— Что-то погодка подкачала, — сказал бородатый Жора. — Раньше в этих местах только солнце палило, да корабли садились на мель. А теперь вот-вот дождь польет.
— Не дождь, а тропический ливень, — поправил его водолаз Алекс. — Если здесь пойдет, как ты сказал дождь, то нам придется задраивать все выходы и иллюминаторы. Иначе наша лоханка потонет.
— Ха-ха-ха! — грубо засмеялись матросы. — Нет, Жора! — наперебой заговорили они. — Нам лучше сесть на мель! Будем сидеть и получать свои корабельные денежки!
Тут в разговор вступил математик Иван, худой парень с бледным лицом и прямыми светлыми волосами.
— Американцы говорят, что нам обязательно надо сделать заход на Бермудские острова, иначе капризный треугольник обидится на нас.
— Говори проще, умник! — грубо сказал Жора. — Кэп сегодня собирал нас всех и сказал, что при заходе мы обязательно сядем на мель. Здесь глубина воробью по колено, да сплошные рифы.
— Америкашки все время твердят об этом. Надо делать заход, и тогда ничего не случится, — настаивал Иван.
— Я здесь уже в десятый раз, — сказал рыжебородый, коренастый моторист Паша с пронзительными темными глазами, которые были немного замутнены положенной стограммовой порцией корабельного спирта. — Здесь никогда еще ничего не происходило. Просто американцы пугливые и суеверные.
— А вы все не суеверные? — парировал Жора. — Постоянно твердите, что баба на корабле — скверная примета!
— Ха-ха-ха! — загоготали матросы, накидываясь на огромные порции мяса с гречневой кашей. — Да об этом уже триста лет твердят! А наш пижон Эл, кажется, попался на удочку этой зеленоглазой Ассоль! Поэтому и молчит.
— Какая Ассоль? — сделал круглые глаза Эл, как будто бы не понимал, о ком идет речь.
— Не прикидывайся, геолог! Ты знаешь, о ком мы говорим, — прохрипел Паша-моторист — Ох, что-то сердце тоскует, ребята!
— С этими словами Паша извлек из кармана своих широких, замызганных соляркой штанов фляжку, и смачно сделал несколько глотков. — А хороша эта Флора! Ты с ней сегодня дежуришь на эхалоте?
— Откуда ты знаешь? — с раздражением спросил Эл.
— Корабль — стеклянный! — загоготали матросы. — Не упусти свой шанс, Дон Жуан! Покажи этому америкашке, что значит русский богатырь!
— Я не хочу слушать ваши бредни! — отрезал Эл и, не доев своей порции мяса, демонстративно вышел из столовой.
— Не любит парень правды! — сказал Жора.
— И не любит, когда догадываются о его похождениях, — добавил математик Иван. — Кстати, меня волнуют эти Бермуды. Сейчас здесь неспокойно. Боюсь, что «Эллипсы» могут не выдержать такого напора стихии.
— Тогда нам лучше последовать совету наших друзей и зайти в порт, — сказал почти пьяный моторист Паша. — Кстати я слышал, что одна лоханка, которая давно уже должна была пойти на списание, все-таки пошла в рейс и села на риф где-то в Тихом океане. Им бы сидеть на этом крючке, не двигать задницей и получать денежки. Кап, кап, кап! Накапало бы прилично. Ну как же! Экономия прежде всего! И их глупый кэп приказал слезть с рифа. Пробоина оказалась такой здоровой, что через пятнадцать минут судно наполнилось водой и начало тонуть. Вся команда прямо в одежде прыгала в воду и вплавь гребла подальше от воронки. Благо земля была всего в двух милях.
— Никто не погиб? — спросил Алекс.
— Нет, а судно наконец-то списали. И даже объявили благодарность экипажу за избавление от ненужной посудины.
В столовую шумной походкой вошел боцман, молодой загорелый сорокалетний мужчины лет сорока с гладко выбритым смуглым лицом и военной выправкой.
— Что за базар! Всем драить палубы и привести в порядок «Эллипсы». Завтра начинаются серьезные работы.
Расшумевшиеся матросы затихли, мгновенно встали и вразвалочку направились на палубы.
В 10 часов вечера Флора робко постучалась в дверь технического помещения, где располагался эхалот — прибор для измерения глубины. Ей предстояло в течение двух часов при помощи специальных приборов мерить вместе с Элом глубину под «Гигантом», который плавно покачивался на океанских волнах. Для дежурства Флора оделась почти скромно: слегка потертые подростковые джинсы и немного откровенная светлая кофточка, которую она приобрела в Киле, как будто бы специально для этого случая. Вертясь перед зеркалом, девушка не отдавала себе отчета, насколько была захвачена очарованием Эла.
— Войдите, — раздался воркующий голос опытного ловеласа. Флора открыла дверь и увидела Эла, сидящего за пультом с огромным компьютером. Он был необыкновенно живописен в своем светло-зеленом костюме, под которым играли его накаченные мускулы. Оторвав глаза от компьютера, он мельком взглянул на Флору и почему-то стал внимательно рассматривать ее простецкую одежду. Потом Флора с удивлением заметила, что в глазах Эла мелькнула искорка зависти. Ей показалось, что он смотрит на нее и примеривает ее одежду на другую женщину.
— Где такие джинсы отхватила? — весело спросил Эл. — Кстати, тебе очень идут брюки в обтяжку.
— Да нигде. Очень давно родители привезли мне их из Парижа. Штаны совсем старые, поэтому вполне годятся для путешествия. Вообще-то я скромно одеваюсь.
— Да перестань. У тебя есть все! — с некоторым раздражением сказал Эл.
— Я тебе не нравлюсь?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Эл. — Ну кому-же может не нравиться Корабельная Флора? А? — Неожиданно он резко встал, подошел к Флоре и обнял ее за плечи.
«Зачем я позволяю ему это делать? Это неправильно! У меня же есть Фил!» Но она уже чувствовала, как его капризные пухлые губы настойчиво пытаются открыть ее сжатый рот.
— Расслабься, Флора! — сказал он так ласково, что девушка вся задрожала и уже не в силах была вырваться из его объятий. — Ведь я тебе нравлюсь, да?
— Я не знаю… — промямлила Флора. — Вообще-то я пришла сюда дежурить…
— А кофточку с вырезом ты одела тоже для дежурства? — с вызовом спросил Эл и быстро расстегнул единственную пуговицу невесомой кофточки. — А нижнее белье ты тоже не надела для дежурства? — И Эл сев на колени, стал гладить ее ноги, которые обтягивали узкие подростковые джинсы. — Скажи, что я тебе нравлюсь! Ну, скажи же, Флора!
— Ты мне нравишься, — выдавила из себя Флора, которая уже была не в состоянии бороться со своими чувствами. Ей хотелось только одного — чтобы он, не переставая, целовал ее в этой замызганной аппаратной. Однако Эл отпустил свои объятия, внимательно посмотрел на девушку и серьезно спросил:
— Флора, а ты могла бы полюбить меня?
Флора повернула к нему голову и увидела в его глазах столько нежности, столько подкупающей мужской рассеянности, столько искренности и любви, что ответить она смогла только одно:
— Да, Эл, — ответила Флора и неумело стала целовать его в губы.
— Еще, еще, еще… — хрипел. Эл. — Глаза его были закрыты, тело напряжено.
— Расслабься, Флора, не обращай на меня внимания и делай то, что чувствует твое тело, — ворковал Эл.
Я уже говорила, что Флора ужасно комплексовала со своими сверстниками и никак не могла расслабиться и почувствовать себя желанной. Но сейчас она забыла обо всем, ее сознание опустошилось и точка мучений растворилась в жаре поцелуев. Но каким-то шестым чувством она ощущала какую-то холодность в Эле. Украдкой посмотрев ему в глаза, она заметила в них некую пресность, равнодушие, даже бесстрастность, хотя он настырно твердил «я люблю тебя». Он попытался расстегнуть ее джинсы, но Флора жестом не позволила ему, потому что внутренне в ней возникло какое-то недоверие.
— Спасибо тебе, Флора, — сказал он необычным чистым голосом, в котором уже не чувствовалось притворства и лжи.
— За что?
— За любовь, — ответил Эл и серьезно посмотрел на нее.
— Разве она такая? — с грустью спросила Флора.
— Она бывает всякая.
— Значит, сейчас у нас что? «Любовь в океане» или «океан любви»?
— Не иронизируй над разведенным мужчиной.
— А ты разве разведен?
— Давно, — с грустью ответил Эл.
Раздался громкий стук в дверь. Флора вся съежилась. Ее очень раздражало, что на этом стеклянном корабле люди обладали скверной привычкой врываться в самые неподходящие моменты.
— Эй, братва! Уже полночь. Ваше время дежурства истекло! Вылезайте, кроты!
Это был голос добродушного Жоры, к которому Флора относилась с большой симпатией. Она села на диван и спокойно сказала:
— Заходи, Жора. Мы как раз все закончили. Распахнулась дверь, и на пороге появилась мощная фигура Жоры. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Все, ребята, расходитесь, — безучастно сказал он и, отключившись от внешнего мира, сел за пульт монитора.
«Подстилка!» — подумала про себя Флора. «Ведь он был холоден, как айсберг, на который нарвался «Титаник»! Почему в наш век акселерации я так плохо разбираюсь в мужчинах? Что это? Отсутствие ума или отсутствие опыта? Хотя у меня есть оправдание. Он заворожил меня, и я отдалась во власть своих наивных чувств. И потом если он не женат, то у меня есть все шансы сделать его своим…навеки». И… наша юная леди начала мечтать о рыцарях, менестрелях, прекрасных принцах и веками живущем в нашем сознании, образе святого семейства, где центром была, есть и остается женщина.
