— Опомнись, Сафат! — оборвал Стрибог. — С кем ты так говоришь? Я божок. Я сделаю лишь то, что захочу.
— Эва! Немножко оно не так! — закричал Сафат, — Коль вы уж сюда пришли, то незадаром! Вы получаете свое жалованье. Сейчас задаром никто ничего не раздает. Вам велено больше нам дать, чем вы всем даете. Я не такой дурак, как другие. Мне должно быть отдано то, что я хочу… Нет, так я уж знаю, куда обратиться!
Стрибог нахмурился так, что даже потемнело в хате, а Сафат, насколько был сначала храбр, настолько сразу же перетрусил и скис.
— Простите меня, глупого, милостивый боженька! Я больше не буду, — заговорил он елейно и стал пятиться из хаты.
VIII
Стрибог уже отчаялся, что не сможет выполнить приказа Перуна и не удастся ему поладить со смеречивчанами.
«Попробую поговорить с войтом», — подумал он и подозвал войта.
— Послушай-ка, войт, я считаю тебя самым разумным человеком.
— Что правда то правда, да народ больно глуп, — ответил тот.
— Вот и хочу я тебя спросить, что я должен сделать для вашего села, для всех смеречивчан?
— Хорошо, — согласился войт. — Я буду решать за все село.
Успокоился Стрибог и подумал: «Наконец-то договорюсь до дела!»
— Я скажу милостивейшему боженьке, — продолжал войт, — чего нашему селу надо, только бы мои слова выслушали.
— Говори, все будет, как пожелаешь.
Войт даже улыбнулся от радости. Подошел поближе к божку и прошептал ему на ухо:
— Нашему селу надо, чтобы к нам пришли господа и лавочники, а люди чтоб все обнищали. Да еще нашим селянам надо, чтобы разрешено было их палками колотить. Лучшего не придумаешь!
Даром что божок, но и он испугался, услышав такое.
— Как это? Что ты мелешь?
— Вы, пресветлый боженька, еще не поняли. Вот я вам все объясню дочиста, тогда увидите, что иначе с нашими людьми ничего не выйдет.
— Говори!
— Я все скажу, только отойдем вот сюда, в угол.
Когда отошли, войт зашептал Стрибогу:
— Общество уже не хочет меня старостой, а поэтому я и сам не хочу, хоть бы меня и выбрали. Пускай же теперь все разорятся вконец, тогда я им скажу: «Так-то! Не хотели меня старостой, пусть теперь управляет вами паршивый панок!.. Ты вот, когда я был войтом, был хорошим хозяином, — а теперь ты господский холоп! Не хотел слушаться моего ласкового слова — слушай теперь господскую палку!» Вот чего нашим людям надо. Пусть же они это вскорости и получат.
IX
Стрибог даже вспотел, так утомила его эта беседа. Он решил больше никого не впускать к себе, и сам вышел на площадь. Стал посреди толпы, взлетел немного вверх и обратился к народу:
— Слушайте, смеречивчане и смеречивчанское общество! Из всех людей, которые меня просили, ни один не получит желаемого, потому что все они просили дурного. Вы должны понять, что явился я к вам не для того, чтобы людей обижать, а чтобы людям добро делать. А каждый из вас только и думает, как бы обидеть ближнего своего.
— Истина, святая истина! — крикнул один мужик из толпы. — Это очень плохой народ. А мне, думаете, лучше? Вот я имею десять моргов земли, а у вдовы Варвары ничего другого нет, только маленький клинышек рядом с моей. Что я ей посоветовал: «Уступи мне, говорю, глупая, этот клинышек, ведь ты с него не имеешь никакой выгоды, потому как моя скотина весь твой посев топчет». Так, думаете, что послушала? Куда там! Ну, не злодейский ли это народ?
— Молчи, когда я говорю! — закричал Стрибог.
— Я только для того говорю, — ответил мужик, — что полезно послушать, как меня такая голодранка обижает. У меня еще есть одно дело, но это я, пожалуй, после скажу.
— Слушайте же, — продолжал дальше Стрибог, — и пусть больше никто меня не перебивает! Да слушайте внимательно, чтобы вы меня хорошо поняли. Просите у меня такого, что для всех вас было бы на пользу.
— Да оно уж так, — отозвалась какая-то баба, — если каждый в отдельности плохого желал, то и все разом того же пожелают.
Стрибог похвалил бабу за разумное слово и сказал:
— Я, небось, и с небес снизошел к вам, чтобы в этом убедиться. Но все же говорите, что вам надо?
X
В ответ на эти слова толпа зашумела, загудела. Хотя разговор шел громкий и оживленный, но долго нельзя было расслышать, о чем люди толкуют. Но вот из этого шума донеслась перебранка двух мужиков, потому что они кричали с таким азартом, что перекричали всю толпу.
Это можно было сравнить со стадом индюков, когда их кормят. Все индюки кричат и пищат, и хотя гомон раздается разноголосый, но не определишь, какой крик от которого индюка идет. Но вот два индюка, вцепившись друг другу в гребешки, запищат пронзительно, и пойдет драка. Вот тогда каждый расслышит, что писк исходит от тех индюков, которые бьются.
Так вышло и с перебранкой этих двух мужиков.
А началось это с дружеского разговора, потому что один из мужиков сказал:
— Видите, кум, сколько здесь сошлось христианского люда, но все же на всех их достаточно было бы три ведра водки.
— Что это вы, кум, мелете! — крикнул другой. — Я вам говорю, что трех ведер водки мало!
— А я вам говорю, что хватит, — возражал первый мужик.
Второй настаивал на своем:
— Ну уж, врете, кум! Трех ведер и на одних баб мало, не то что на мужиков.
— Это вы брешете, как пес! У вас только глотка широкая, чтоб побольше браги влилось, а в голове узко: расчету нисколько нету!
Услыхав эту перебранку, толпа стихла… Так стихает детская крикливая возня, когда появится между детьми мать, которая привезла подарки из города. Но через некоторое время к этой перебранке присоединилось большинство собравшихся. Одни говорили, что трех ведер водки достаточно, другие отрицали это.
Разрешил этот спор Семен, тот, который умеет кровь скотине пускать, потому что во всяком деле он умом хитер. Он ловко их примирил:
— Хватило бы или нехватило, а все же шесть ведер лучше.
— Верно! — подтвердила толпа.
— Пусть будет шесть ведер, а то если три, богачи первыми расхватают, а бедняки разве только пальчики оближут.
Это сказал могильщик, он стоял позади всех и не знал, из-за чего разгорелся этот спор.
— А вот попробовать бы, — вступила в разговор и вдова Варвара.
— Не мешало бы выпить, — согласился войт и робко глянул на людей.
— Идите вы!
Войт почесал затылок.
— Идите вы, кум Сафат!
— Нет, вы идите, кум Семен! — отговаривался Сафат, хоть и был он всегда смелым, но теперь боялся Стрибога, как бы тот снова не нахмурился.
XI
Стрибог заметил, что люди чего-то хотят и советуются, поэтому подозвал их к себе:
— Чего же вы хотите?
— Хотелось бы шесть ведер водки, — сказал войт.
— Потому что народу много, — добавил хитрый Семен, заметив, что Стрибог задумался.
А Сафату показалось, что Стрибог хочет нахмуриться, поэтому, робко склонившись, он процедил сквозь зубы:
— Хоть бы на пробу, сколько выйдет на всех собравшихся…
Где-то кто-то когда-то, кажется, говорил, что будто бы божки никогда не горюют. Естественно! Готовая у них ложка и чашка, топлива им не надо, одеваться не одеваются, налогов не платят, уездной управы нет — чего бы им и горевать? Однако Стрибог, услышав это, видимо загоревал. (Впоследствии об этом за выпивкой рассказала Параска вдове Варваре.)
Подумал, подумал Стрибог и не сразу спросил:
— Значит, это и есть та единственная вещь, которая может всем принести пользу?
И войт, и Сафат, и Семен посмотрели украдкой на собравшихся.
— Так мы договорились! — крикнула толпа. Варвара подошла к божку и жалобно запричитала:
— Народ-то бедный, несчастный, и вот как выпьет, так и забудет свое горюшко. Да, может, за угощением помирятся и будут жить в согласии. И я помирюсь с Параской, пусть ее! Грех ведь ссориться. А народ очень завидущий — враждуют друг с другом. Стоит ли вам говорить это, пресветлый Стрибоженька, ведь вы сами все знаете!
— А мужику чего надо? — заговорил и могильщик. — Лишь бы ведро полное, а там — хоть в плуг запрягай, как вола.
— Что правда, то правда, народ очень темный! — поддакнул войт, показывая на собравшихся.
А толпа глаз не сводила со Стрибога и следила с терпеливым любопытством, что он сделает. Голодные утки не смотрят с такой жадностью в руки хозяйке, которая выходит во двор с решетом.
Стрибог велел принести шесть ведер воды, чтобы превратить ее в водку.
Как услышали это люди, так сразу их будто ветром сдунуло с площади: все разбежались по хатам искать ведер.
Так, бывает, разбегаются цыплята под кусты, когда крикнет петух: «Ястреб над нами».
Люди подбегали к колодцу, поспешно наливали бадейками воду в ведра и быстро пододвигали эти ведра к Стрибогу, помогая друг другу самым старательным образом. Народ заходил, засуетился по-деловому, как муравьи, когда они перед грозой сносят яички в муравейник.
