Кто я вообще такой, чтобы советовать этому человеку? Николай только что вырвался из объятий настоящей смерти. Он поистине прошел через ад, когда банда Лихача схватила его. Его предал лучший друг, оставляя на съедение авторитету Фомы. И теперь он никому не верит! Так почему же он должен поверить мне?
— Ты уснул, верно? — Макс знал ответ на вопрос.
— Уснул, черт побери! — закричал Парамонов. — Потому что я хотел спать!
— Не поминай черта, Николай, если не хочешь его увидеть воочию! Я дал тебе защиту, и право воспользоваться ею только у тебя. Если ты не хочешь этого — не надо! Твой поступок не отменяет сделки. Но теперь, ты можешь рассчитывать только на свои силы.
— Я возьму нож. — Напомнил Никель.
— Это уж как тебе заблагорассудится. Ты только поговори с ночным гостем. Все остальное я сделаю без тебя.
Никель посмотрел на Макса:
— Мы с тобой договорились. И я намерен сдержать свое слово!
— Это хорошо. — Успокоился человек в кожной куртке. — Ты можешь плевать на молитвы, можешь не верить моим словам и Господу. Но должен уяснить только одно: самая изощренная хитрость дьявола в том, чтобы уверить вас, что его не существует!
Опять байки из склепа! Сколько это уже можно повторять? Не верю я в эти сказки и никогда не поверю! А верю я только в то, что увижу своими глазами. А вижу я сейчас безумного человека. Иногда мне кажется, что он рассуждает здраво, но иногда — нет ему места в нашем мире, и гребанная психушка плачет о нем уже много и много лет.
Дабы не искушать судьбу, Никель направился в свою комнату на втором этаже. Он уже не хотел слушать байки незнакомца и не хотел вникать в трудоустройство мира. Все, что происходило вокруг него, было неистовым течением мира.
Николай Парамонов вошел в просторную комнату, в которой побывал уже несколько раз. Все так же посередине стояла массивная кровать, и больше в комнате не было ничего. Хозяева дома даже не поставили захудалый шкаф по периметру помещения. Никто из них не удосужился порадовать новых хозяев своим гостеприимством. Холодные тона комнаты информировали съемщика о том, будто в этом доме поселилась сама смерть.
Николай прилег на кровать.
Неистовым грузом на плечи надавила усталость. Веки поддались и под гнетом умелого порядка слов, молитва использовала свое заметное заклинание.
«Верую!».
«Верую в единого Бога Христа!».
Никель не произносил слова вслух. Он лишь пытался вспомнить порядок слов.
Макс его научил!
Обе молитвы не поддались запоминанию. И когда Никель, прикрывая глаза, уснул, Макс трижды обошел территорию вокруг дома.
Лесная дорога была пуста. По крайней мере, в пределах видимости. А видимость в этот поздний час оставляла желать лучшего.
Кромешная тьма сгустилась над лесом, лишь только яркое сияние луны едва освещало крышу двухэтажного домика. Маленькими точками по нему разбросались звезды, поддерживая свечение луны. Они, словно далекие неопознанные планеты, поглядывали на одиноко стоящий дом в центре леса. Внимательно наблюдали за ним и наверняка догадывались, что должно произойти этой ночью.
Макс еще немного постоял, наслаждаясь лесным воздухом, и скрылся за дверью.
В доме была гробовая тишина.
Никель сладко спал в комнате на верхнем этаже. Макс прекрасно знал, что Парамонов не верит его россказням, и на мгновение мелькнула мерзкая мысль, что действительно к нему никто не пожалует. Зачем сторонним силам переманивать на свою сторону безбожника? Неверие само по себе олицетворяло переход на сторону зла.
Мягко выражаясь, Николай и так был на «их» стороне.
Макс снял ботинки, сбросил кожаную куртку и проследовал на кухню. Медленно примостился за столом и зажег свечу. В ее тусклом свете мелькнули наручные часы фирмы «Breguet». Дорогой фирмы, если учесть ее номинальную стоимость. Один хороший человек подарил ему однажды эту модель перед смертью, с тех пор Макс не расстается с ценным подарком.
Стрелки на часах показали 11 часов вечера.
В пик разгула «нечисть» входит с ноля до трех. А потому у Николая оставался всего час, чтобы спокойно отдохнуть. После этого, даже сам Макс не ведал, что же произойдет в комнате на верхнем этаже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он ближе подвинул свечу и трижды перекрестился:
«Спаси, Господи, его душу!».
За Парамонова стало по-настоящему страшно. Выйти из комнаты он мог уже другим человеком. Помнится, в прошлый раз, незавидной участи подвергся один вор тогда в Багдаде. Он выполз из своего убежища на четвереньках, словно дикое животное. Ругался по матери, плевался и рычал. Но с виду оставался в человеческом обличье.
Никакой информации Макс тогда от него не добился. Пустышкой оказался его разум, и только выскочив за дверь, вор был предан огню. Его сожгли за все его прегрешения прямо на площади.
Сколько раз такое происходило на его глазах. Слабая душа, не хотевшая поверить в его «сказки», быстро ломалась перед сильной сущностью, а потом превращалась, не пойми во что! То ли зверь, то ли человек, а может и то и другое вместилось в разум обычного смертного. Люди начинали одновременно плакать и смеяться, сквернословить и лаять, словно бродячие псы. Падали на землю и ползли, будто ужи.
И чтобы вытянуть из них это мерзкое существо, понадобилось много времени и сил. Это в мистических фильмах священнослужители с легкостью проводят экзорцизм, доставая души демона одного за другим.
На самом же деле это не так. Кинематографы даже не представляют себе, через что проходит человек, который подвергается экзорцизму. Большинство из них погибают в тяжелейших муках.
Да что там, большинство!
На памяти Макса было всего четверо, кого покинула душа демона. Трое из них умерли, не прожив и недели. Только один прожил долгую жизнь и поведал свой рассказ. И то после того, когда его демона удалось убить.
Макс долго еще размышлял, предлагая свои версии для своей истории, потом взглянул на часы, сцепил пальцы рук и громко выдохнул.
Стрелки часов соединились на цифре 12.
Отсчет начался.
Глава 3. Семейные узы
…Никель лежал с открытыми глазами. Желтоватые пачки купюр плавали перед его взглядом, словно шлюпки, наполненные людьми. Только протяни руку и новенькие европейские бумажки достоинством в двести евро, коих набралось аж пятьдесят штук, мигом скроются в крепкой ладони. И никто на свете не в силах будет их отобрать.
Синица в руках лучше, чем мелькающий на горизонте журавль. Но, только не в эту ночь! Парамонов принял сделку и намерен получить всю сумму, что бы ни случилось. Тридцать тысяч — вот его цель! Сто пятьдесят новеньких купюр достоинством в двести евро, желтоватым оттенком сольются со светом утреннего солнца, но для начала ему придется все же пережить три бесконечных ночи.
В то, что кто-то к нему пожалует прямо сейчас, Никель не верил. Безумный Макс свято чтил божественную истину, которая гласила, что наступит конец всего сущего и небеса разверзнутся над нашим миром. Дьявол вознесет свое правление на земле и истинному верующему не будет места в этом мире!
Такая нелепая чушь не могла подействовать на бывшего наемного убийцу, жертвы которого то и дело просили Господа о пощаде. И в тот момент, то ли от того, что его в принципе не существует, то ли он был глух к их молитвам, намеченные цели всегда падали наземь, словно срубленные деревья. Их ждала неминуемая смерть. И Бог ни разу не удосужился им помочь.
Он был глух к их молитвам и слеп к их поклонам. Глубокое равнодушие таилось в его сердце, если оно, конечно, у него было. И хладнокровное безразличие, к опустившимся на колени людям, давало повод думать, что Бога и вовсе не существовало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сколько раз Никель готов был поверить в Его существование, но всегда находилось логическое объяснение всему происходящему вокруг.
Как и сейчас, когда дверь его комнаты осторожно приоткрылась, и на пороге возник темный силуэт.
Страха не было.
Парамонов прищурил глаза, чтобы значительно скрыть от посторонних глаз отблеск зрачков, и внимательно присмотрелся.
