— Они прикасались к тебе?
— Я пыталась спрятаться, но они нашли меня. То, чем они угрожали…
Ее подбородок дрожал, но она не плакала.
— Я отдала им все. Они забрали все, что у нас осталось. Дарлинг, они убили моего отца.
Приехала пожарная бригада. Мужчины бегали туда-сюда, пытаясь потушить пламя, но в основном стараясь уберечь соседние дома. Наш дом спасти было невозможно.
Я крепко прижал Джулию к себе.
Всю ночь мы смотрели, как догорает дом, пока он не превратился в тлеющие угли, а в мастерской остались лишь куски обугленного дерева и искореженного металла.
Я посмотрел на Джулию. За всю ночь она не издала ни звука. Не произнесла ни слова. Она почти не двигалась, только дрожала и смотрела, понимая, как и я, что все, что у нее было, исчезло. Жизнь, которую мы делили здесь, закончилась.
А стекло все это время шептало мне. Странные и прекрасные вещи.
Найди меня за морем. Посмотри на люстры.
Я прижался поцелуем к макушке Джулии.
— Поплачь, — прошептал я. — Горе останется и однажды убьет тебя, если ты не заплачешь.
— Ты ведь знаешь это, правда, Дарлинг? — ее дыхание сбилось, затем перешло в короткие выдохи, пока худые плечи не опустились, и целый океан слез не хлынул из ее глаз. Она плакала и плакала. И вот, наконец, она остановилась. — Мы будем вместе, — сказала она.
— Навсегда.
Улаживание наших дел не заняло много времени. На деньги, которые отец Джулии оставил в банке, его похоронили, а нас с Джулией поселили, одели и накормили на несколько недель после пожара. Смерть отца расследовалась, но улик для этого было мало. Жестокие воры не были редкостью.
Я сказал Джулии, что нашептало мне стекло, что я должен найти его за морем.
Мы надеялись купить билеты на пароход «Констанс», идущий в Америку. Но когда мы пришли на пристань, у нас не хватило нескольких фунтов.
— Уильям, корабль отходит через час. Мы никак не успеем собрать деньги. — Она вытащила из-под платья длинную нитку жемчуга — единственную вещь, которую ей удалось сохранить. — Я могу продать жемчуг. Возможно, другому ожидающему пассажиру.
— Спрячь его. Если кто-то увидит, то попытается его украсть. Ты не продашь последнее, что у тебя есть в этом мире. — Я окинул взглядом доки, ища вдохновения, которое должно было нахлынуть на меня. — В таких вопросах всегда есть выход.
— Мы могли бы спрятаться.
Я нахмурился.
— Не стоит рисковать.
— А какая альтернатива?
— Их много, — сказал я. — Мы не собираемся отступать.
Она вздохнула, и я заметил круги под ее глазами.
— Присядь на один из этих сундуков. — Я указал на груду багажа, ожидающего погрузки на корабль. — Я достану нам билеты на борт. А ты не двигайся с места.
— Уильям, ты ужасно властный.
— Все, что мне нужно — это не потерять тебя. Жди здесь, и я вернусь раньше, чем ты успеешь оглянуться. Поклянись мне.
— Ладно. — Она закатила глаза и надула губки так, словно не будет разговаривать со мной до конца дня. Я поцеловал ее в щеку и скрылся в толпе.
У меня хорошо получалось растворяться в толпе.
По крайней мере, в этот раз мне это удалось.
Мои руки были быстрыми, когда мне это было нужно.
Мы поднялись на борт корабля за мгновение до его отплытия под именем господина и госпожи Шевалье. Кто были настоящие Шевалье? Мы никогда не узнаем. Но мы благодарили их в своих молитвах в течение многих месяцев. Их посадочные талоны, а также чудесный рюкзак с вяленой говядиной и вареным картофелем, стали катализатором нашей жизни в новом мире.
— Уильям, я не буду спрашивать, как тебе это удалось, если ты пообещаешь, что больше никогда так не сделаешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я буду беречь тебя. Это единственная клятва, которую ты получишь от меня.
Она сморщила нос и опустилась на кровать.
— Она такая мягкая, — вздохнула она. — Я могу закрыть глаза и спать, пока мы не доберемся до Америки.
Я смотрел на нее сверху вниз, лаская взглядом ее шею, грудь, талию. Она была такой красивой. И храброй. И умной. И доброй.
— Я люблю тебя, — прошептал я.
— Тебе придется говорить громче.
— Выходи за меня замуж, — сказал я.
Ее глаза распахнулись.
— Что?
— Будь моей женой.
Джулия улыбнулась.
— Я тоже люблю тебя, Уильям Дарлинг.
Старый пастор, имя которого я так и не запомнил, обвенчал нас два часа спустя. Мы втроем с его пожилой женой расположились на палубе, запах соленой воды и свободы щипал нос и слепил глаза, пока мы произносили клятву. Джулия надела свой жемчуг.
На корабле было тихо, а в маленькой комнатке, которую мы занимали, едва хватало места, чтобы вытянуть руки. Но в ней была мягкая кровать, и это была единственная деталь, которая нас с Джулией волновала.
Она покраснела, когда я впервые увидел ее обнаженной. А потом покраснела еще больше, когда я тоже оказался голым.
— Ты не знаешь, что делают со мной твои глаза. — Я провел пальцем по ее красивой челюсти. — Ты смотришь прямо в мою душу.
Она кивнула.
— С самого начала.
Она поднялась и прижалась своими губами к моим. А потом забрала меня на небеса.
Мы сошли на берег через две недели холодным утром в среду. Дождь лил крупными каплями, полностью промочив нашу одежду и волосы. Бедная Джулия сжалась в мокрой куче одежды. Нам нужна была еда. Нам нужно было убежище. Нам нужно было избавиться от этой проклятой сырости.
Мой взгляд скользил по серому переулку, по телегам, автомобилям и лошадям, так же уставшим от дождя, как и мы.
Джулия подняла на меня большие вопрошающие глаза. Я увидел в них страх. И беспокойство. И изнеможение.
Она была такой доверчивой и дорогой. Такой уверенной и надежной.
Я повернулся и ударил ногой в стену грузового отсека у нас за спиной.
— Уильям, не надо. Мы не можем позволить нашим эмоциям захлестнуть нас. — Она встала и положила руку на мою, ее замерзшие пальцы дрожали на тонком хлопке моей рубашки.
Я взял ее маленькие ладошки в свои и поднес к губам.
— Я предложу помочь разгрузить багаж с корабля. Это может занять некоторое время, но я смогу заработать достаточно для ночлега.
— Я тоже пойду. У нас будет в два раза больше.
— Они никогда не позволят, милая. Даже если бы ты не была женщиной, ты слишком слабая.
— Я что, должна сидеть в стороне и ничего не делать?
— Пока. — Я указал на офицера, который, похоже, отвечал за разгрузку корабля. — Я поговорю с ним и объясню наше положение. А ты постой в тепле в судовом отсеке, пока я работаю.
— Но Уильям…
— Не спорь. — Я сжал ее руки. — Времени нет. Я найду для нас дорогу. Один день труда — и я превращу его в пожизненную прибыль. Я обещаю тебе.
— Но…
— Я обещаю.
Она кивнула. Ее глаза наполнились слезами.
— Мне так холодно.
— Я знаю, любимая. После сегодняшнего дня тебе больше никогда не будет холодно.
— Жемчуг моей матери.
— Мы никогда не расстанемся с ним. Однажды ты наденешь его с красивым платьем, в своем красивом особняке на берегу моря, на красивой вечеринке с красивыми людьми, и я буду танцевать с тобой. Только с тобой. И скажу тебе, как прекрасно ты выглядишь в своем жемчуге.
По ее щеке медленно скатилась слеза, и я смахнул ее, заменив поцелуем.
— Иди в корабельную контору и посиди у камина. — Меня всего трясло, когда я смотрел, как она уходит от меня. Я не сводил с нее глаз, пока не убедился, что внутри она в безопасности, а затем повернулся и направился к причалу.
Прошло много времени с тех пор, как я был мальчишкой на улице. Но не так давно, чтобы я не помнил, как все происходит. Я знал, как найти тех, кто отвлекается. Глупых. Тех, кто носит сумочку слишком беззаботно.
