Но решения так и не принял, решив доверится интуиции. Монаху велел устно передать Зиновию, что приложу все усилия.
А еще, я серьезно принял во внимание предупреждение игумена о неком боярине Всеволже, перебежчике из московского стана к отцу. Мол зело вредный и пакостный человек, продаст при случае за полушку.
Я его уже видел и уже успел по внешним признакам определить, как льстивую и корыстную тварь. Полненький, морда угодливая и пронырливая, в глазенках великая алчность. Сразу видно: нашим и вашим, а больше всего себе; никогда не любил таких. Но батя к нему прислушивался. При отце обретался еще один такой, но уже свой, а не перебежчик. Боярин Морозов, тоже крайне хитрая скотина. Отчего они с Всеволжем люто ненавидели друг друга.
Кубло змеиное, мать его.
В общем, отпустил гонца с устным ответом и вернулся к себе. Но тут примчался отрок от Юрия Дмитриевича, то бишь, моего родителя и по совместительству верховного главнокомандующего.
— Князь совет собирает! — проорал он с преисполненной важностью мордой и рванул дальше.
— Бля... — с чувством ругнулся я и отправился в импровизированную ставку на холм.
— Храни тебя святой Георгий! — перекрестила меня в спину аманатка.
Отчего мне стало еще страшней, ведь словно на убой проводила.
Твою же мать!
— Немедля выступаем, — сухо заявил Юрий Дмитриевич. — Смотрите... — он ткнул рукой в московскую рать.
Я присмотрелся и понял, что он показывает на участок обороны занятый московскими посадскими, которых великий князь неосмотрительно выставил в первую линию обороны.
— Туда наперво ударим! — твердо продолжил князь. — А головной полк поведет... — он провел взглядом по сыновьям.
И задержал взгляд на мне.
Я взмолился, чтобы выбрал не меня. Чуть на колени не упал, стыдоба, да и только.
И господь услышал, вести головной полк отец назначит моего старшего брата Ваську.
Впрочем, и я без дела не остался, возглавив усиленный полк правой стороны. Левый отдали нашему меньшему брату Дмитрию, прозванному Красным, за пригожее личико. Левому и правому полку назначалось контролировать и обхватывать фланги московских.
После совета собрался к своим, но отец Шемяки меня остановил:
— Погодь пока, Димитрий.
Я молча подошел к нему. Но приметил, что остальные ушли, а Всеволж зачем-то остался.
И рыкнул:
— Чего окаменел? Не твоего ума дело. Пшел...
В глазенках боярина мелькнула злость, но он только поклонился и убрался.
— Зачем ты так с ним? — недовольно заметил отец. — Полезный человечек. Мой, не твой. Чуешь?
— Каин... — сухо ответил я. — Предаст за полушку. За версту чую таких. — И чтобы пресечь развитие темы, с сыновьей покорностью поинтересовался: — Зачем звал, батя?
— Экий ты стал! — с отцовской любовью заметил князь. — В силу вошел! Богатырь, да и только.
Я пожал плечами: мол, что есть, то есть.
— И умом изряден, — улыбнулся Юрий Дмитриевич. — Есть в тебе разумение нужное. Тут такое дело...
Я насторожился. Как оказалось, правильно.
— Женить тебя пора! — с доброй и язвительной ухмылкой выдал князь. — Не кривись. Когда твоя змея при тебе, я за тебя спокоен. А когда при тебе будет два бабы — вдвойне буду спокоен. Опять же, до внуков хочу дожить.
Извести шибануло мне по башке не хуже дубины. Правда я быстро отошел: плавали, знаем. Почему нет? Женитьба дело страшноватое только на первый взгляд. Опять же, пятнадцатый век на дворе, никакого сраного феминизьма и в помине нет. И жаловаться некуда. Муж — хозяин, прочее неважно. Опять же, монастыри еще никто не отменял.
— Хорошую девку подобрали, Софья Дмитриевна, дочь Дмитрия Васильевича, князя Заозерского. Пригожая девка, доволен останешься. Все при ней. Токмо худоватая на мой скус, но то такое, откормим.
— Лишь бы с головой была, — машинально буркнул я.
— С головой, с головой, — довольно закивал князь, видимо моя реплика ему понравилась. — С разумением. В общем, решим дело с великим княжением и будем сватов засылать. А сейчас... — он понизил голос. — Посматривай, забегать вперед не буду, но посматривай, может получится Ваську Московского перенять. Токмо живота не лишай ни в коем разе, да старшего придержи, у него в башке разумения ни на копейку. Одни пакостные страсти. Понял?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Предстоящая женитьбы, как бы это странно не звучало, подняла настроение, опасения, связанные с предстоящей битвой, ушли на второй план. Делиться новостью с аланкой пока не планировал. Будет еще время.
А в расположении застал довольно интересную картинку.
Брабантец устроил из ратников, что-то вроде строя западных спитцеров: первые два ряда с копьями, третим с бердышами, а дальше опять копейщиков. Вместо длинных пик выступали копья, а вместо алебард — бердыши. А точнее, просто древка с прилаженными топорными билами.
А Вакула с вятским старшим Минаем несщадно его критиковали.
— Так-то оно так, — кривился стремянной. — В лоб, особенно ежели длинные копия, не возьмешь конному. Да кто ж к тебе в лоб попретси, дурашка? Ась? Татарва обойдет, со сторон накинется. Оне верткие, с малолетства на коне обретаются.
— Да стрелами засыпят! — вторил вятский. — Положат с далины.
Брабантец кинулся и развернул строй пинками, не особо церемонясь с ратниками.
— Видали? Перестроиться не сложно. А с боков строй тоже защищен. Будут из луков поливать? А доспех на што? Арбалетчики на што? Даже на сто шагов не подпустят.
— Што за арыбал... арбул... — Минай запнулся. — Што за хрень такая?
— Самострелы, — сплюнул Вакула. — Изрядная хрень немецкая. Заряжать долго, из лука ловчее. А бьют на далину так же.
Я улыбнулся при виде всей этой возни. Как с такими критиками прогрессорствовать? Но у Вакулы и Миная своя правда.
Пришлось вмешаться.
— У каждого своя правда. Арбалет, ежели с зубчатым воротом, на две сотни шагов насквозь воя в полном облачении прошибет. Да, заряжать долго, да, тяжелые, но приспособиться можно. Что до татар. Вы токмо с татарами собрались ратиться? А если у нас на Литве скоро тоже интерес появится? Так что Ванька тоже прав. Но сейчас не ко времени. Потом будем думать. Поняли? Разойдись...
Зарина кинулась ко мне:
— Ну что?
— Дали правый полк. Скоро выступаем.
Аланка хищно ощерилась. Словно кошка при виде свежего мяса. Вот же бабу господь дал...
— Крови хочешь? Будет тебе кровь. Но полезешь вперед — схлопочешь.
Я отдал указания старшим, а потом по-быстрому проверил свое оружие.
При коне и седле лук и колчан со стрелами, копье, топор на длинном древке. При мне, щит, сабля, длинный кинжал, да чекан сзади за поясом. Какой-то ходячий арсенал, мать его ети.
Немного подумал и опустил железную личину в виде жуткой морды. Обзор сильно ухудшился, но поберечься от шальной стрелы не помешает.
Волнение исчезло, меня прямо распирало от желания сунуться в сечу. И матюги, которыми я себя щедро сдабривал, не помогали. Вот же дурень!
Так и протерзался до сигнала выступать.
Неожиданно на поле упала гробовая тишина, которую разорвал мерзкий ор одинокой вороны. И сразу заревели трубы.
Галичская рать дрогнула, серединный полк сдвинулся с места и быстро ускоряясь полетел на московских. От ударов копыт задрожала земля.
— Выступаем...
Отрок при мне замахал копьем с флажком.
Мои вышли шагом, а головной полк уже был на середине пути. Среди конников мелькал личный флажок Васьки-брата. Он летел в первых рядах, в смелости этому бешеному не откажешь.
Удар!
Я ожидал какого-то сопротивления, но...
Но галичские прошибли строй московских словно прошли через пустое место. Московская рать сразу распалась на две части. И эти части тоже дрогнули....
Сеча считай закончилась едва начавшись.
По команде мои ускорились и тоже ударили по бегущим московским, сопротивления почти не было.
Меня вперед никто не выпустил, ближники обступили и оттеснили, чему, честно говоря, я обрадовался, хотя запал бунтовал.
