«Неужели завелась крыса, которая хочет занять мое место? Кто же это?» — строил в тот вечер догадки Ким Пак.
Однако под утро, после бессонной ночи и душевных терзаний, он немного успокоился и сумел взять себя в руки, решив не паниковать раньше времени. Теперь же, когда в его кабинете находился спецслужбист, вчерашняя нервозность вновь вернулась, даже под ложечкой засосало. Однако внешне он был несгибаем и тверд, как гранитный монолит.
— Вам выпала большая честь пожать руку нашему любимому руководителю, — худощавый кореец с интересом рассматривал фотографию на столе. — Не могли бы вы сказать, какие ощущения вы испытывали в тот день?
— Это был самый счастливый момент в моей жизни. Даже теперь я с трепетом в сердце вспоминаю о том рукопожатии, — ответил Ким Пак.
— Еще бы… это огромная честь, — понимающе кивнул спецслужбист, — не каждому предоставляется такая возможность.
— Точно, — заерзал в кресле Ким Пак, — и так… — и он вопросительно посмотрел на гостя.
— У меня имеется для вас новость. И хочу сказать, она неутешительная. Иначе бы я к вам не пришел, — расплывчато намекнул худощавый кореец. — Догадываетесь, с кем она связана?
Начальник отдела ЦК Трудовой партии напрягся, заиграл желваками на скуластом лице.
— Не совсем, — откашлялся он, — если можно, конкретней, пожалуйста.
— Вчера я получил сигнал, — осторожно произнес спецслужбист, указывая взглядом на свою папку.
Произнесенное худощавым корейцем слово «сигнал», словно острие бритвы, полоснуло по натянутым нервам Ким Пака. Лицо хозяина кабинета стало гневным, зрачки глаз вспыхнули ярко-красным пламенем.
— Я… я… не совсем понимаю… — пальцы сами сжались в кулаки. — Кто? Кто посмел клеветать…
Худощавый кореец криво усмехнулся, развязал шнурки на папке и вынул лист бумаги.
— Это сигнал одного бдительного товарища, — пояснил спецслужбист, — но не на вас, — на последнем слове он сделал особый акцент, — а на Ир Нам Гуня. Этот товарищ пишет, что жена и сын референта отдела ЦК Трудовой партии накануне отплытия судна из Хыннама без разрешения выехали к родственникам в родную деревню.
Ким Пак немного успокоился. Донос был написан не на него. Но от этого легче все равно не становилось, так как Ир Нам Гунь и он работали в одной обойме, занимались одним делом, притом делом государственной важности, находившемся на контроле у самого Ким Чен Ира. А это значило, что если референт окажется замешанным в какие-то темные дела, то и он — начальник отдела ЦК Трудовой партии — автоматически пойдет за ним следом под трибунал. Но в благонадежности Ир Нам Гуня Ким Пак был уверен на все сто процентов и даже в мыслях допустить не мог, что тот предатель.
— Без разрешения? — уже спокойно произнес хозяин кабинета. — Это, конечно, возмутительно и незаконно. Но вы должны понимать, что в последние дни он был сильно занят подготовкой к очень важной секретной операции и мог просто позабыть выписать для своей семьи разрешение. Семья отнимала драгоценное время, вот и отправил их в деревню. Дети и жены существуют у каждого из нас. По возвращении Ир Нам Гуня мы в отделе проведем с ним воспитательную беседу.
— Я все понимаю. Но это не дает права его родственникам так поступать. Закон один, и он один для всех. К тому же из Пхеньяна они выехали три дня назад, а в деревню до сих пор не прибыли.
— Наверняка они еще в пути. Я в этом уверен, — тут же парировал Ким Пак.
— Я уже все проверил. Добраться до деревни можно максимум за сутки. А они в пути уже целых три дня. Вам не кажется это странным?
— В дороге все может случиться: и поломка автобуса, и авария, и много чего другого, — продолжал заступаться за Ир Нам Гуня Ким Пак.
Спецслужбист встал со стула, подошел к двери и, взявшись за ручку, произнес:
— Вы в нем уверены?
— Как в себе самом, — другого и нельзя было ответить. — Он настоящий патриот своей Родины. Мой референт — один из самых идеологически стойких товарищей! Иного бы товарища партия и не послала с таким деликатным заданием, — без тени сомнения ответил хозяин кабинета.
— Да-да, читал его личное дело. Мы, конечно, ему верим…. Но нехороший сигнал уже поступил. Кстати, рекомендовали референта лично вы.
— Я лично займусь женой и сыном Ир Нам Гуня, найду их в ближайшие двадцать четыре часа. И уверен, что все это окажется досадным недоразумением.
— Надеюсь, так оно и будет… Знаете, у русских есть поговорка: доверяй, но проверяй. Всего доброго, уважаемый товарищ Ким Пак, — сказав это, худощавый спецслужбист закрыл за собой дверь.
Начальник отдела ЦК Трудовой партии цокнул в ответ языком, мол, без вас разберусь, не надо мне ваших советов и предупреждений. Немного побыв в тишине, наедине со своими мыслями и размышлениями, Ким Пак снял трубку. Указательный палец завертел телефонный диск. Он нисколько не сомневался, что после звонка в ближайшее время все проблемы со спецслужбами разрешатся, а потерявшиеся жена и сын Ир Нам Гуня обязательно найдутся.
Глава 9
Ритмично работал дизель, волны шумели и плескались о борта. Научно-исследовательское судно «Слава героям» шло полным ходом, хлопало красно-синим флагом, и пенящиеся гребни, разлетаясь солеными брызгами, дождем обдавали Ир Нам Гуня, смотревшего на едва различимый, тонувший в океане северокорейский берег. Линия горизонта постепенно исчезала, океан сливался с потемневшим небом, несмотря на то что еще ярко светило солнце. Северокорейское научно-исследовательское судно немного изменило курс, удалившись от берега, и уже справа был только океан и белые барашки волн. Потянуло прохладой, сырость забиралась под одежду. Никогда прежде не выходивший в море Ир Нам Гунь поежился.
Как только судно оказалось в открытом океане, референта будто подменили. Из властного партийного чина, командующего направо и налево, он превратился в задумчивого, малоразговорчивого, замкнутого человека. Первое время он стоял на палубном настиле, тоскливо всматриваясь в уменьшающийся берег, курил сигарету за сигаретой, тяжело вздыхал, словно видел все это в последний раз. Потом он бесцельно перемещался по судну: заглядывал то в рулевую кабину, то в трюмовой отсек, то в радиорубку. А потом и вовсе закрылся в каюте на ключ. Никто не знал, что он там делает и чем занимается, но все члены команды «Слава героям» были этому рады. Ведь теперь они могли немного отдохнуть от назойливого и придирчивого Ир Нам Гуня, а капитан мог вновь почувствовать себя полноправным хозяином судна. Но тем не менее атмосфера на борту судна оставалась напряженной и беспокойной. Ведь никто, кроме капитана и референта, не знал, что за груз находится в трюме. Строились догадки и предположения, но ни один из членов команды не решался поделиться ими вслух, понимая, что болтливый товарищ может тут же доложить о сказанном капитану или, что еще хуже, самому Ир Нам Гуню. А последний церемониться не станет и по возвращении в Хыннам обязательно накажет провинившегося по всей строгости северокорейского закона.
Каюта, предназначавшаяся для старшего помощника капитана, теперь принадлежала референту. Она была небольших размеров, но в то же время чиста и опрятна. Здесь имелось все необходимое для дальних рейсов: и койка, и стол, и стул, и даже небольшая раковина для умывания. Вся мебель и предметы в ней были крепко прикручены и закреплены большими болтами, чтобы во время шторма их не разбросало по каюте.
На узкой койке, заложив руки за голову, лежал Ир Нам Гунь и отсутствующим взглядом смотрел в потолок. На нем, окрашенном лаковой краской, двигались зеленоватые световые пятна. Отблески солнечных лучей, дробившихся в гребнях волн, проникали через иллюминатор в каюту, отчего вся она была залита золотистым светом.
Вот уже полчаса как референт пытался уснуть. Казалось бы, что две практически бессонные ночи, подготовка к секретной погрузке и отплытию, напряженные переговоры с иранскими учеными и конструкторами, бесконечные консультации с начальством должны были свалить его с ног на первую же попавшуюся на пути кровать. Но то ли от качки, то ли от волнения, то ли от того и другого вкупе он не мог даже закрыть глаза. Ир Нам Гунь понимал, что это его последняя возможность выспаться перед встречей с иранской субмариной, но поделать с собой ничего не мог. Хоть снотворное принимай. Однако референт ЦК лежал, восстанавливая силы.
Зазуммерил электрический будильник, Ир Нам Гунь тяжело вздохнул и спрыгнул с койки. Размяв затекшую шею и умыв лицо, Ир Нам Гунь покинул каюту.
Солнце золотило идеально выдраенную палубу, разбрасывало по синей морской поверхности яркие искры. Рулевая кабина располагалась наверху, туда и нужно было попасть референту. Он поднялся по крутым ступенькам трапа, зашел в открытую дверь. Капитан, сидевший в кресле за спиной рулевого, быстро поднялся навстречу вошедшему референту:
