Наверное, Сюденъельм что-то заподозрил. Его лучезарная улыбка погасла. Он придвинулся к Виллему и тихим голосом, в котором сквозил холодок, сказал:
— Час-то уже давно прошел, а дружка твоего все нет. Наверное, забыл о тебе. Может, и он перестал тебя видеть?
Виллем сжал подлокотники кресла, его охватил прежний страх.
Сюденъельм погладил Виллема по голове, он уже опять улыбался.
— Но ты не горюй. У тебя есть мы. Зачем тебе такой ненадежный друг. А вот мы будем тебе верными друзьями.
Я в настоящей тюрьме, подумал Виллем, хотя в ней нет ни решеток, ни кандалов. Но где-то тут они все равно есть. Их просто спрятали. Под подушки, за занавески, в ящики с игрушками…
— Здесь тебя все видят, — утешал его Сюденъельм. — Оставайся у нас. Чувствуй себя как дома!
Он встал с табуретки, и Виллем вздохнул с облегчением. Он боялся, что Сюденъельм прочтет его мысли. Теперь он твердо знал, чего он хочет. Он хочет вырваться отсюда, не хочет оставаться с этими невидимками, даже если они его видят. Он хочет быть видимым среди видимых. Здесь он — в неволе. Отсюда надо бежать, и как можно скорее. Куда подевался Питер? Нет, о Питере лучше не думать. Нужно действовать самостоятельно. Он должен выбраться отсюда и найти Розамунду. Эта мысль отчасти вернула Виллему мужество.
Но как осуществить этот план? Кругом дети. Вряд ли на них можно положиться. Однако без посторонней помощи ему не обойтись. Озираясь по сторонам, Виллем вдруг сообразил, кто ему поможет. — Карина!
Сюденъельм ходил по комнате. Он говорил с одними, помогал другим — и каждый ребенок, казалось, светился счастьем.
Неужели они не чувствуют себя здесь в неволе? — подумал Виллем.
Карина снова подошла к нему и села на табуретку, на которой только что сидел Сюденъельм.
— Я все вижу, — сказала она.
— Что ты видишь?
— Что тебе здесь не нравится, — грустно сказала она. — Ты хочешь сбежать. Не понимаю, как можно тепло, уют и доброту считать тюрьмой!
— Я хочу, чтобы папа, друзья и все, кто меня видел раньше, видели бы меня и теперь, — сказал Виллем.
— Не надейся, все равно не увидят, — жестко сказала Карина. — Лучше сразу забудь об этом.
— Не могу, — сказал Виллем. — Неужели я никогда не вернусь домой, не увижусь с друзьями?
— Не понимаю, зачем тебе дом и какие-то друзья, когда здесь так хорошо?
— А ты не скучаешь по маме и папе? — спросил Виллем.
Карина покачалась на табуретке.
— У меня нет и никогда не было ни мамы, ни папы, — твердо отчеканила она. — И, пожалуйста, не спрашивай о них. Мне здесь хорошо, и я навсегда останусь у Сюденъельма. Без этого дома я бы превратилась в воздух и слезы.
— Я не хочу здесь оставаться! — заявил Виллем.
— Это огорчит Сюденъельма, — сказала Карина. — Он столько сил тратит, чтобы нам было хорошо.
— Помоги мне сбежать, — попросил Виллем.
Карина вздохнула и потупила взгляд. Она долго молчала. Потом посмотрела ему прямо в глаза.
— Скоро мы пойдем в столовую ужинать, — тихо заговорила она. — Не удивляйся. Когда мы ищем потерянных детей, мы поздно ужинаем и поздно ложимся. Сюденъельм пойдет первым, а я — последней, чтобы проверить, все ли в сборе. Видишь ту лестницу в углу? Когда мы уйдем, поднимись по ней. Она приведет тебя в кондитерскую, а оттуда ты легко выберешься на улицу. Там тебя ждет ночь, одиночество, и ты снова будешь невидимкой.
Карина встала и, не глядя на Виллема, быстро ушла. В углу комнаты она скрылась за тяжелой портьерой, и Виллем больше не видел ее до самого ужина.
Скоро зазвонил колокольчик. Дети столпились возле двери. Сюденъельм открыл ее, и они высыпали в коридор. Карина вышла из-за портьеры, когда в большой комнате, кроме Виллема, уже никого не было. Она прошла мимо него, и он заметил, что глаза у нее красные. Но он для нее больше не существовал. Она закрыла за собой дверь, и Виллем остался один.
Теперь он мог бежать. Однако мальчик не спешил. Он думал о детях, которым суждено остаться у Сюденъельма, и в первую очередь — о Карине. Он понимал, что ей тоже страшно здесь, может быть, еще страшней, чем ему.
Наконец Виллем взбежал по скрипучей лестнице. К счастью, никто не слышал этого скрипа. Он благополучно добрался до кондитерской, где в нос ему ударил хорошо знакомый сладкий запах. Он сразу вспомнил все лакомства, которые покупал здесь, бывало, на свои карманные деньги.
Сильней всего пахло банановым кремом, потом Виллем уловил запах ванильного печенья и мятных палочек.
Но как бы вкусно здесь ни пахло, отсюда надо было бежать. Входная дверь легко открылась и мягко щелкнула, закрывшись за спиной у Виллема.
Он очутился у подножия Вдовьей горки.
Луна скрылась за вершинами холмов, небо расчистилось, снова сияли звезды, однако свет в окнах затмевал их.
Виллем даже не стал искать Питера. Больше он Питеру верить не станет. О нем вообще лучше забыть, надо полагаться только на себя.
Виллем бежал, пока хватало сил. На этот раз ему никто не помешает добраться до Розамунды.
На городской ратуше ударили часы.
Глухие, тяжелые удары плыли над городом. Часы пробили двенадцать раз. Полночь. Спать Виллему не хотелось, хотя было уже очень поздно, впрочем, идти в гости тоже было поздно. Тем не менее Виллем решил повидать Розамунду нынче же ночью, чего бы это ни стоило. Он должен поговорить с ней, даже если для этого придется взломать дверь, разбить окно и кричать так же громко, как он кричал вчера…
Виллем остановился.
Кричать так же громко, как он кричал вчера… Он вдруг услыхал этот крик. Это он сам кричал от страха и одиночества.
Еще одно крохотное воспоминание о вчерашнем дне вернулось к нему.
Мальчик снова бросился бежать. Что его гнало туда, он и сам толком не знал. Он бежал к Розамунде и вместе с тем убегал от чего-то такого, от чего убежать было невозможно.
13
Виллем бежал.
Он не хотел думать о Питере. Однако Питер не шел у него из головы… Он внушал себе, что ничуть не нуждается в нем, и тем не менее ему очень хотелось, чтобы Питер был рядом.
Когда человек один, ночь кажется ему совсем другой: вдруг она никогда не кончится, вдруг станет еще чернее?.. Вдруг погасит все звезды?..
Виллему чудилось, что на каждой улице его подстерегает опасность. За каждым углом пряталось большое, черное чудовище с жадной огнедышащей пастью и горящими глазами. Но когда Виллем, набравшись храбрости, заворачивал за угол, чудовище отбегало и пряталось за следующий угол.
Виллем побежал быстрее.
Вернется ли он к Сюденъельму с его потерянными детьми и Карине, если навсегда так и останется невидимкой?
Нет, там тюрьма, а Виллем не хотел жить в неволе.
Он прибавил шагу. У него закололо в боку. Во рту появился странный привкус. Но останавливаться было нельзя. Он уже бежал по опушке леса — сейчас будет поворот и Серая расселина.
В конце концов он все-таки остановился. Как раз там, где они с Питером услыхали плач потерянного мальчика. В лесу было очень тихо.
Виллем уже намеревался бежать дальше к Серой расселине, но неожиданно для себя свернул в лес и побежал к той поляне, на которой плакал мальчик.
Тьма вокруг сгущалась. Деревья казались Виллему великанами. Из глубины леса доносились тяжкие вздохи. Поляны все не было, и Виллем не узнавал леса.
Наверное, я перепутал дорогу, — решил он, но тут же увидел впереди просвет.
Конечно, на поляне никого не было. Виллем рассердился на самого себя. В глубине души он надеялся встретить здесь Питера: Питер начнет каяться, ссылаться на всякие обстоятельства, которые якобы помешали ему прийти Виллему на помощь, и будет клясться, что этого никогда не повторится.
Как будто Виллем непременно снова попадет в плен. Как будто Виллему вообще есть дело до этого глупого Питера, которого здесь, на поляне, даже и не было. Нет, надо раз и навсегда выкинуть его из головы. Точка!
Виллем повернулся, чтобы идти обратно, но вдруг заметил, что под березой кто-то сидит.
— Питер? — шепотом спросил он.
Под березой послышалось легкое шевеление.
— Чего тебе?
— Что с тобой случилось?
— Ничего, — невозмутимо ответил Питер. — Сижу себе, скучаю и думаю, не пора ли мне обратно…
— Он скучает! А кто обещал спасти меня?
— Неужели я? — Питер был очень удивлен. — Не сердись, пожалуйста! Ты уверен, что ни с кем меня не путаешь?
— Ты Питер Пэн или нет? — закричал Виллем.
— Конечно, я Питер Пэн, только зачем ты так орешь?
Виллем подошел к нему, и Питер поднялся с земли.
— Но ты же мне обещал… — сказал Виллем.
Питер разглядывал Виллема и как будто не мог припомнить, кто это.
— Ну чего ты на меня уставился? — не выдержав, закричал Виллем. Ты что, забыл, кто я?
— Да… Нет… Ты… ты… Вспомнил! — Питер просиял. — Я обещал тебе помочь. Ты прислал мне письмо с воздушным шариком.
