– То есть?.. В обычный пакет?.. Как те, в которых продукты хранят, что ли?
Я кивнул.
Эммелин задумалась. Глаза за стеклами в громадной оправе сошлись чуть ли не к переносице.
– А-а! – вдруг встрепенулась она. (Дошло наконец, слава тебе господи!) – Вам нужны отпечатки пальцев! Ой… – Она пригорюнилась, опустив взгляд на кучу скомканных бумажек в руке. Ну, ясно. Только теперь сообразила, какого дурака сваляла с этими письмами.
Я очень старался, но, кажется, улыбка все равно вышла фальшивой.
– Не переживайте, миссис Джонстон. Сделанного не поправишь. К тому же у нас ведь нет уверенности, что автор записок и убийца – одно и то же лицо.
А про себя добавил, что автором запросто может оказаться какой-нибудь сосед, которому осточертели ее кошки.
Эммелин так искренне расстроилась из-за потери ценных улик, что я просто хотел ее утешить. Однако просчитался. Мое замечание оскорбило ее до глубины души.
– Вот еще! Разумеется, это один и тот же человек! – вскипела она, снова принимаясь за свою жвачку. – Убийца! А кто еще, по-вашему, стал бы мне угрожать?!
Дурацкий вопрос. Да половина Пиджин-Форка. Слава богу, я вовремя прикусил язык.
– Чем вы, спрашивается, лучше шерифа Минрата! – кипятилась Эммелин. – Тот даже имел наглость заявить, будто я сама все это написала, чтобы привлечь к себе внимание! Так вот что, мистер Блевинс, я и шерифу сказала, и вам скажу…
Интересная мысль. Как же мне самому в голову не пришло? Ради благого дела Эммелин могла и не на такое пойти. Нужно будет это обмозговать.
Но в тот момент первейшей задачей было как-то унять Эммелин. Что-то уж больно она разошлась. Мусолила волосы, причмокивала жвачкой, остервенело запихивала листки в сумку – и все это одновременно.
– Вы меня неправильно поняли, миссис Джонстон, – миролюбиво произнес я. – Нет ни малейших сомнений, что вам угрожает настоящий психопат. Боюсь, над вами нависла страшная опасность.
Уф! Кажется, маневр удался. Эммелин постепенно успокоилась, еще разок чавкнула жвачкой и снисходительно буркнула:
– Ну то-то же.
– И самое главное… – быстро добавил я, чтобы закрепить успех, – я приложу все силы и постараюсь найти…
– Постарается он! – оборвала меня Эммелин. – Очень мне нужно ваше старание. Мне нужно, чтобы вы нашли этого негодяя – понятно? – Она как ткнула пальцем в начале этой тирады, так и держала его нацеленным прямо мне в лицо. В первом классе у меня хромало чтение и учительница, помнится, делала точно так же.
Сейчас я просто кивнул. А вот в первом классе не удержался. Цапнул за палец, торчавший у меня перед носом. Не до крови, нет! Так, слегка. Поддался непреодолимому побуждению. Причем ни нагоняй директора школы, ни отцовская взбучка не заставили меня раскаяться. Глядя на палец Эммелин, я отчетливо вспомнил, насколько непреодолимым был тот импульс.
Я на миг прикрыл глаза, понадеявшись, что она не заметит или подумает, будто я всего лишь моргнул.
– Что-то в глаз попало? – подозрительно прищурилась Эммелин. Но палец все-таки убрала.
– Да-да, соринка, наверное, – соврал я. Эммелин уже была на ногах и явно готовилась навострить лыжи.
– Я, пожалуй, пойду! – возвестила она, сдергивая с носа очки. – А вы уж не забудьте держать меня в курсе дела. – И загрохотала вниз по лестнице.
Не успело растаять эхо, как его сменил телефонный звонок. Голос в трубке я узнал мгновенно. Он удивительно напоминал поскуливание брошенного щенка – неуверенное, опасливое, тоскливое.
– Мистер Блевинс? – Кажется, Юнис Креббс шептала в трубку, ежесекундно оглядываясь через плечо. – Послушайте, мистер Блевинс… боюсь, у вас сложилось неверное впечатление…
– О чем? – решил уточнить я.
Вздумай она убеждать меня, что Джо Эдди на самом деле душа-парень, ей бы туго пришлось. Особенно после сегодняшней информации Мельбы.
– О… бабуле, – выдохнула Юнис. – Джо Эдди… он так говорил… будто бы у бабули было не все в порядке…
– Не все в порядке? – тупо переспросил я.
– Ну… не все в порядке с головой, – после короткой паузы прошелестело в трубке.
Во-от оно что. Мне не хватило смелости отрицать очевидное. После бесед с Корделией, Джо Эдди и дедулей я и впрямь сделал вывод, что голова у бабули была слабым местом.
– Мне… мне бы не хотелось, мистер Блевинс… – пугливой скороговоркой зашептала Юнис, – чтобы вы об этом кому-нибудь рассказывали. Это… это неправда… и вообще… стыдно… Бабуля такая была гордая… она бы не позволила, чтобы о ней распускали всякие слухи… – В шепоте Юнис слышались слезы.
Мне и самому было жаль бедняжку до слез. Жизнь у нее и так не сахар, а она тревожится о репутации бабушки больше, чем о своей собственной.
– Обещаю, что никому не скажу ни слова.
– Правда, мистер Блевинс?! Обещаете, что… – всхлипнула она, но тут в трубке послышался какой-то глухой звук. Словно хлопнула дверь. – Ой, мне нужно идти!
– Юнис…
Но успокоить ее я не успел. В трубке раздался отбой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вместо того чтобы звонить шерифу, я решил прошвырнуться к нему в офис. Сделать, как говорится, хорошую мину при плохой игре. Случайно, мол, проходил мимо, вот и заглянул поболтать со старым приятелем… Правда, приятелями нас с Верджилом назвать трудно хотя бы по той причине, что Верджил был школьным другом моего отца. Но на этот факт я стараюсь не слишком напирать.
Поначалу-то Верджил даже сторонился меня. Демонстративно. Особенно во время нашего недолгого сотрудничества при расследовании ограбления скобяной лавки. Расшифровать мысли шерифа было проще простого – у него все на физиономии написано. «Понаехали тут всякие молокососы из Луисвиля, учить меня вздумали!»
Оно, в общем-то, и понятно. Кому понравится, когда чужак вламывается на твою территорию?!
Поэтому я решил изобразить праздное любопытство. Отсюда и мысль о прогулке в полицейский участок. Звонить туда не имело смысла. Видите ли, в наших краях отношение к телефону весьма специфическое. Здешний народ уверен, что человек хватается за трубку только в самом крайнем случае, когда уже совсем припекло.
А вдруг и Верджил придет к такому же выводу? Переживать начнет – не пытаюсь ли я его работу за него делать. Или еще чего похуже… не мечу ли в его кресло.
Ха-ха-ха. Было бы еще смешнее, если б не было так грустно. Ну разумеется! Сплю и вижу себя в кресле шерифа Пиджин-Форка! Всю жизнь мечтал развлекаться по выходным в обществе городских дебоширов и пьяниц, силясь удержать всяких там придурков в рамках, чтобы они не передушили друг друга… да и меня заодно. Нет уж, увольте. Верджилу и карты в руки.
До полицейского участка я доплелся за десять минут. Мог бы и быстрее, но, сами понимаете – в серьезных делах не спешат.
Денек стоял замечательный. Такими прозрачными погожими днями Пиджин-Форк по праву гордится. Я шел не торопясь, перекинув через плечо пиджак, вдыхал чистый прогретый воздух и любовался по-осеннему пестрыми деревьями. И радовался, что вернулся в родной город.
Пиджин-Форк моего детства не слишком отличался от нынешнего. Нет, теперь, разумеется, здесь понастроили магазинов, да и цена за парковку подскочила с пяти центов до десяти, но центр городка остался почти таким же, каким я его запомнил. Все те же громадные клены и деревянные скамейки в парке, те же старомодные парковочные автоматы по обе стороны Главной улицы. И здание суда выглядит в точности как прежде – конус из красного кирпича, увенчанный башней с часами. Сколько себя помню, эти часы показывают одно и то же время. В Пиджин-Форке оно остановилось на половине пятого.
К зданию суда, как и прежде, одним боком прилеплен федеральный банк округа Крейтон, где высокие узкие окна вечно зашторены от солнца. Рядом с банком высится бюро ритуальных услуг – самое величественное сооружение во всем городе и одно из тех немногих, которые могут похвастаться электрической вывеской. Полагаю, из данного обстоятельства следовало бы извлечь урок, но вот какой?.. Даже думать об этом не хочу.
Городской суд, банк и… так далее – все это находится на противоположной стороне улицы, если идти от аптеки Элмо и моей конторы. Я же, разумеется, шел по нашей стороне. Мимо галантереи, мимо лавочки Зика Арнделла с пышным названием «Салон новой и подержанной мебели», мимо ресторана Ласситера и, наконец, мимо парикмахерской Пола Мейтни на углу квартала. Вход в парикмахерскую по-прежнему обозначен гигантской деревянной расческой. Создается впечатление, что Пол занимается своей расческой больше, чем клиентами. Целыми днями он только и делает, что надраивает этот древний символ ремесла цирюльников. И сегодняшний день не был исключением. Не выпуская щетки, свободной рукой Пол махнул мне в знак приветствия. Я тоже помахал ему и двинулся дальше.
