Опыт играл немаловажную роль!
Единственное, чего он не сделал, так это не послал патрон в патронник. Но, не беда! Сколько раз он проделывал такие трюки! Всего лишь нужно подобраться к своей жертве, и он в мгновение ока передернет затвор и нажмет на курок.
Никель спустился по лестнице. Оставалось еще пару шагов, чтобы фигура Макса полностью появилась в проеме дверей, и вот тогда за дело примется «Глок».
Ни при каких обстоятельствах Макс не мог его слышать, а тем более видеть. Тем не менее, Никель успел сделать еще один шаг, после чего человек, одетый в черную майку, а не в кожаную куртку, хладнокровно дунул на свечу.
В доме воцарилась кромешная тьма. Никель никого не мог разглядеть впереди себя, и не придумал ничего лучшего, чем выстрелить наугад. Времени на обдумывания у него не осталось.
Раскатом грома запел черный пистолет, исторгая языки пламени. Зазвенело в ушах, и застонали барабанные перепонки. Дом наполнился таким грохотом, что, казалось, эхо разносится на весь лес.
Только после пятого выстрела, Парамонов, наконец, осознал, что стреляет в пустоту. Пламя, вылетавшее из ствола, на короткие промежутки освещало кухню, и как ни странно, в ней никого не было. По крайней мере, в том мете, куда целился Николай.
Куда подевался зверь, черт побери!
Никель сделал паузу. Выстрелы прекратились, но в ушах все также продолжало гудеть. Пустое помещение не лучшее место для стрельбы.
Этого замешательства хватило Максу, чтобы вовремя среагировать. Он не покидал кухню, как могло показаться на первый взгляд, и Парамонов тут же в этом убедился.
Из дверного пролета выпорхнул стул, и Никель не мог его видеть в кромешной темноте. Деревянные ножки ударили его точно в живот, Парамонов инстинктивно сделал еще выстрел и отлетел к лестнице, по которой спускал мгновениями раньше.
Все бы ничего! Можно было спрятаться за край лестницы и снова открыть огонь, надеясь на удачу, но, к сожалению, «Глок» выскользнул из руки, и его поглотила темнота прихожей.
Николай ни за что бы его не нашел в бесконечной тьме. Но на помощь пришел Макс. Он щелкнул выключателем, и лампы вспыхнули с неумолимой яростью.
Никель прикрыл глаза, спасаясь от нестерпимого света. В голове шумело, словно ему одели на голову ведро и с силой врезали по нему кувалдой.
— Откуда у тебя оружие? — голос Макса пробился сквозь безудержный гул.
Парамонов не ответил.
Вместо этого он бросился на противника, вкладывая в удар всю свою злость. Пистолета в его руках теперь не было, а потому приходилось атаковать голыми руками.
Макс увернулся в последний момент, пропуская Никеля мимо себя, и с силой впечатал кулак в его корпус.
Парамонов застонал.
Мало ему было шума в голове, теперь еще болела и грудь! Но останавливаться на такой негативной ноте он не желал. Самолюбие снова взяло верх над благоразумием, как и в тот раз, когда сил отказаться от убийства Елизара не нашлось. Он прекрасно понимал, что его станут искать, и, несомненно, найдут. Но это «маленькое» неудобство смело отодвигалось на второй план.
«Убей зверя!» — закричала бабка Марфа в его голове.
Никель снова ринулся на своего обидчика. Парамонов слыл неплохим бойцом — каратэ, самбо, джиу-джитсу. Сколько раз он побеждал противника, так и не начав толком схватку. В редких случаях бой заканчивался шестью — семью ударами, но в основном хватало двух; противник просто не успевал среагировать.
Положение с Максом было куда хуже! Никель просто бил в пустоту, а его спаситель демонстрировал великолепную реакцию. Ловко парируя удары совсем не плохого бойца, Макс успевал вовремя проводить и свои атаки.
Никогда прежде Николай не был так беспомощен.
Невыносимо болела грудь, принимая на себя череду ударов; жгло в районе солнечного сплетения, заставляя некогда идеальное дыхание предательски сбиваться. Пару раз он пропустил легкий удар в область шеи, который не так сильно отзывался отголосками боли, как больше его выводил из себя. И это не беря в учет то, что Макс не бил Парамонова по лицу.
— Что на тебя нашло, Николай! — хозяин дома пытался привести в чувство своего противника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Никель не стал тратить время на разговоры и с новыми силами набросился на «зверя». Ему во что бы то ни стало, захотелось одержать верх!
Макс остановил его прямой ногой в живот.
Да, было больно! Но Николай, ни при каких обстоятельствах не желал сдаваться.
Удар!
Еще удар!
И еще!
Никель спиной врезался в поручни деревянной лестницы, хватаясь за поврежденную поясницу. Но и это не смогло его остановить.
Зверь должен умереть!
И никак иначе!
Кулак Парамонова вновь метнулся вперед, целя в лицо искусному противнику. Тело сжалось в комок, вкладывая в этот удар всю свою ненависть.
Но Макс снова был готов.
Он перехватил руку Никеля и вмиг оказался у того за спиной. Болевой прием вышел на удивление легко, Парамонов даже не оказал сопротивления. Сгибая локтевой сустав, Макс заломил руку за спину, а свободной рукой обвил шею противника:
— Что случилось, Николай? — цепкие объятия не отпускали скованное тело.
Никель попытался вырваться, но тщетно. Макс ударил его в голень, заставляя грохнуться на колено, и больше усугубить и так плачевную ситуацию.
— Двойка превратилась в тройку… — пробормотал Парамонов.
Хозяин дома не сразу вник в смысл сказанных слов.
— Что ты имеешь в виду?
Николай вновь попытался избавиться от удушающего приема, но когда понял, что все попытки не приносят результата, оставил это бесполезное дело.
Макс сильнее сдавил его горло. Стало тяжело дышать, словно в легкие прекратили подачу кислорода.
— Сны… со вторника на среду… — одними губами прошептал Никель и потерял сознание.
Макс подхватил обмякшее тело и перенес его в комнату на втором этаже. Укладывая Никеля на кровать, он прекрасно понимал, что сегодняшняя ночь уже не принесет желаемого результата, но слова Парамонова никак не выходили из головы.
И уже когда Макс спускался по деревянным ступеням, его осенило. Сны со вторника на среду — старое поверье, которому уже больше тысячи лет! Древние старцы верили в то, что в эту ночь, все, что приснилось человеку в новом месте, непременно сбудется.
Чушь собачья!
Макс прожил не одну сотню лет, и никогда в его жизни не было ничего подобного. Мало того, верования снам — большой грех. Сны всего лишь случайная информация, вырвавшаяся наружу, и никаким образом не поддающаяся объяснению.
Этой ночью Никель хотел его убить, значит, во сне видел действительно в нем угрозу. Что ему приснилось — оставалось пока загадкой, но самый главный вопрос, на который не нашлось ответа — откуда появилось оружие? Как, и по чьей воле, оно проникло в дом? И кто вложил пластиковую рукоять «Глока» в руку наемному убийце?
Макс подобрал пистолет и направился в свою комнату на первом этаже. Ночь уже подходила к концу, а потому предстояло хорошенько выспаться. У него к Никелю было много вопросов, ответы на которые возможно и не знал сам Парамонов. И самая ужасная мысль вдруг мелькнула в голове Макса, верить в которую разум наотрез отказывался.
Неужели «они» обнаружили его лесной домик?
Если это так, следовало немедленно убраться из этого места. Хотя у Николая оставалось еще две ночи до конца договора, и надежда, безусловно, должна умереть последней! Макс все же надеялся на то, что «они» обязательно свяжутся с его новым знакомым. Другой вопрос — как поведет себя Николай, когда встретится с настоящим злом лицом к лицу.
Сколько вариантов перебрал в голове хозяин лесного домика — уму непостижимо. Но устраивал его только один — информация!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ему нужна была эта информация. Любая зацепка или подсказка. Все, что каким-нибудь боком касается этого мира. В совпадения Макс давно не верил, как и в то, что Агасфер случайно появился в этом городе.
Что-то должно произойти!
И это «что-то» неумолимо приближается.
Глава 4. История одной ведьмы
Парамонов сидел за кухонным столом и пил горячий чай из разноцветной кружки.
