Сквозь закрытое окно они отчетливо услышали знакомый голос:
— Карина, вернись, будь хорошей девочкой!
Сюденъельм почти плакал.
Карина замотала головой.
— Нет, — прошептала она и отодвинулась от окна, ее пальцы впились в руку Виллема.
Сюденъельм протянул к ней руки, но их разделяло оконное стекло.
— Тебе было так хорошо у меня, — уговаривал Сюденъельм Карину. — Ты ведь никогда не жаловалась. Вспомни, как я тебя нашел! Была холодная ночь, дул ветер, лил дождь.
Карина дрожала. Ее пальцы постепенно разжались.
— Тебе некуда было идти, у тебя не было крыши над головой, не было дома. Слова «мама» и «папа» ты давно забыла. Ты даже не знала, сколько времени бродяжничала в одиночестве… Помнишь?
И Карина вспомнила. Она нерешительно двинулась к окну.
— Ты была невидимкой, — продолжал Сюденъельм. — Только я мог тебя видеть. Помнишь, как ты этому обрадовалась? И дети, которые жили у меня, тоже тебя видели. Ты обещала, что никуда от меня не уйдешь. Помнишь, Карина?
Карина и это вспомнила. Она медленно приближалась к окну. Виллем хотел удержать ее, но был не в силах пошевелить даже пальцем. От голоса Сюденъельма на него напало странное оцепенение.
— Ты навсегда останешься для всех невидимкой, — сказал Сюденъельм.
Он злобно сверкнул глазами на Виллема и снова перевел взгляд на Карину.
— Не слушай Виллема. Он ошибается. Уж я-то знаю! Тебе суждено всегда быть невидимкой.
— Неправда, — прошептал Виллем. — Это не может быть правдой! Я не верю ему! Не слушай его, Карина!
Карина закрыла глаза. Она дрожала всем телом, медленно переводя взгляд с Виллема на Сюденъельма.
— Вернись домой, Карина! — умолял Сюденъельм. — Я дам тебе вдоволь шоколада, позволю читать любые книги. Ты сможешь делать все, что захочешь! Карина, милая, вспомни, как я старался, чтобы тебе было хорошо. Где бы ты сейчас была, если б я не нашел тебя тогда ночью? Ты бы до сих пор бродила по мокрым дорогам, мерзла холодными ночами. Или превратилась бы в воздух и слезы.
— Нет! — закричала Карина, она зажала уши, затопала ногами. — Замолчи! Хватит! Я не вернусь к тебе! Никогда!
— Карина!
В черных глазах Сюденъельма вспыхнуло красное пламя, казалось, оно проникает и сквозь стекло.
— Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты сейчас не в себе. Пойдем со мной…
Руки Сюденъельма ощупывали окно. Он хотел попасть в дом.
Карина метнулась к Виллему и схватила его за руку.
— Бежим, спрячемся! — закричала она. — Найди такое место, где бы он не нашел нас!
Карина помчалась по коридору и потянула за собой Виллема. Он втолкнул ее в первую открытую дверь, повернул ключ, и тут же в коридоре с шумом распахнулось окно.
— Карина! — голос Сюденъельма разнесся по всему дому.
Внизу на первом этаже что-то крикнула Розамунда. Ей ответил громкий мужской голос. Виллем знал этот голос, но не мог вспомнить, кто это. Они с Кариной бежали из комнаты в комнату, запирая за собой все двери. Однако Виллем понимал, что никакие замки не остановят Сюденъельма.
16
Дальше бежать было уже некуда. Виллем и Карина очутились в комнате, из которой не было выхода. Они в отчаянии смотрели друг на друга. Вдалеке слышался топот погони, кто-то барабанил кулаками в двери, щелкали, открываясь, замки.
— Что нам делать? — прошептала Карина.
— Не знаю, — так же шепотом ответил Виллем.
Они огляделись. В комнате было пусто, только у стены стоял большой шкаф. Они бросились к нему, но дверцы шкафа оказались запертыми.
— Давай залезем наверх! — предложила Карина. — Там он нас не найдет.
— Нам туда не забраться!
— Заберемся, — сказала Карина. — Поставь ногу мне на руки, я приподниму тебя, ты ухватишься за край шкафа и…
— Лучше я тебя подниму, — смущенно предложил Виллем.
— Не говори глупостей! — огрызнулась Карина. — Лезь давай!
Виллем поставил ногу ей на руки и удивился, как легко она приподняла его. Он крепко ухватился за край шкафа и подтянулся.
— Ну, кто из нас сильнее? — спросила Карина. — Теперь я подпрыгну, а ты хватай меня за руку и тяни.
Карина подпрыгнула, и Виллем ухватил ее за руку. Он боялся, что не сможет вытянуть ее наверх, но она уперлась ногами в стенку шкафа и через секунду была уже наверху.
— Ты меня слабо тянул, пришлось самой карабкаться, — упрекнула она Виллема, устраиваясь на шкафу рядом с ним.
Они легли плашмя, надеясь, что в полумраке их никто не заметит.
Теперь топот слышался совсем близко. Впереди бухали тяжелые шаги, за ними — легкие и частые, а позади — опять шаги потяжелее.
Уже доносились неясные голоса, и наконец Виллем и Карина смогли различить слова:
— Нет! Нет, тебе говорю! Как ты смеешь врываться в мой дом без спросу! — кричала Розамунда.
— Мне не оставалось ничего другого, сударыня, — отвечал ей Сюденъельм. — Девочка не в себе. Обещаю, что мальчика я не трону!
— Так я тебе и поверила! — крикнула Розамунда.
— Позвольте, сударыня! — оскорбился Сюденъельм. — Чем я заслужил подобное недоверие? Вы хотите опорочить весь мой титанический труд? Где были бы все эти несчастные невидимки, если бы не я?
— Так-то оно так! Но ведь ты не отпускаешь их на свободу! Ты не разрешаешь им вернуться туда, откуда они пришли.
Но этим детям суждено остаться невидимками. Взрослые их предали. Матери потеряли способность их видеть, отцы постарались улизнуть кто куда.
— Не так-то все просто, — возразила Розамунда. — Я знаю, что некоторым твой дом кажется тюрьмой.
— Мой дом — тюрьма?! — Голос Сюденъельма сорвался на визг. — Какая несправедливость! Вы оскорбили меня в лучших чувствах, сударыня!
— Я говорю то, что слышала… Мне Виллем все рассказал…
— Зачем же слушать этого глупого мальчишку? Он сам не понимает своего счастья…
— Виллем? — прервал их третий голос, это был мужчина. — Он здесь?
Виллем вздрогнул. Папа! Как он сюда попал?
— Розамунда, — продолжал папа. — Как же так, Виллем здесь, а ты мне ничего не сказала?
— Ты не спросил, а и не успела, ты был в таком состоянии… Нет, Сюденъельм! Я не позволю тебе носиться по моему дому злым духом!
— Я! Злой дух?! Выбирайте выражения, сударыня. Я самый добрый человек на свете. Возможно, вашей милости неизвестно, но дети часто не понимают своего же блага. Они нуждаются в защите. А кто, кроме меня, защитит несчастных детей, которых я подобрал на улице?
— Отойди от двери!
Виллем и Карина услышали за дверью возню. Дети теснее прижались друг к другу. За дверью слышались стоны, визг и возгласы.
— Ай, ой, пустите меня, ни за что на свете, сударыня, ведите себя достойно!
Шум, как волны, то нарастал, то стихал.
В дверь скреблись, стучали, пытались выломать замок, дергали ручку. Там стонали, сопели и отпихивали друг друга.
— Как интересно! — прошептала Карина.
Она хотела свеситься со шкафа, но Виллем оттащил ее от края. В любое мгновение сюда могли ворваться. Виллем не находил в этой возне ничего интересного. Он многого не понимал.
Что здесь делает папа? Откуда он знает Розамунду?
В голове у Виллема опять стало покалывать. Только бы у него не разболелась голова! Дверь затрещала, и раздался душераздирающий крик Розамунды:
— Погоди же, Сюденъельм, ты мне ответишь за каждую сломанную в доме вещь!
Дверь распахнулась. Два человека упали на пол.
— Как ты смеешь!
Розамунда вскочила первая, потому что Сюденъельм оказался под ней. Она кашляла, отряхивалась и повторяла, что Сюденъельм ведет себя как дикарь. Сюденъельм встал. Он тоже кашлял, чихал и вся его одежда была в пыли. Они должны быть здесь! Из этой комнаты нет выхода, — хриплым от пыли голосом сказал он.
— А ты это откуда знаешь? — неприязненно спросила Розамунда. Она стояла, подбоченившись, между Сюденъельмом и шкафом.
Виллем вглядывался в темный дверной проем, но третий человек так и не вошел в комнату. Один раз там как будто мелькнула какая-то тень, но лица Виллем разглядеть не успел.
— Розамунда! — позвали из-за двери, однако она не откликнулась, она не сводила глаз с Сюденъельма.
Виллем и Карина прижались к шкафу. Сейчас они были бы рады оказаться невидимками и для Сюденъельма.
— Пожалуйста, посторонитесь, сударыня, — сказал Сюденъельм. Они должны быть в этом шкафу!
— В шкафу их нет! — крикнула Розамунда. — И сторониться я не собираюсь! Это мой дом, где хочу, там и стою, а тебе здесь делать нечего! Где это слыхано, чтобы…
Сильная рука Сюденъельма отодвинула Розамунду в сторону. Покачнувшись, она схватилась за стену. Сюденъельм рванул дверцу шкафа.
— Сюденъельм, — закричала Розамунда.
В ее голосе было столько отчаяния, что по спине у Виллема побежали мурашки.
Карина всхлипнула.
