектор. Я этого не говорил. Быть расстроенным и огорченным – это нормальное состояние моего бедного брата.
– Почему так?
– Вы, возможно, не в курсе, что его жена, леди Кларк, очень больна. Если честно, между нами, у нее рак и ей недолго осталось жить. Ее болезнь ужасно терзала сознание моего брата. Я сам недавно вернулся с Востока и был поражен тем, как он изменился.
Пуаро вставил вопрос:
– Предположим, мистер Кларк, что ваш брат был бы найден у подножия обрыва… или убитым из револьвера, который лежал бы рядом. О чем бы вы подумали в первую очередь?
– Честно говоря, я бы сразу подумал, что это самоубийство, – ответил Кларк.
– Вот! – сказал Пуаро.
– Что?
– Факт говорит сам за себя. Это не имеет значения.
– Так или иначе, это не было самоубийством, – грубовато-отрывисто сказал Кроум. – Как я понимаю, мистер Кларк, ежевечерняя прогулка входила в привычки вашего брата?
– Совершенно верно. Он всегда это делал.
– Каждый вечер?
– Да, если только, разумеется, не лил дождь.
– И каждый в доме знал его привычку?
– Конечно.
– А другие?
– Я не знаю, кого вы имеете в виду под «другими». Садовник, возможно, знал, а может, и нет. Не уверен.
– А в деревне?
– Строго говоря, у нас не деревня. Здесь только почтовое отделение и коттеджи в Черстон-Феррерс, но нет деревни и магазинов.
– Я полагаю, что незнакомца, маячившего вокруг, было бы очень легко заметить?
– Наоборот. В августе этот уголок земли кишит посторонними. Каждый день они приезжают на машинах, автобусах, приходят пешком из Бриксгэма, Торки и Пейнтона. Обширные пляжи, вон там, ниже, – он показал, – очень популярны, так же как и Элбери-Коув – известное красивое место. Все это притягивает людей сюда на пикники. Не люблю я этого. Вы не представляете, насколько прекрасен и тих этот уголок в июне и начале июля.
– Так вы не думаете, что незнакомца могли бы заметить?
– Нет, если только он не выглядел чокнутым.
– Этот человек не выглядит чокнутым, – уверенно произнес Кроум. – Вы понимаете, к чему я веду, мистер Кларк? Этот человек должен был разведать местность заранее и обнаружить привычку вашего брата прогуливаться каждый вечер. Кстати, вчера никто не заходил в этот дом и не спрашивал сэра Кармайкла?
– Нет, насколько мне известно, но можно спросить Деверила.
Он позвонил в колокольчик и задал этот вопрос дворецкому.
– Нет, сэр, никто не спрашивал сэра Кармайкла. И я никого шатающегося вокруг дома не заметил. Горничные тоже ничего не видели, – я их уже спрашивал.
Дворецкий подождал секунду и затем спросил:
