у нас? Михаил Морозов. Сводный брат Дениса Морозова, который решил пойти по пути ведьмака.
Он взглянул на меня поверх листа. И я быстро кивнул. Денис шумно выдохнул и подошел ко мне. Никон отложил лист и сцепил пальцы рук:
— У сына князя наверняка есть Сила. Протяните руку, юноша.
Мой названый брат прикрыл ладонью лицо и пробормотал сдавленное ругательство. Я послушно выполнил приказ. Никон же, с несвойственной для его комплекции ловкостью, ухватил меня за запястье. В правой руке появилась игла, которой Синодник поцарапал мою кожу. Я вздрогнул, но руку выдергивать не стал.
Капли красного упали в чашу, подставленную одним из помощников. Никон выпустил мою ладонь и уставился в чашу:
— Ага, степень родства есть, — довольно заключил он.
Родство? Это еще что за?
— Иначе бы его не принял дом, — с раздражением ответил Денис.
— А цвет Силы, — пробормотал Никон. А затем он побледнел и отшатнулся:
— Черный, — произнес синодник, уставившись на меня.
Денис побледнел и тоже шокировано посмотрел на меня. Синодальная комиссия переглянулась:
— И вы хотите пойти по пути ведьмака? — уточнил Никон. — Вы в своем уме, юноша?
— Разве цвет Силы так важен? — поспешно влез в разговор “братец”. — Главное — твердая воля и желание сокрушать нечисть.
На его лице проступили красные пятна. Глаза лихорадочно заблестели.
— Темные могут свернуть с этого пути, — сухо отрезал глава комиссии. — Примеры Весс и Сарковой…
— Весс сошла с пути исключительно из благих побуждений, — напомнил Никону Морозов. — И изначально, она была светлой.
Глава комиссии зло взглянул на парня из-под густых кустистых бровей:
— Это не отменяет… — начал было он, но Денис снова его перебил:
— В Кодексе не сказано, что темный не имеет права вступить на пост ведьмака.
— Пока! Не сказано, — сурово поправил его Никон. — Но все может поменяться. И быстро.
— Ну, может быть мы сможем как-нибудь замять это… недоразумение.
Голос Дениса стал заискивающим. Но Никон был непреклонен:
— И говорить нечего, — забормотал он, собирая со стола документы. — Безумие сбивает с праведного пути даже светлых. А уж темного. Нет, не подпишу документы. И не просите. Это может навредить всем.
— Например, вашей карьере, — пробормотал Денис. Но Никон его словно не услышал.
— К чему ссориться, мастера? — послышался за спиной голос. И к столу подошел Федор. В руках он нес поднос с чайником и несколькими чашками.
Слуга поставил поднос на стол и разлил по кружкам отвар. И в гостиной тут же запахло лесными травами.
— Сбор по секретному рецепту дома Морозовых, — пояснил старик.
Глаза Никона при виде чайника как-то странно блеснули. Но через секунду, синодник с подозрением покосился на Федора. С сомнением протянул:
— Наслышан о нем. Но пробовать не доводилось.
— У вас появилась возможность, — улыбнулся Федор. — Не волнуйтесь, в нем нет яда. Но если вы не доверяете — я могу попробовать.
Он отлил немного отвара из чашки Никона в небольшую пиалу, сделал глоток. И довольно зажмурил глаза.
Этот жест успокоил гостя из комиссии. Он взял чашку, сделал осторожный глоток.
— Весьма достойно, — оценил представитель Комиссии.
Это несколько разрядило обстановку. И все взяли чашки, пробуя напиток.
Я тоже рискнул продегустировать данный отвар. Настой был горьковатым, но вкусным. В нем чувствовался аромат лесных трав и каких-то ягод. Первый глоток ожег гортань. А вместе с жидкостью по телу прокатилась волна умиротворения и блаженства.
Денис подошел к окну и заговорил глухим голосом:
— Когда-то мир не делился на цвета. Было зло и те, кто с ним боролся.
— Это было давно, — вторил ему монах.
— Зло порой принимает причудливые формы.
— И то верно, — Никон насупился.
— И даже мастер Феоктист поддался темной стороне, хотя не был ее адептом.
Все присутствующие закивали головами.
— Так почему темный не может служить добру, если он этого желает? Разве зло творится лишь ночью? Почти каждый ребенок был зачат во тьме.
Никон заворчал что-то нечленораздельное.
— И мир принимает всякого. Дайте шанс юноше доказать, что темные могут служить Свету. Ну так что скажете, мастер Никон? — мягко поинтересовался Денис, как только чайник опустел, а гости немного расслабились и разомлели. И я их понимал. По телу растеклась слабость. А голова слегка кружилась, как будто я выпил немного пива.
Никон вздохнул:
— Так и быть, мастер Морозов. Только из уважения к вашему покойному батюшке, да будет он славен на Той стороне, — мужчина коротко осенил себя знамением. — Но назначу вас поручителем. И если ваш брат перейдет на темную сторону — отвечать придется и вам.
Язык представителя комиссии слегка заплетался. А на щеках появился едва заметный румянец. Денис кивнул, соглашаясь с выставленными условиями. И Никон достал из папки лист бумаги и ручку. Тут же принялся быстро заполнять форму:
— И еще, — не отрываясь от заполнения, добавил он. — Сбор за прием будет скажем… тройной.
Денис поморщился, но снова кивнул.
— Основную сумму перечислите на счет Синода с пометкой «пожертвование». Вот, — Никон закончил заполнение и протянул лист Морозову. — Ознакомьтесь и подпишите.
“Братец” взял бумагу, пробежал по ней взглядом и вывел витиеватую подпись. Передал бумагу мне.
— Где галочка, — пояснил он.
Я взглянул на лист, на котором красовались ломанные буквы, больше похожие на руны старшего футарка, которым обычно писали скандинавы. Внизу стояла галочка, где мне нужно было оставить автограф. С трудом разбирая буквы, прочитал содержание.
Как представитель дома Морозовых, я поступил на службу в Синод на должность ведьмака. Отныне моей задачей становился поиск и уничтожение чудовищ, на которых поступал контракт от представителей Синода.
Я пожал плечами и взял ручку. Коснулся листа, написал первую букву из автографа, которым я подписывал документы в родном мире. Но вовремя исправился и постарался скопировать подпись Дениса. Благо наши фамилии были одинаковыми. Передал документ Никону, и тот, с довольной улыбкой, убрал его в папку:
— Остались сущие мелочи, — напомнил он.
И Денис со вздохом достал из кармана пачку разноцветных купюр. Отсчитал несколько и протянул их Никону, который воровато оглянулся и поспешно убрал деньги в скрытое отделение папки, которое таилось на ее нижней стороне. Я на это едва заметно хмыкнул. Вот она — хваленая честность.
— Остальное через кассу Синода, —
